— Кровельщик! — испуганно вращая глазами по сторонам, заикаясь, выдавил тот. Акламин после ночных происшествий сидел у себя в кабине. Время было ближе к обеду. Хотелось спать. Но теперь не до сна. Все начинало обретать свои рамки. Думал, как действовать дальше. И в этот момент ему принесли электронную почту с новыми ответами на запросы по личностям Сынянова и Кровельщика. Информация подбросила со стула. Полчаса назад он безуспешно добивался от подельников, где хата Кровельщика. И похоже, они этого не знали. А ларчик, оказывается, открывается просто, Кровельщик рядом. Аристарх смотрел на снимок Сынянова — и видел совершенно незнакомое лицо. Не то, какое находилось рядом с Тамарой и называло себя ее двоюродным братом. Но зато лицо, знакомое ему, было на другом снимке — на снимке Кровельщика. Получалось, настоящего Сынянова в городе нет, вместо него прибыл Кровельщик. Что бы это все значило? Впрочем, сейчас надо взять Кровельщика, а уж потом разбираться во всем остальном. Акламин дернулся к двери, но тут же сказал себе: стоп, не торопись, не наломай дров! Снова сел за стол, вызвал оперативников. Разложил перед ними снимки, все пояснил. Обговорив данные о последних наблюдениях за Сыняновым, точнее за Кровельщиком, наметил порядок действий. Брать его надо было немедленно, откладывать нельзя. Преступник очень опасный. Связался с группой захвата. Кровельщик ночью так и не дождался сообщения от третьей группы. Понял, что-то произошло. К обеду уже знал, что случилось. Жители дома с утра перелопачивали друг с другом новость о том, что ночью полиция захватила в подъезде преступников. Полагаться на людей, какие были в группе, Леонтий не мог. Все они были местными, а местным браткам он не доверял после того, как испытал слабину Славы Саженя. Он считал, что местные братки все с потрохами на крючке у полиции, и там найдут возможность развязать им языки. Это был лишь вопрос времени. И он не был уверен, что это время продлится долго. Кровельщику такой расклад — как нож в печенку. Менты без того уже сидели плотно у него на хвосте. А теперь, если просекут, что в этой истории он был массовиком-затейником, западня может захлопнуться в любую минуту. Он чувствовал это всей шкурой. И потому должен был опередить полицию. Если бы он догадался, что операм известно, кто есть кто, Кровельщик, возможно, не раздумывая и минуты, исчез бы из города. Но сейчас решил, что пока стоит на время залечь на дно. Леонтий сидел на кухне в квартире Былеева, большими глотками пил кофе. Около него крутился его подручный. Неожиданно для того Кровельщик спросил: — Где живет твоя краля? Тяжелый подбородок сходил сверху вниз, как будто Леонтий прожевал эту фразу. — На западной стороне, — ответил подручный и уставился на Леонтия. — Одна? — уточнил Кровельщик, поправляя полы пиджака. — Нет. Но у нее есть бабка, которая живет одна, — проговорил подручный, смекнув, зачем Кровельщик спрашивает о его крале. — Узнай срочно адрес и поручи ей, чтобы немедленно приготовила гнездо! — распорядился Леонтий. — И еще. Сейчас, как обычно, едем в ресторан. Передай напарнику, чтобы подогнал к черному ходу другой автомобиль. И чтобы ни одна зараза не просекла. Пускай сидит в нем и ждет нас, не выключая мотора. Слиняем на время. Пришла пора осмотреться, что происходит вокруг нас. — Да вроде все спокойно, — вытаращил глаза подручный. — Когда станет беспокойно, тогда будет поздно! — жестко отсек Кровельщик. — Все надо делать вовремя! Запахло паленым! Я этот запах издалека чую! Подручный чиркнул молнией на куртке и выскользнул из кухни, а через минуту Леонтий услыхал, как тренькнула защелка на входной двери. Он тоже поднялся из-за стола, перед зеркалом осмотрел костюм, ладонью пригладил волосы и вышел на улицу. Он не смотрел по сторонам, делал все так, будто ничего не произошло. Влез в авто не спеша, отъехал медленно. Уверен был, что те, кто сидел у него на хвосте, знали наверняка, что едет он обедать в ресторан. В это время он всегда бывал в одном и том же ресторане. Вышел из машины, размял суставы и обычной своей походкой, качая широкими плечами, пошел к двери. Глаза его хватывали всякую мелочь вокруг. Ресторан нравился Кровельщику. Он щедро платил, его хорошо принимали, знали как брата жены Былеева, одного из крупных предпринимателей города. Официанты расталкивали друг друга локтями, предлагая свои столы. Он не обижал никого, периодически столы менял. Сейчас в зале ничего подозрительного не обнаружил. Сделал заказ, официант пустился бегом исполнять его. Кровельщик, как всегда, прошел в туалет, вымыл руки, вернулся к столу, положил деньги на столешницу и направился с подручным в коридорчик к кабинету администратора. Официанта это не удивило. И прежде клиент изредка заходил к директору. Однако на этот раз он прошел мимо, к черному ходу. Через заднюю дверь вышел на улицу. Автомобиль уже ждал его. Кровельщик с подручным юркнул внутрь. Авто сорвалось с места. В машине подручный уточнил: — Краля звонила, ждет на месте. Бабка при ней. И водителю: — Включай навигатор. Шпарь на улицу Желтую, дом тринадцать. — Не дави на уши, — проворчал водитель. — Говори, куда крутить. Будешь навигатором. — Давай прямо, потом на втором светофоре левый поворот, затем через два светофора направо, а там и улица Желтая. Водитель молча кивнул. По дороге притормозили возле небольшого магазина с крупной вывеской, подручный затоварил три пакета разной снедью, и продолжили путь. Вскоре подкатили к нужному дому в пять этажей. У подъезда с низким крыльцом встретила ярко одетая краля с улыбкой во все лицо. Провела в светлый подъезд, распахнула дверь квартиры, обитую дерматином: — Сюда. Все готово. Проходите. Располагайтесь. Кивнула на пакеты с едой в руках своего хахаля: — А это что? — Жратва, — ответил тот. — Да все есть. — Лишней не будет. Леонтий остановился на площадке перед дверью, кивком головы отправил подручного проверить квартиру. Тот с пакетами метнулся внутрь и скоро вернулся без них: — Чисто. Только после этого Кровельщик приказал второму подручному: — Избавься от железки, — он имел в виду машину, — и вернешься сюда. Подручный крякнул и выбежал из подъезда. Леонтий ступил в квартиру. Его встретила худенькая подвижная старушенция. Морщинистое лицо, подкрашенные губы, подрисованные брови, аккуратный парик. Приталенная свежая болотного цвета кофта и длинная узкая черная юбка. Определенно, в молодости старушенция была модницей и теперь держала форму как могла. Она провела его в комнату, говоря: — Это лучшая. Устроит — располагайся, милок. — Боярские палаты, — пошутил Леонтий, окидывая не очень светлую комнату. Стол со стулом у окна, диван у стены, на стене ковер, на полу истоптанная дорожка. В углу — этажерка с пятью-шестью книгами, какими-то пузырьками и дешевыми фигурками на полках. Во втором углу — шкаф для одежды. Старушенция проворно выхватила из кармана ключ от двери комнаты и с иронией протянула Кровельщику: — Тогда держи, боярин. Тот принял ключ из ее морщинистой руки, покрутил перед глазами и, оглянувшись, передал подручному. Краля, шустро передвигаясь, играя бедрами и грудью, появилась в дверном проеме: — Я сейчас здесь приберусь. Кровельщик не возражал. Шустрая куколка, улыбаясь, нырнула в комнату и стала наводить порядок. Старушенция в это время повела Леонтия в другую комнату, меньшую размерами: — А это твоим холопам, боярин. Маловата для двоих, но ты сам разумей, милок, не могу же я себе оставить самую махонькую. У меня вон внучка завсегдатай, ей отдельное местечко нужно. Леонтий про себя отметил сарказм, который прозвучал в словах старушенции, когда она назвала холопами его подручных. И тогда он ужалил жестким голосом: — Разумею. Я все разумею. Вполне подходящая спаленка. — А теперь, боярин, относительно оплаты, — старушенция посмотрела ему в глаза хитрющим взглядом. — Я понимаю, что не на одну ночь ты здесь угол снимаешь, хотя и за одну ночь платить положено. — Я всегда плачу всем и сполна, — холодно сказал Леонтий. — Ты меня, милок, с уголовниками не путай, — покачала головой старушенция. — Сполна ты им плати, а мне плати сколько положено. Я вижу, ты хозяин справный. Вишь, как прилично одет, знать, деньжата водятся. И холопы твои в подобающих одежках. Хорошо содержишь, боярин. Похвально. Потому и мне платить должен по совести. Кровельщик остановил на старушенции тяжелый взгляд, он не принимал диктата ни от кого, тем более от древней бабки. — Тогда слушай, старуха! — твердо, повелительно рубанул. — Оплата будет по совести! Первое: без моего ведома за порог — ни шагу! Второе: все телефоны — в мою комнату! Третье: из своей комнаты нос не высовывать! Понятно?! — Про оплату понятно, боярин! — язвительно отозвалась старушенция. — Только вот святым духом я кормиться не умею, да и справлять свою нужду иногда приходится, так что кухню и туалет мне никак не миновать! — Научись, бабка, обходиться одной парашей! — отрезал Кровельщик. — Милок, где параши ставят, там еду приносят, — не отступала старушенция. — А мне еду ты сам станешь доставлять или твои холопы? — Будешь, старуха, язык развязывать — отрежу и заставлю, чтобы сама его сжевала! Вот это и будет твоя еда! — сказал Кровельщик. — Хороших постояльцев внучка присватала! — усмехнулась напоследок старушенция и отошла от него. — Денег нет, чтоб платить, и мозгов нет, чтобы добывать деньги! Нехорошо это, — и скрылась в своей комнате. Кровельщик посмотрел ей вслед, недвижно постоял на месте и шагнул к отведенной ему комнате. Перед дверью комнаты его остановила краля, глаза улыбались и притягивали к себе: — Вы не обращайте на бабулю внимания, она со всеми такая! С нею никто не ладит, кроме меня, конечно! Леонтий ничего не ответил. Автомобиль с группой захвата и оперативниками Акламина остановился перед рестораном. Машина Кровельщика припаркована неподалеку. Вошли в ресторан стремительно, ошеломив всех, кто был внутри. Выстроили обслуживающий персонал и малочисленных посетителей вдоль стены. Аристарх быстро окинул взглядом зал. Светлый, с неяркой отделкой стен, ступенчатым потолком, черно-красной плиткой на полу, расшитыми скатертями на столах. Кровельщика среди посетителей не было. Вытащил фото, показал официанту: — Где он? — Недавно был, — оторвавшись от стены, испуганно промямлил тот и показал рукой в сторону коридорчика. — Туда ушел со своим спутником. Минут пять назад. Оперативники кинулись в коридорчик, дверь второго выхода оказалась незапертой. Выскочили на улицу. Перед дверью — небольшая площадка для двух-трех машин, мусорный бак и больше ничего. Пусто. Метнулись туда-сюда вдоль здания. Никого. Раздосадованные, вернулись в зал. Официант добавил: — Вон его столик. К еде не притронулся. Деньги на столе оставил. Я не прикасался, думал, вернется. — Убирай! Не вернется! — Акламин махнул рукой, лицо было сумрачным, повернулся к командиру группы захвата, развел руками. — Отбой! — скомандовал тот своим бойцам и показал на выход.