Горбоносый оторвался от стены и, когда рука одного из охранников подтолкнула его в плечо, зло предупредил: — Не в свое корыто мордами сунулись, лопушки! Большеголовый бесцеремонно ткнул его в спину, так что горбоносый почувствовал боль в позвоночнике от железного кулака: — Топай, пока я добрый! И губы подлечи, а то распухли они что-то у тебя. — Ты мне заплатишь еще за это! — тихо пообещал горбоносый и низко опустил голову. Когда подельники, мрачные и побитые, не глядя друг на друга, вышли из больницы, горбоносый достал из кармана телефон, произнес в него глухим голосом: — Нас выставили оттуда. Кровельщика такое известие привело в состояние гнева. Он взорвался. Горбоносый услыхал из телефона такие слова, от каких вся его фигура изогнулась спиралью, а лицо стало серым и безжизненным. Подельники смотрели на него испуганно и тоже серели лицами. По окончании разговора горбоносый долго держал возле уха умолкнувший телефон, не решаясь шевельнуться. — Он сейчас приедет сам, — выдавил наконец и сунул телефон в карман. — Велел ждать. И тут обратил внимание, что прохожие смотрят на них удивленно, обходят стороной: их побитые окровавленные лица, одежда торчком отпугивали всех. — В машине вода есть? — спросил. — Была, — буркнули в ответ. Возле машины умылись водой из бутылок. Привели в порядок одежду: отряхнулись, застегнули на все пуговицы рубахи и заправили в джинсы. Ждали Кровельщика недолго. Знакомая машина тормознула неподалеку от них. Леонтий, в черном костюме, красной рубахе без галстука, вышел из авто, остановил на подручных смурый взгляд. Расспрашивать не стал. Еще полчаса назад он хотел возвратить их в больницу, чтобы восстановить свой статус-кво, но, увидав побитые лица, отказался от этих намерений. Тяжелый взгляд был хмур. — Убирайтесь! И один большими шагами двинулся к дверям больницы. Подручные пугливо проводили его глазами и, когда он скрылся за дверью, прыгнули в машину, рванув ее с места. Леонтий поднялся на этаж. Шел к палате уверенно и решительно. Но у двери его застопорили охранники: — Что вам здесь нужно? Кровельщика этот вопрос мгновенно привел в раздражение. Он сделал вид, что не понимает, кто они такие. Свел брови и потребовал: — С дороги! — Вы к кому? — большеголовый упер ему в грудь руку, преграждая путь. Леонтий посмотрел на эту руку, потом в глаза большеголовому — и заметил, как двое других цепко отслеживали каждое его движение. На лицах охранников тоже красовались следы недавней схватки. Расширил ноздри и ответил, не скрывая своего недовольства: — К сестре. Большеголовый постучал в дверь палаты, приоткрыл, спросил в щелку: — К кому должен прийти брат, посмотрите! — Это ко мне, пропустите! — отозвалась Тамара через некоторое время, увидав в приоткрытую дверь Сынянова. Однако большеголовый резко перед самым носом у Кровельщика захлопнул дверь. Леонтий не пошевелился, но лицо его стало каменным, взгляд потяжелел так, что его не всякий смог бы выдержать. — В чем дело? — ледяным тоном спросил. Большеголовый выдерживал его взгляд и, не двинувшись с места, категорично ответил: — Запрещено. — Кому? Мне? — Возмущенно налился кровью и позвал: — Тамара, выгляни на минуту! Прошло несколько минут ожидания. Леонтий набычился и недобро безмолвствовал. Охранники тоже помалкивали. Наконец Тамара открыла дверь, и Кровельщик зло спросил: — Что это за псы? Ты их наняла? Почему они не пускают меня? Она, поправляя под косынкой волосы, вопросительно повела глазами по охранникам и тихо выдохнула: — Ну почему, ребята? Это же мой брат. Его можно пустить. — Что значит можно? — возмутился Леонтий. — Им Глеб распорядился никого не пускать, — пояснила Тамара. — А кто он такой, этот Глеб? Я твой брат или Корозов твой брат? Какого черта он тут командует? — взорвался Кровельщик. — Ну конечно ты, Сережа, — поспешно ответила Тамара и виновато улыбнулась, показав красивые зубы. — И как твой брат я найму сюда свою охрану! Я не доверяю этим соплякам! — Кровельщик глянул на охранников. — Моя охрана будет надежней! — Твои охранники уже были здесь, Сережа, но их, кажется, побили. — Тамара смущенно покраснела. Леонтий сделал вид, что ничего не знал об этом, он как бы даже удивился, что его люди уже побывали здесь, но еще больше удивился тому, что его людей побили. Насмешливо посмотрел на охранников Исая и, преодолевая собственную ярость, как бы недоверчиво улыбнулся, спрашивая: — Моих охранников? Вот эти? Не знаю, кого они побили, но только не мою охрану. Кого же вы побили? Ему никто не ответил. Большеголовый вежливо, но настойчиво за ручку потянул на себя дверь, оставляя Тамару внутри палаты и говоря извиняющимся тоном: — Простите, этому человеку к вам нельзя. Вы бы легли лучше. Плотно прикрыл дверь и напомнил Кровельщику: — Запрещено. Спросите разрешения у Глеба Корозова. Спрашивать разрешения у Корозова Кровельщик не собирался. Не собирался влезать в открытый конфликт с Глебом. Это могло сильно навредить ему. Особенно после скорого уничтожения Корозова. Менты тут же, пронюхав о конфликте, выйдут на него. Нет, никакого конфликта. Осторожность и еще раз осторожность. Кровельщик был уверен, что так либо иначе вскоре накинет петлю на шею Глеба. Это неминуемо. Сегодня Корозов перешел не просто рамки приличия, но даже рамки дозволенного. Заставил отступить от двери в палату Тамары ее «брата». Это уже не какие-то перегибы Глеба, здесь надо копать глубже, а глубже — это могло означать только одно: он, которого они все знали под именем Сынянова, находился под подозрением. Иначе поведение Корозова никак не объяснить. Ведь тот просто унизил, опустил мордой в парашу! Такого унижения Леонтий прощать не умел. Никому. За подобное расплачивались жизнью. Таковы понятия. Жестоки, но справедливы. Теперь стало понятно, что он должен успеть упредить удар, откуда бы тот ни последовал. Презрительно усмехнулся, глядя на большеголового и как бы соглашаясь с ним, произнес: — Ну что ж, Глеб так Глеб, — и пошел от двери палаты к выходу. Большеголовый хотел пояснить вдогонку, что палата Корозова находилась дальше по коридору, но передумал и отвернулся. Кровельщик вышел из больницы с твердым убеждением, что события нужно срочно форсировать. 15 Исай был скован в своих действиях тем, что коптил небо в больнице. Его натуре присуща активность и непоседливость. Ему нужно постоянно заниматься делом, находиться в движении. Иногда казалось, что у него за спиной моторчик, как у Карлсона, который живет на крыше, этот моторчик беспрерывно двигал Исая вперед. На больничной койке он изнывал от неподвижности. Поэтому издергал своих людей, заставляя крутиться как белок в колесе, требуя результатов. Исай каким-то двадцатым чутьем чуял, что вся каша варится не только одним неизвестным Кровельщиком, что Леонтий и его подельники — это лишь часть всех событий. Своими соображениями поделился с Акламиным. Многое не сходилось изначально, многое распадалось потом. Каждая версия имела изъяны, черные пятна, туманную пелену. Но в каждой версии могло появиться свое зерно. Разные события никак не связывались в одно целое. А это означало, что заказчиками, влияющими на эти события, вполне могли быть разные люди. После убийства Артема Исай поручил охранникам присматривать за его вдовой. Он не мог объяснить, чем руководствовался, но интуиция подсказывала, что упускать ее из поля зрения тоже нельзя. Тамара определенно побаивалась Райку, а та, определенно, ненавидела Тамару. Конечно, конфликт в свое время был взращен Былеевым, но кто знает, в какой стадии он сейчас. С чего бы Тамаре сейчас беспокоиться, ведь в любой случае она в выигрыше. Но вот Райка — это темное пятно. Хотя охранники считали, что просто убивают зря время, кружась за нею по городу. Она болталась по ресторанам и кафе и не очень была расстроена потерей мужа. По большому счету, другого отношения к смерти Артема от нее ожидать не приходилось. А последние дни она как бы даже получила второе дыхание, веселилась сверх всякой меры. В больницу к Исаю приехал его помощник Ваня Явбак. Рассказал свежие новости. Исай поинтересовался Райкой. — А чего Райка? — съязвил Явбак. — Кажется, она довольна. Володя Соловей дело знает туго. Я специально его за нею приглядывать поставил. Он еще тот ходок. Тут по случаю ребята подметили, как он из ее постели выпрыгивал. — Да ты что? И давно это? — удивился Исай, он первый раз услыхал эту новость. — Да не узнавал, — пожал плечами Ваня. — А это важно? Из его рук никуда она не вывернется. Парень крепкий. Исай воспринял эту новость неоднозначно: а если не Райка, а Ваня не вывернется из ее рук? И это насторожило начальника охраны. Тем более что поиск крота стоял на повестке дня. А что известно от Соловья о последних перемещениях и встречах Райки? Оказалось, почти ничего. Болталась по ресторанам, кафе — и все. Просто прожигала жизнь или с кем-то встречалась? Неизвестно. Странное наблюдение. Исай задумался. Что это: упущения, просчеты Соловья или нечто иное? Ткнул Явбака носом, и тот закряхтел и зачесал затылок. Исай взял список всех перемещений Райки за последнюю неделю и распорядился, чтобы Явбак негласно направил по этим кафе и ресторанам надежного парня, выведать как можно больше о посещениях вдовы Артема. Володю Соловья распорядился убрать из наблюдения за Райкой, во всеуслышание объявить, что она больше не представляет для них интереса. Исай не сомневался, что эта информация обязательно дойдет до Райки. Он этого и хотел. При этом Явбак должен был скрытно направить в наблюдение за вдовой другого надежного охранника. Сам назвал новое имя. Одновременно поручил понаблюдать за Володей Соловьем, за его встречами с Райкой. Последнее поручение несколько обескуражило Явбака. Он засомневался в необходимости такой проверки. Ведь когда до этого перелопачивали охранников, стараясь отследить утечку информации, Соловей не вызвал никаких подозрений. Он всегда был рядом и всегда был в числе надежных. Проверяли других, а к Соловью вопросов не было. При этом, конечно, всегда знали, что Соловей — это тот еще жук, влезет без мыла кому угодно и в какое угодно место. Однако Исай не слушал возражений, и Явбак подчинился. Охранник, направленный отрабатывать места посещений Райки, миновав два заведения, очутился в третьем по списку — в кафе «Деревенские лапти». Сел за стол, вытащил фото и положил так, чтобы его хорошо мог видеть официант. Когда тот подошел с меню, показал ему на снимок: