Девчонка смутилась пуще прежнего, но тут же вспомнила о моих наставлениях, успокоила дыхание и чисто погрузилась в легкий транс, дабы почти без всякого перехода прибегнуть к ментальному доминированию и попытаться проникнуть за выставленные мной блоки. Этот запретный раздел магии давался Марте необычайно легко, но я без всякого труда отстоял свои мысленные бастионы от поползновений ведьмы, а под конец заставил оборониться ее саму; правда, не особо в этой контратаке преуспел. С пользой время провели, не без этого… 4 Следующее утро оказалось почти точной копией вчерашнего, разве что злой на весь белый свет Микаэль не ушел в город, а лечил головную боль остатками вина да отпускал язвительные комментарии в адрес Уве и Марты. Школяр продолжал упражняться в сотворении магических щитов, ведьма вновь занималась их разрушением, и, надо сказать, определенные успехи наблюдались у обоих. Сам я углубился в изучение трактата о нереальности нереального и очень скоро напрочь позабыл о своих подопечных, оставив тех на попечение беспрестанно ворчавшего маэстро Салазара. — Ты что творишь, бездарь?! — сокрушался бретер, не стесняясь в выражениях. — Да у тебя никак ослиная задница вместо головы! Три лишних узла! Три! Уве, ты бакалавр тайных искусств или свой жезл на помойке нашел? Доставалось и Марте; ее маэстро именовал исключительно бестолочью, советовал позабыть о волшбе и собирать грибы и ягоды, раз уж она в упор не видит слабых мест сотканных школяром чар. Я на эту ругань не отвлекался, всем моим вниманием завладели пространные рассуждения Алфихара Нойля. Нет, в книге не было ровным счетом ничего интересного, да только написали ее языком столь заумным, что приходилось прилагать немалые усилия, чтобы вникнуть в смысл витиеватых словес. При этом, как и говорил архиепископ Фредрик, ничего еретического или даже просто крамольного в этих рассуждениях не сыскал бы даже самый придирчивый ревнитель веры. Сначала автор пространно расписывал особенности осознания и принятия человеком абстрактных понятий и прослеживал изменения, происходящие при переходе от индивидуального восприятия к некоему коллективному и бессознательному аналогу этого действа. Дальше приводились доводы в пользу существования ментального плана бытия, где происходило взаимодействие того самого коллективного бессознательного. Рассуждения, лишенные общей нити, очень быстро утомили, возникло даже впечатление, что в руки попал какой-то другой философский трактат, и я открыл титульный лист, но нет, черным по белому там значилось: «Рассуждения о нереальности нереального». Нереальность нереального? Хоть бы слово об этом написано было! Неужели пустышка? Неужели Роберт Костель польстился на броское название и ничего из этого сочинения для себя не почерпнул? От невеселых размышлений отвлек вскрик Марты. Как оказалось, утомленный однообразностью упражнения Уве смухлевал и закрепил конец эфирной нити узелком. Ведьма подвоха не заметила, в итоге ее ощутимо тряхнуло выплеском силы. Обозленная девчонка трясла рукой, крыла школяра последними словами и грозила сходить за ножом, дабы под корень отчекрыжить шутнику тот орган, которым он думает, и речь шла отнюдь не о голове. Микаэль кудахтал от смеха и вмешиваться в перебранку не спешил, пришлось отрываться от чтения и утихомиривать Марту самому. — Смотреть надо было, куда пальцы суешь! — рявкнул я, с шумом захлопывая книгу. — И думать, что делаешь, а не повторять, будто дрессированная собачка! — Но… — выдавила из себя оскорбленная в лучших чувствах девчонка и указала пальцем на подбоченившегося Уве. — Он изменил плетение! Я с таким не умею работать! Школяр ухмыльнулся. — Да с ним теперь и не сделать ничего, умей — не умей! В отличие от большинства ритуалистов он и в грош не ставил способности истинных магов, так что я решил преподнести очередной урок сразу обоим своим подопечным. — Ну-ка сплети щит! — потребовал я, и маэстро Салазар мигом прекратил покатываться от хохота и весь обратился во внимание, предвкушая очередное развлечение. А вот Уве и бровью не повел. С непрошибаемой уверенностью в собственной правоте он несколькими уверенными движениями волшебной палочки воссоздал нужное плетение, не преминув и на этот раз закрепить конец эфирной нити. Я медленно выдохнул, заставил себя погрузиться в неглубокий транс и прибегнул к истинному зрению, а после недолгого изучения схемы указал Марте на один из узлов и потребовал сместить его относительно других вверх и немного в сторону. Ведьма испытующе посмотрела на меня, затем с опаской выполнила распоряжение и шустро отшатнулась назад, когда эфирное плетение вдруг съежилось, скрутилось в сияющую точку и погасло. Уве от изумления даже рот разинул. — Но как, магистр? — округлил он глаза. — Это невозможно! Немыслимо! Школяр закашлялся и спешно приложил к губам носовой платок, тогда я ободряюще похлопал его по плечу и посоветовал обдумать на досуге допущенную при сотворении чар ошибку, а после прогнал слугу в сад. — И не вздумай до обеда наведываться в библиотеку! — предупредил его напоследок. — Тебе нужен свежий воздух! Заодно оцени магическую защиту имения. Вечером расскажешь о ее уязвимостях. — А они есть? — усомнился Уве. — Вот ты нам об этом и расскажешь! — отрезал я и обратил свое внимание на Марту. — Тоже не понимаешь, что случилось с плетением? А ты подумай! — Подумать? — ухмыльнулся маэстро Салазар. — Девкам ум не нужен вовсе, бедра б шире, груди больше! Ведьма так и взвилась. — Умолкни, а не то отрежу твой поганый язык! — пригрозила она, выведенная из себя едким замечанием Микаэля. Тот за словом в карман не полез и поманил девчонку к себе. — Попробуй! Только не плачь, когда перегну через колено и отшлепаю по худосочной попке! Марта даже зашипела от бешенства; тихо-тихо, будто ядовитая змея. Я с тоской посмотрел на еретический трактат, к чтению которого никак не получалось вернуться, и вдруг расплылся в улыбке, осененный неожиданной идеей. — Почему бы вам не заняться этим прямо сейчас? На меня с недоумением уставились две пары глаз. — Перерезать ему горло? — уточнила Марта. — Уверен, Филипп? Микаэль не стал спрашивать разрешения выпороть ведьму и потребовал объяснений: — Что ты имеешь в виду? — Подготовь инвентарь и организуй учебный процесс. Уве ты неплохо натаскал, может, и здесь толк выйдет, — распорядился я и предупредил: — Только смотри, чтоб без членовредительства! Маэстро Салазар задумчиво хмыкнул и перевел взгляд на озадаченную девчонку, затем пожал плечами и покинул гостиную. — О чем это вы? — забеспокоилась Марта. — Филипп, ответь! Я досадливо отмахнулся. — Успокойся и начинай вспоминать схему создания иллюзорного полога, которой научил Уве. Без морока у тебя не будет ни единого шанса. До обеда сойтись в учебном поединке Марта с Микаэлем не успели. Обучать девчонку премудростям обращения со шпагой маэстро Салазар посчитал излишним и для начала выстругал из найденных в саду палок два подобия кинжала, а там уже и на стол накрыли. За трапезой эта парочка кидала друг на друга столь многозначительные взгляды, что раздираемый любопытством Уве попытался задержаться в гостиной, но я велел ему закрыть шторой одно из окон, а после отослал изучать магическую защиту имения. В комнате сгустились тени, Марта необычайно легко растворилась в них и едва заметным мороком скользнула к Микаэлю, чтобы немедленно согнуться в три погибели и на подкашивающихся ногах отступить назад. Палка противника ткнула девчонке точно в солнечное сплетение. — Туше! — объявил маэстро Салазар и приложился к горлышку кувшина, не утруждая себя наполнением бокала. Ведьма шумно выдохнула, восстановила дыхание и вновь укрылась покровом морока, но в лоб атаковать не стала и зашла со спины. С тем же успехом — за исключением того, что на этот раз пропустила хлесткий удар по запястью, выронила оружие и замерла с приставленной к шее палкой. — А мне начинает это нравиться! — объявил Микаэль, отпуская девчонку. — Ну же, ведьма! Удиви меня! Марта попыталась, маэстро не впечатлился, играючи сбил противницу с ног и покачал головой. Я потер поясницу, злорадно ухмыльнулся и сходил в комнату за бутылкой грушовицы. Вытянул зубами пробку, плеснул в кружку, пригубил. Напиток оказался крепким и забористым, с приятным послевкусием груши, так что я сделал длинный глоток, шумно выдохнул и занялся еретическими рассуждениями о нереальности нереального. Скрип половиц, стук палок и короткие девичьи вскрики мне нисколько не мешали. Подпитанного злобой и раздражением упорства Марты хватило на полтора часа. Очень скоро девчонка перестала полагаться на один лишь морок, и отработка иллюзорных чар плавно перешла в настоящий фехтовальный поединок, но за все время маэстро Салазар пропустил лишь два или три удара, да и то всякий раз размен сказывался в его пользу. Вот уж воистину: опыт не пропьешь! В итоге ведьма запросила передышку, повалилась на стул рядом со мной и не удержалась от болезненного шипения. — Не понимаю! — покачала она головой, вытерев полотенцем раскрасневшееся лицо. — Филипп, я не понимаю! Он словно видит морок насквозь! — Он и видит, — спокойно подтвердил я. — Микаэль такой же истинный, как и ты. Простеца морок обмануть еще способен, но в истинном зрении твои эфирные пологи сияют, как костер в ночи. — И ты молчал?! — взвилась девчонка. — Молчал все это время, пока меня превращали в отбивную? Я хлебнул грушовицы и холодно улыбнулся. — Ставишь под сомнение мои педагогические способности? Девчонка насупилась. — Педагогические? — Наставнические, — пояснил я ведьме значение незнакомого слова. — Хочешь поискать другого учителя? — Нет! — моментально поникла Марта, но сразу взяла себя в руки. — Нет, Филипп! Так легко ты от меня не отделаешься. Ты обещал! — Обещал-обещал! — рассмеялся услышавший эти слова Микаэль, который за время учебного поединка особо даже не запыхался. — Продолжим, детка? Ведьма зло глянула на своего мучителя и понизила голос: — Филипп, что мне делать? — Есть способы обмануть истинное зрение, но эти плетения для тебя слишком сложны. Используй иллюзии. Создавай дополнительные цели, — посоветовал я. Марта задумалась, потом злорадно улыбнулась.