– Нет, не хочу. Папа в больнице, и мне нужно ехать к нему. Выяснить, что произошло. Ты ведь мне не расскажешь, так? Он вошел в спальню. – Я скажу тебе то, что ты обязана знать. – А с каких пор тебя волнует моя осведомленность? Абель взглянул на меня так, словно смущен моим вопросом. Я покачала головой. Глупо было спрашивать. Я залезла под кровать и достала спортивную сумку. Подняв ее на матрас, расстегнула молнию. – Мне нужно кое-что упаковать. Можешь убираться, Абель, – открыв шкаф, я достала несколько свитеров. – Тебе это не понадобится, – произнес брат, подходя ко мне и хватая за запястье. – Кто-нибудь уберет эту квартиру, сейчас на это нет времени. Я опустила взгляд на его руку. Абель держал меня жесткой хваткой, чем пересек черту. Я вскинула голову, заглянув в его темные и пустые глаза. Отражение его бездушия пугало меня с самого детства. – Отпусти. Абель и не подумал выполнить просьбу, лишь посмотрел на часы на другой руке. – Нам пора. – Я с тобой не поеду. У меня есть своя машина. Я могу... – Я сказал, что нам пора. Меня охватил страх. Знакомая тревога. И я вспомнила его странные слова насчет того, что кто-то придет убрать квартиру. – Отпусти. – Ты еще не слышала хороших новостей, Айви, – произнес Абель серьезным тоном. – Пришло время тебе исполнить свой долг перед семьей. Мне стало нехорошо. – Ты избрана, – добавил он почти официально. Сердце бешено заколотилось, а волна тошноты заставила схватиться за живот. «Избрана» Такая возможность существовала всегда, хоть и была маловероятна. На социальной лестнице «Общества» наша семья стояла не слишком высоко. Не так привлекательно, как хотелось бы моей матери или отцу. А после случая с Хейзел шансы, что кто-то из суверенных сыновей выберет меня или мою сестру стали еще ниже. – О чем ты? – прохрипела я. Вздохнув, Абель отпустил мою руку и сдавил челюсть, развернув мне голову так, чтобы я посмотрела прямо на него, а потом убрал прядь волос с моего правого глаза. Опустив ресницы, я отвела взгляд. На коже выступил холодный и липкий пот. Абель сильнее сдавил мою челюсть. Я знала, чего он хотел, потому все же заставила себе посмотреть ему в глаза. Он тут же сфокусировался на моем правом глазу. На том, который моя мать считала уродством. Это просто пигмент, никак не влияющий на мое зрение. Вероятно, если бы мои глаза были чуть темнее, то это стало бы едва заметным. Когда я была моложе, мама заставляла меня носить темные контактные линзы, скрывавшие удлиненный зрачок, почти кошачий глаз. У моей прабабушки по отцовской линии был такой же, а я пошла в родню отца, унаследовав оливковую кожу и темные волосы. От матери же мне достались зеленые глаза, которые лишь усиливали мой недостаток. Мой брат скривился от отвращения. – Бог знает почему, но он выбрал тебя. Абель отпустил меня, почти отшвырнул прочь, как выбрасывают использованную салфетку. Я понимала. Мой глаз выглядел жутко. Даже отвратительно. Поэтому я носила длинную челку, скрывая его от людей. Я прижала к груди свитер, который по-прежнему держала в руках и попыталась сосредоточиться на более важных в данный момент деталях. – Я навещу папу. А потом вернусь в университет. – Нет, не вернешься. Твое безрассудное существование подошло к концу. Этого вообще не следовало допускать. Твой эгоизм вызвал много проблем, Айви. По шее скатилась капелька пота. Я пыталась сосредоточиться на Абеле, хотя остальная комната плыла перед глазами. – Я не стану этого делать, – пробормотала я. – Теперь я – глава семьи. И я буду решать, что ты станешь делать, а что – нет. И прямо сейчас заявляю, что ты выполнишь свой долг и не станешь еще сильнее позорить нашу семью.