На Тамаре — легкая ажурная кофточка и короткая юбка с изящным поясом. Высокая тонкая шпилька сабо. Глеб усадил женщину за стол, который уже был полностью сервирован, и извиняющимся тоном произнес: — Уж прости, ради бога, я тут сам распорядился. Если что-то не так, сейчас быстро заменим. — Все так, все так, Глеб, ничего больше не надо. — Ее красивые, глубокие, как водоворот, глаза втягивали в себя. — Не волнуйся. Корозов смотрел на Тамару и все больше был недоволен собой. Весь его настрой против нее медленно таял, и на смену приходило позитивное чувство, от которого он хотел, но не мог избавиться. Это Глебу не нравилось. Да, у него не было фактов, но он убеждал себя, что Тамара в этой истории не может быть чистенькой, и не думал отступать от этого. В безобидную козочку ему не хотелось верить. Его начинало раздражать, что она способна очаровывать. И желалось, чтобы перед ним сейчас сидела хитрая бестия, какая не заслуживала хорошего к себе отношения. Между тем видел перед собой совсем другую женщину, кроткую и скромную. — Здесь очень приятно, — негромко произнесла Тамара, обведя взглядом весь зал. — Все оформлено изысканно. Интересно, где отыскался такой хороший специалист по интерьерам? Она пальцами поправила волосы, открыв красивый высокий лоб, точно показывала, как ее красота хорошо вписывалась в окружающую красоту зала. — Мне тоже нравится, — улыбнулся Корозов. Они сидели возле окна за столом, который обычно выбирал Глеб, заходя в этот ресторан. Он любил, когда стол был хорошо освещен дневным светом. Солнечные лучи радовали своим светом. А по вечерам за окном было хорошо видно, как горели на столбах светильники и освещали улицу. Исай, правда, предупреждал, что Глеб делает неправильно, когда выбирает стол у окна. Обычно говорил: — Достаточно посадить стрелка напротив — и хватит всего одной пули, от которой не спасешься. На что Глеб отвечал: — Ты моя охрана, вот и охраняй! Сейчас охранники расположились в разных местах зала. Один — у двери; второй — недалеко от столика, лицом к залу; третий — у окна, наблюдал за улицей. Корозов поднял фужер, произнес несколько традиционных фраз в честь женской красоты, и они пригубили легкого испанского вина. Глеб начал разговор сразу, безо всякого вступления: — Я подумал над твоим предложением, Тамара, и решил согласиться, помочь тебе. Более того, я, кажется, понимаю, кого ты опасаешься. И даже более того, считаю, что твои опасения могут быть обоснованными. Тамара слушала внимательно. Перед встречей с Корозовым она снова сообщила о встрече Леонтию, которого называла не иначе как Сережей. Кровельщик выслушал с безразличным видом, только уточнил, где и в какое время намечена встреча, пожал плечами и пожелал хорошо провести время. Глеб и Тамара говорили много и постепенно расслабились, даже стали шутить. Он рассказывал смешные анекдоты. Тамара весело хохотала. Смеялась она еще и оттого, что не ожидала от Глеба, что тот может хорошо шутить и по-детски смеяться. Это так не походило на него. Отмечала про себя, что все, кто из ее знакомых давал характеристики на Корозова, не знали его хорошо. Они судили по его сдержанности, некоторой внешней суровости и деловитости. А это была просто оболочка, в которой он вел деловую жизнь. А суть его оказалась несколько иной. В ответ она тоже рассказала веселую историю. И Глеб расхохотался так громко, что посетители ресторана обратили на него внимание. Во время смеха у него дернулась рука, из пальцев выскользнула вилка, описала дугу и упала на пол. Он резко нагнулся за нею, потянулся, чтобы достать. И в этот момент послышался щелчок по оконному стеклу. Корозова словно ужалило в плечо со стороны спины. Он дернулся. Чертыхнулся. Тамара в этот миг тоже нагнулась, чтобы помочь ему, увидав вилку сбоку недалеко от себя. По стеклу раздался второй щелчок. Женщина ойкнула и стала сползать со стула. Охранник у окна отреагировал мгновенно, заметив среди прохожих на тротуаре против окна парня в синей рубахе со стволом в руке. Одним прыжком охранник достиг Глеба, сильно толкнул к полу и, падая вместе с ним, увидал у того на рубахе кровавое пятно на плече. Закричал во весь голос: — Синяя рубаха! На улице! Тамара пыталась удержаться от падения, цеплялась руками за столешницу, за скатерть, но тело не слушалось, стало неуправляемым. Двое охранников метнулись на улицу. Глаза искали синюю рубаху стрелка. На ходу выхватили травматы. Один из них показал рукой: — Вижу! Синяя! Человек в синей рубахе уходил быстро, старался не бежать, чтобы не обращать на себя внимание. Но нервы не выдержали, и он перешел на перебежки. А когда увидал, что его преследуют двое, со всех ног пустился наутек. Охранники верили, что добыча у них в руках. Парни были злы, прошлые неудачи как кость в горле, поэтому сейчас представился момент отмыться и доказать прежде всего самим себе, что они не зря едят хлеб. Официантка подбежала к столу и увидала расплывающуюся кровь на белой рубахе Глеба. Перевела глаза на Тамару. Та лежала рядом с Корозовым, мягко стонала, по ее кофточке тоже расплывалось кровавое пятно. Между ними на полу валялась вилка. Девушка испугалась, всплеснула руками. Глеб лежал вниз лицом, не двигался. Официантке показалось, что он мертв. Она заскулила, кинулась к нему, встала на колени, зашептала: — Вы чего, вы чего? Что с вами? Рядом с Глебом завозился охранник, сбивший Корозова со стула, рывком поднялся, оглядываясь на окно. Глеб зашевелился, плечо пекло болью, рука не двигалась. Сел на полу, увидел Тамару в крови, начал понимать, что произошло. И только минуту спустя сообразил, что тоже ранен. Глянул на официантку, показал кивком на Тамару: — Помоги ей. Ей помоги! Со мной все в порядке. Я сам. Девушка повернулась к Тамаре, дотронулась до нее: — А что сделать, что надо сделать? Она вся в крови. Кто-нибудь, помогите! Ее надо перевязать. Подняла голову к залу, крикнула: — Да помогите же, люди! Они оба ранены! На помощь бросились другие официанты, кто-то нес аптечку. Со своих мест сорвались посетители, отбрасывая из-под себя стулья, стали торопливо помогать и Глебу, и Тамаре. Тамара растерянно смотрела на окруживших ее людей, спрашивала: — Что со мной? Ее мозг раскалывался. — Вы ранены, дорогая. Лежите спокойно, вам нельзя шевелиться, сейчас приедет скорая. Ее уже вызвали, — заботливо поясняла пожилая посетительница ресторана в желтой блузке и красной юбке. Присев на корточки возле нее, она прижимала к ране матерчатые салфетки. Официантки суетились рядом, подкладывая салфетки Тамаре под спину. — Почему я ранена? — Потому что так случилось, — отвечала пожилая женщина. — У вас кровь. Вторая женщина, моложе, с высокой прической и растерянным лицом, склонившись, беспрерывно твердила: — Я позвонила, позвонила. Сейчас приедут. Я уже позвонила. Они обещали сейчас подъехать. Корозов с помощью охранника поднялся с пола, сел на стул, посмотрел на окружающих и недовольно буркнул: — Не толпитесь. Опустил глаза на Тамару: — Все будет хорошо, Тамара. Все будет хорошо. Прости, это я виноват. Ее рассеянный взгляд ползал по его лицу, рука ловила его руку. И только когда женщина ухватилась за его пальцы, она выдохнула: — Кто это, Глеб? — Не знаю, Тамара. Но обязательно узнаю. — За что они хотят убить меня? — Думаю, что убить хотели меня. — За что? — Не знаю. — Помоги мне, Глеб. Я не хочу умирать. — Ты не умрешь. Все будет хорошо. Помолчи. Тебе надо помолчать. К нему подбежала суетливая официантка, на ходу разматывая бинт, глянула на охранника. — Надо снять рубаху, — потребовала категорично. Корозов чувствовал, что рука висит как плеть и он не может управлять ею, распорядился: — Снимай! — и стал второй рукой расстегивать пуговицы. Охранник начал помогать. Глеб, кривя от боли лицо, хмуро спросил: — Ты стрелка видел? — Видел, — ответил тот, стаскивая с него рубаху. — Все произошло быстро. За ним побежали Костя с Сашкой. — Догонят? — Порвут суку! — уверенно сказал охранник. Подошла вторая официантка, и вдвоем они начали аккуратно перебинтовывать Глеба. — Вызови Исая, — распорядился он охраннику. — Уже вызвал.