— Это то, чего нашему дому удалось достичь в исследованиях оболочки, — объясняет Калидия. — Побочный результат. Она вернулась под утро. Багха влез на высокую стену замка без малейших проблем и сейчас лежит у крыльца, свернувшись, как нагулявшийся котик. — Я не знала, что от проекта «Кикатта» что-то осталось, официально его объявили провалившимся. В некотором смысле это так и есть — новые оболочки создать не удалось, но внедрить их элементы подопытным животным, как видите, получилось, — девушка уселась на бок лежащего Багхи и погладила его по твёрдой жуткой башке. Я всерьёз ожидал, что он замурлыкает — но нет, никакой реакции. — У нас теперь есть психическая кавалерия, — задумчиво сказал я. — Жуткая, как матросы на зебрах. — Кикатты — боевые компаньоны носителей оболочек. Когда я на ней, мы одно целое, когда она рядом — как третья рука и вторая пара глаз. Взаимодействие оказалось естественным, как с собственным телом. — Тогда почему проект закрыли? — Думаю, дело в политике. Дом Креона и так слишком силён… Был силён, — поправилась она. — Решили не пугать другие дома. Но это только мои предположения. Может быть, это единственная существующая кикатта. Вместо того, чтобы утилизовать экспериментальный образец, оставили её тут. — Так это самочка? — удивился я. — Была до преобразования, — пояснила девушка. — Женский организм более вынослив. Не думаю, что ей сохранили фертильность. — Да уж, такое как по весне загуляет… — понимающе кивнул я. — Кстати, — сказала она, поднимаясь на ноги, — за замком следили с ближней горы. Они думали, что Багха не сможет зайти в пещеру. — А она смогла? — Я смогла, — пожала она равнодушно плечами. — Мне надо отдохнуть и съесть много сладкого. — Э… — у меня появилась куча вопросов, но она уже ушла. Я подошёл к Багхе и почесал ей шею. Киса лениво дёрнула ухом и дрыгнула задней лапой, но не проснулась. Интересно, на складе есть кошачий корм? * * * Нагма временно потеряна для учёбы, а в рисовании поглощена исключительно кибер-анимализмом. Рисует Багху. Стоящую, лежащую, бегущую, скачущую с Калидией на спине. Отвлечь невозможно. В историю про девочку-из-горного-поселка срочно внедрён кибер-котёнок. — Только, дедушка Док, чтобы он потом вырос! И защищал девочку! Что поделать — кикатта полностью захватила её воображение, приходится идти навстречу. Новый опыт — рисуем не то, что видим, а то, что воображаем. Это неожиданная концепция, и девочка долго не могла поверить, что так можно. Нагма хочет рисовать маленьких кибер-котят для нашей героини, их не существует, приходится придумывать. Я показал пример, набросав ей киберкотиков разной степени няшности, и теперь ребёнка за уши не оттащить от скетчбука. Прилив художественного воображения перехлестнул плотину реализма и превратился в селевой поток, сметающий наши ресурсы карандашей, красок и бумаги. Я думал, что найденного на складе запаса нам хватит надолго… Я ошибся. И не только в этом. Возможно, никакого «надолго» у нас нет. * * * Днём с дежурной ослодоставкой снова пришёл Абдулбаки. — Это последний раз, — предупредил он, грустно перебирая скромные дары. — Это ещё почему? — спросил я строго. — В кыштак пришли люди. Их много, они очень злые. Мы успели уйти, пока они не перекрыли тропу, но после того, как вернёмся, нас больше не выпустят. — Что за люди? — Много таких, как ты, — он ткнул пальцем последовательно в разгрузку, шлем и автомат. — Есть такие, как твоя жена-демон, только это мужчины-демоны. Очень страшные. Зарезали много баранов, выпустили кровь, бросили туши. Зачем им кровь? Я не знаю. Может быть, демоны питаются кровью? Может быть, когда бараны кончатся, они выпьют кровь у нас? Я молча слушаю. — Но больше всего тех, кто не живой и не мёртвый. Похожи на человека, но как будто железные. Очень страшные, стоят и не шевелятся, только головами крутят. И ружья у них большие, стреляют сильно. Собака кинулась на такого, он выстрелил — только хвост, уши и брызги на дороге. — Сколько их всего? — спросил я. — Кто знает? Они приходят, уходят, пастухи говорят, что видели в горах ещё. И с ними Хайрулла — он их привёл. Говорит, что они его слушаются, но врёт. Они никого не слушаются, они же демоны. Но Хайрулла теперь главный в кыштаке, никто не смеет его тронуть. Но ты не посылай за ним Багху, владетель! — Почему? — Если Багха будет драться с демонами в кыштаке, что останется от нас? — Не могу обещать тебе, Абдулбаки. Если у вас есть куда уйти — уходите. — Мы уйдём на горные выпасы, — вздохнул старейшина, — но там нет домов, в которых можно пережить зиму. — Демоны пришли за нами, и, чем бы ни кончилась наша битва, она будет недолгой, — сказал я. Глядя вслед возвращающемуся в кыштак Абдулбаки, подумал, что уж в этом-то я точно прав. Долгой осады нам не выдержать. Глава 7. Ужас, летящий на крыльях ночи — Где наш пушистый котёночек? — спросил я, оглядывая двор в поисках Багхи. За пару дней я привык, что жутковатый кототрансформер валяется у крыльца, служа для Нагмы моделью, подстилкой и креслом. Милейшая киса с зубками в детскую ладошку. Можно тискать, можно гладить, можно съезжать по спине, как с горки, а можно просто лежать. На улице холодно, а она тёплая. Девчонка от неё не отлипает. Калидия заверила, что ничего с ребёнком не случится, потому что Багха не ест людей. Брезгует или программный запрет — не уточнял. — Отправила на охоту, — сказала Калидия. — Понадобится много энергии этой ночью. Багха — самый крутой хищник в горах, ни один горный козел не может считать себя в безопасности. Киса со стальными когтями залезет куда угодно. За два дня она сожрала у нас шесть бараньих туш, так что и я за свободный выпас питомца. — Тоже хочешь поохотиться? — Лучше я, чем они, — кивнула девушка. Третий день рассуждаем на эту тему, откладываем неизбежное. Как ни крути, Калидия — наша единственная боевая единица. Меня, палящего со стены из автомата, в этом качестве рассматривать всерьёз смешно. Что им мои шесть магазинов 5.45? Киборгам и носителям оболочек на пули плевать, а наёмники и сами стрелять умеют. Причём получше меня. До сих пор наездница Багхи ограничивалась преимущественно разведкой, контрразведкой и индивидуальным террором. Атаковала по ночам малые разведгруппы, прощупывающие подходы к замку. Враги ведут себя осторожно, видимо, переоценивая наши силы. Нас даже не взяли в осаду, только наблюдают издали. Дорога через перевал открыта, можно свалить. Может быть, на это они и рассчитывают. Но нам идти некуда. Штурмовать не спешат. Возможно, им и в голову не приходит, как нас мало — не зря я не пускал за ворота аборигенов, не давал оценить наши силы. Может, считают, что тут Креон с основным отрядом. Откуда им знать, что только женщины, дети и один дряхлый старикашка? Калидии надоело щипать их по мелочи. Нападающие не дураки ― потеряв несколько разведгрупп, стали оттягивать их на ночь в кыштак. Местные жители его покинули, уйдя в пастушеские летние времянки, и теперь котовсадница хочет навестить эту базу, устроив там хороший погром. Тактически это может сыграть, стратегически… Ладно, сильных стратегических ходов у нас нет. Несильных тоже. Вообще никаких способов удержать замок наличными силами я не вижу. Такими силами только дверь в сортир удерживать. Но сдаваться тоже не вариант — в живых нас не оставят, это не в обычаях владетелей. И даже лёгкую смерть нам не заслужить. В общем, терять нечего, а атака, может быть, отложит наш печальный финал на какое-то время. А может, и наоборот. Тут не угадаешь. У меня душа к этой затее не лежит, но не из военных, а из этико-эстетических соображений. Юная красивая девушка в амплуа ночной стелс-мясорубки? Понимаю, что переживать по этому поводу глупо и поздно, но всё равно переживаю. Маразм близок? Алька вся издёргалась. Каждый раз не спит, ждёт, пока любимая вернётся из ночного рейда. Требует, чтобы я её отговаривал. А как её отговоришь? Я вообще удивляюсь, что дочь владетеля ко мне хоть как-то прислушивается, а не шлёт сходу лесом, как её папаша. Все претензии Алиана отложила на потом. И то верно — какой смысл выяснять отношения, если нам жить, может быть, осталось дня три? Уж лучше провести их с удовольствием. Ночью сидит со мной на посту — мы теперь несём караул на стене, я беру на себя ночные вахты, потому что сплю плохо. Алька составляет компанию — рассказывает какая Кали хорошая, какая умная, какая красивая, сколько всего знает. Говорит, как с ней хорошо, как она, наконец, нашла человека, который ей по-настоящему дорог, без стеснения хвастается, как прекрасно им в постели. А сама прислушивается, не заскрежещут ли по стене когти Багхи. Кидается к вернувшейся Калидии, ощупывает, проверяя, цела ли. Тащит в комнату, закрывает дверь — и чем они там дальше заняты, никого не касается. Каждый день как последний. Нагма скачет вокруг Багхи, записывает историю нашей выдуманной девочки, расширяя словарный запас, учится умножению и делению. Мы вместе рисуем, и у нас выходит всё лучше и лучше. И у неё, и у меня, и когда один рисует рукой другого. В этой девчонке столько жизни и таланта, что хватает на двоих. Анахита смотрит на дочь и тихонько плачет, пряча слезы под платком. Страшно представить, каково ей. Даже мне, всего лишь названному дедушке, и то тяжело думать, что ребёнок может погибнуть с нами. За себя не переживаю вовсе. Терять-то мне, собственно, уже нечего — впереди только артрит, склероз и недержание мочи. Надеюсь, когда начнётся штурм, я хотя бы успею расстрелять бэка и не зря сдохну. И только Берана ходит с вечным покерфейсом, и хрен её поймёшь, понимает ли вообще происходящее. Начнётся штурм — дам ей лом, пусть треснет кому-нибудь по башке. Если это предусмотрено прошивкой, конечно. — Мне не нужно ваше разрешение, — сказала Калидия.