Когда я пришла, Кайден и Калли уже стояли у оперконтура. Как и я, они, скорее всего, проиграли взрыв в голове, но вот стояли, завороженные сверкающим сиянием на дисплее: изысканной сетью остывающего газа, крохотной, но ослепительной точкой рентгеновских лучей в его центре, в которой пряталось еще одно, темное тело. И какая разница, что каждый отблеск был лишь артефактом, что если бы мы невооруженным глазом посмотрели из иллюминатора на то же самое зрелище, то не увидели бы ничего, кроме космоса и звезд? Это наши чувства ограниченные, а не реальность; человеческое зрение – слишком жалкий инструмент для анализа Вселенной. – Дорон? – спросила я. В этот раз манифест привел на палубу четырех; двойная звезда с кучей комет и органики давала все поводы не доверять Шимпу и изменила протоколы поиска возможных обитаемых зон. – Скоро придет, – сказалу Кайден. – Поляну проверяет. Это вообще-то была моя работа. Хотя какая разница. Меня больше интересовало световое шоу. – Боже, – тихо прошептала Калли. – Она потрясающая. Кайден кивнулу: – Это точно. Прекрасное место для… вот дерьмо. Я тоже подошла к контуру: – Что? Ону тегнулу тусклую красную точку, маячившую на сцене слева: – Вот этот карлик. Он тут не просто мимо пролетает. Он заходит на орбиту. Ону былу праву. Когда мы прибудем, у новорожденной дыры уже появится звезда-спутник. Я пожала плечами: – Это кластер. Рано или поздно такое должно было случиться. – Аккреционный диск будет охренеть каким огромным, вот к чему я клоню. – Ну, по крайней мере у нас не будет недостатка в сырье, – сказала Калли. – Надо дать ей имя, – на секунду задумалусь Кайден. – Oculus Dei[6]. – Латынь? Серьезно? Сквозь открытый люк донесся еле слышный вой от приближающегося скакуна Дорона, парящего в коридоре. – Тогда какие у тебя предложения? Я не могла отвести взгляд от модели, от пульсирующего черного сердца, бьющегося в ее центре. – Немезида, – пробормотала я. Снаружи Дорон запарковал скакуна. – Шарлотта, – сказала Калли и захихикала. Кайден взглянулу на нее: – Почему Шарлотта? – Я поддерживаю Сандей, – сказал Дорон, присоединяясь к вечеринке. – Думаю, Немезида – это просто прекрасно. Только это оказался не Дорон. А Лиан. У меня чуть сердце из груди не вырвалось. Она постарела еще лет на десять за прошедшие тысячелетия – наверное, работала допоздна, чтобы поставить на рельсы наш эндшпиль. Волосы у нее теперь были не черными, а скорее седыми. Но выглядела она сильной. Грузной. Не той худышкой, которая отправилась в полет вместе со всеми нами. Увитая мускулами, она больше походила на духа природной стихии, рожденного на Косой Поляне. Гравитация у ядра так поступает с людьми. И все-таки это по-прежнему была Лиан. Я не понимала, как Шимп мог ее пропустить. Кайден повернулусь: – Рада, что ты успел, Дор. – Еле заметный акцент на имени, легчайший подтекст «Не облажайся, Сандей. Просто подыграй». – Как там Поляна? – По расписанию, – отчиталась Лиан. – Пришлось прогнать образцы для верности, но, судя по морфе, я бы сказал, нужна еще сотня терасек, прежде чем мы запустим реинтеграцию. Никаких воплей от Шимпа. Никаких упоминаний о том невероятном факте, что давным-давно умерший член команды неожиданно появился на палубе, словно Больцмановское тело неожиданно собралось из квантовой пены. – Она действительно прекрасна, – Лиан тоже подошла к контуру. – Как ты там сказала? Немезида? – Мне нравится, – сказалу Кайден. – Хорошо, – Калли развела руками. – Но по мне Шарлотта была бы необычнее. – Зафиксировал, Шимп? – Да, Дорон. Звезда включена в реестр как Немезида. Я отпинговала интрофейс, проверила персональные иконки: надпись «Леви, Д.» парила в виртуальном пространстве прямо над головой Лиан. Хотя это же ее лицо. Ее голос. Она посмотрела на меня: – Думаю, Шимп хочет, чтобы мы спустились и притормозили Матку. Хочешь, с этим разберемся, пока тут все не завертелось? Точно. Я и забыла, зачем нас вообще разбудили: надо же собрать врата, а Шимп не уверен, где их надо ставить. – Давай, – ответила я. «Почему же он ее не видит?» – Ну и хорошо, – Лиан театрально махнула рукой в сторону двери. – После вас. – Видела тот куплет, который я написал для «Кошек Алькубьерре»? – Под этим она подразумевала следующее: «Ты укладываешься в сроки с взломом временной метки?» – Да, мне понравилось. Хотя мне кажется, его бы чуть подлиннее сделать. – «Надо раньше начинать. Дай нам больше времени». – Я тоже так думаю. – Она вытащила из кармана руку, сжатую в кулак, и на секунду открыла ладонь, чтобы я успела разглядеть крохотное устройство внутри. Уникальное и неповторимое. Ключ от клетки, ось восстания. Специально созданная машина времени Лиан Вей. Раньше я никогда ее не видела. Лиан снова убрала руку в карман. – Думаю, пустить припев минут через пять. Мы находились в трубе, падали к корме, падали вверх, следуя по изогравам «Эри». От этого во внутреннем ухе у меня было неспокойно, что еще больше усиливало тревогу. Это должен был сделать Дорон. Дорон и я должны были установить хак. – Знаешь, я бы никогда в жизни такое не пропустила, – сказала Лиан. Над ней упорно парил «Леви, Д.» – Угу. Дорон, наверное, сидит на Поляне. Лиан клонировала его транспондер. Интересно, как долго они это делают? – У тебя новый прикид? – невинно спросила она. Я быстро взглянула на нее: – А, ну да, вроде того. – Я так и подумал. У меня было какое-то странное чувство, когда я поднялся на мостик. Мне показалось, что ты – это кто-то другой. Ну ты знаешь, пока не увидел твое лицо. – Неужели? – Буквально на секунду. Одежда, сама понимаешь. Конечно, когда я увидел твое лицо… – Ясно, – я кивнула, показав, что поняла, к чему клонит Лиан. Для Шимпа главными всегда были транспондеры. Искусственному имбецилу они заменяли распознавание лиц, идентификатор он ставил превыше всего остального. Конечно, Шимп знал нас, знал наши голоса. Мог использовать их для выяснения личности, как мы узнаём человека со спины по одежде или модификаторам. Но когда он поворачивается к нам, то мы всегда узнаём его по лицу, даже если на нем чужие шмотки. Шимп был еще проще. Как только появлялся интрофейсный идентификатор, он полностью игнорировал биометрику. Циклы впустую тратить – это не в его традициях. – Так за кого ты меня принял? – спросила я, когда мы сбросили скорость.