Видимо трат пока намечается больше, чем дохода. Что бы все это отслеживать я завела тетрадь и все туда обстоятельно записывала. Хорошо, что начальный капитал с проданной косы у меня был, но он быстро иссякал, и поэтому расходовать надо с умом, и уже поскорее начать зарабатывать. Просить у родителей деньги у меня язык не поворачивался, а сами они как-то технично об этой необходимости забыли. Причины, я, конечно, понимала, но предпринимать по этому поводу более ничего не собиралась. Маме я рассказала о мотивах своих поступков. Вины за собой не ощущала. Вопрос считала исчерпанным. Взрослые люди, должны были понять. Еще раз объясняться, а тем более просить я не буду. От постоянного сидения за уроками и прялкой у мня начала болеть спина. Поэтому решила записаться на какую ни будь секцию. Возникла и исчезла вздорная мысль, что к концу учебного года глупо куда-то идти. Но я ее быстро отбросила. Так можно всю жизнь подходящего момента ждать и не дождаться. Я же для себя решила, что мне нужна любая физическая нагрузка, чтобы разгрузить спину, и занять ноги. Тех пять километров, что я ежедневно выхаживала пешком от школы до дома мне явно было мало. Так что подойдет любая нагрузка будь то танцы, йога или фитнес, лишь бы удобна по времени была – сразу после уроков. Рядом со школой находился институт культуры. Во второй половине дня залы сдавались под всякие кружки и танцевальные студии. Вот туда и решила наведаться. В день, который я наметила себе заглянуть в институт, и подобрать секцию, как назло, погода решила устроить локальный армагеддон. Черное небо, дикий ветер, поднимающий и бросающий в прохожих прошлогодние листья и свежий мусор. Где-то хлопала частично оторванная арматура, трещало дерево, заклинил и пищал светофор. Людей сносило, волокло порывами ветра. Вздыбленные клубы пыли летели в газа, нос. На зубах мерзко хрустела песок. И среди этого хаоса мозг совершенно случайно выхватил один фрагмент: посреди разыгравшейся стихии, словно светлый паладин со сверкающим мечом, стоял юноша с банкой клея на перевес, и пытался приклеить на столб какое-то объявление, которое в свою очередь совершенно не хотело быть приклеенным, и словно дикая птица билось в руках, норовя улететь. Впрочем, унестись в свободный полет пытались и его длинные черные волосы, которые, этот борец со стихией не додумался даже резинкой скрепить. Картина была настолько эффектная, что я пожалела, что не рисую. Контраст белого листка объявления и черных волос, на фоне серого неба, серого асфальта и серого столба. И все это в динамике ветра. Красота! Кажется, расклейщик заметил, что на него смотрят, и повернулся в мою сторону. Наваждение спало. Передо мной стоял худой подросток – неформал, максимум года на три старше меня. Сутулый, в криво заправленной рубашке. Кажется, непокорная бумажка здорово его взвинтила, и он резко бросил: – Что смотришь? – Жду, когда наклеишь, хочу посмотреть, что ты с таким упорством столбоспамишь. – На, держи, читай – подал мне не измазанный клеем лист, на котором было написано: «Обучение игры на гитаре. За десять уроков». – И? – Что и? – не понял этот индивид. – За десять уроков ты научишь меня играть простым боем «Батарейку» Жуков, «Кукушку» Цоя и «Мое сердце» Сплинов? Люди же нормально играть по шесть лет учатся. – Ага, а потом кроме Баха ни чего сыграть не могут. Я нормально учу. Так что бы кто-то напел, а ты аккордами повторить могла. – Ну да, это когда слух есть. А если нет. – Нет слуха у глухих, а остальные просто не тренированные. – И ты за десять уроков натренируешь? – Вполне, если желание учиться будет. – Желание предположим есть, но в музыкальную школу не взяли, сказали, музыка не мое. – Дураки и лентяи. Привыкли все готовое брать. Спой что-то. – Здесь? – Удивилась я его энтузиазму и абсурдности момента. Петь на улице, через ветер незнакомому парню. Круто. К тому же слабо верилось, что этот студент может действительно меня чему-то научить. Но его твердость, уверенность и напор мне нравились. Помню в семнадцать лет захотела заниматься гитарой, даже у кого-то инструмент на время взяла. А потом как узнала, что шесть лет учиться надо, как посчитала, что это мне аж двадцать три будет. Как представила, что я такая старая перечница с гитарой буду сидеть и песни одиноко петь, так и забросила это дело не начав. – Здесь, конечно. Чего не так? И правда, все нормально. Странно, конечно. День, улица, столб. А с другой стороны. Чего отнекиваться сама же подошла. И я спела первое, что в голову пришло: – Дул сильный ветер, крыши рвал, И, несмотря на поздний час, В округе вряд ли кто-то спал – Стихия не на шутку разошлась. Но вдруг какой-то парень с криком побежал И принялся махать метлой: «Ах, ветер, негодяй, ты спать мне помешал, А ну-ка выходи на бой!» Собеседник мой задорно улыбнулся, поднял большой палец кверху, и резюмировал: – Точно дураки, нормально поёшь. Даже в ноты почти попала. Возьму учить, без проблем. А что ты в музыкалке спела? – Песню крокодила Гены, – сказала я, смеясь, припомнив перекошенное лицо экзаменатора. – Так сильно поступать не хотела, да? – с сочувствием спросил он, – Родители настояли? Вот меня то же засунули, сначала в школу с музыкальным уклоном, потом отдельно на фортепиано, а потом в институт этот дурацкий. Там же мама с папой преподают. Балалайку мне суют. – Срифмовал он, и состроил такую рожу, что я рассмеялась. – Ну и зачем тогда сам учить собрался, раз тебе это все противно? – Да не, не противно. Просто нафиг оно мне, если я и так слышу, что играть. А на чем, собственно, бренчать то же, все равно. Только время зря тратить. И так просто, естественно он это все на меня вывалил, и не было в словах его бахвальства, и так он искренне говорил, что я решила рискнуть и попробовать поучиться. Лишним оно все же не будет. А так какое никакое разнообразие. Не все ж за уроками сидеть. Тем более, цена была вполне адекватная, я могла не просить деньги на занятия у родителей, а выделить из заработанных. После моего согласия все же пришлось познакомится. Парня звали Никита, но предпочитал, что б его называли Ник. Ник сразу ж развил бурную деятельность: на обратной стороне врученного мне объявления записал свой домашний адрес и телефон. Потом объяснил, какую гитару и где задешево купить. Договорились, что купленная гитара будет находится у меня дома, а на занятиях я буду пользоваться его. Условились на двух днях в неделю, и разошлись. Конечно, ходить домой к совершенно не знакомому парню было прямым нарушением еще одного родительского правила. Но мы договорились на время занятий сразу после уроков, и учитывая тот факт, что по минутам мое возвращение домой родители не отслеживали, я решилась. Что же до гипотетической опасности посещения незнакомых квартир, то я рассудила так: мой нынешний внешний вид не способствует никаким распаляющим мыслям, а если замечу хоть какие-то намеки на поползновения в мою сторону – уйду. Намеков не было, поползновений то же, а вот хороший собеседник и учитель был. Первый урок он меня заставил слушать. Не играть или учить аккорды, а именно слушать как звучат струны. А потом расстраивал гитару, и заставлял настраивать, слушать и снова настраивать. На дом задал учить аккорды. Потом устроил экзамен повернувшись спиной зажимал струны на ладах, а я называла аккорды. Сначала он играл буквально по одному аккорду, потом больше, больше. И так доходило до всей песни. Потом мы менялись. Он диктовал, а я играла. Затем стало сложнее: Ник проигрывал на своей гитаре, я повторяла на своей. А параллельно на дом он задавал учить различные песни. При этом предлагая найти ошибки в аккордах, если такие были. Было ново, сложно и очень увлекательно. Мозг работал совершенно другими извилинами, и это было прекрасно! К концу мая я слышала аккорды внутри мелодий! Это было словно волшебство! У нас оставалось пара занятий летом, и все. Но я понимала, что навык этот можно развивать и совершенствовать дальше, и я хочу это делать. Попросила Ника заниматься со мной на постоянной основе. Тот, кажется, не удивился, но все же спросил: – Зачем, теперь ты можешь сыграть и «Батарейку», и «Кукушку», и что ты там еще хотела в начале? – Уу какой злопамятный, – в шутку надулась я, – то есть ты хочешь сказать, что программу больше чем на десять занятий не способен разработать? – Способен, но что б потом не говорила, что я тебя не смог научить игре на гитаре за десять уроков! – выпалил он. – Конечно не смог! – заявила я с серьезным видом, – Ты это сделал за восемь! Маркетолог из тебя просто ужасный! – Нее, это ты просто нацеленная на результат личность. Никто бы другой с таким упорством не вызубривал все мои задания, – сказал он весело. Это была очень приятная похвала. – Конечно, я буду рад с тобой и дальше заниматься. Это было замечательно, просто отлично. Без регулярных занятий с кем то, кто бы давал задания, а потом бы спрашивал, я боялась растерять навык. А в плане спроса Ник был просто тиран. Если у меня что-то не получалось, он гонял меня раз за разом, объяснял, тремя, четырьмя, пятью разными методами, но мы добивались своего. Благо цель у нас была общая. Первое время у меня саднили пальцы, болело плечо и слезились глаза. А от желания убить своего мучителя чесались руки. Но эти занятия мне были физически необходимы, и чем ближе окончание учебного года, чем меньше нагружали в школе, тем чаще меня посещали воспоминания о Николае и сыне. Я начинала представлять, что они делают, как проводят время, чем занята та другая я. Этим мыслям нельзя было давать развитие, поэтому я занимала себя всем чем могла. Хорошо отвлекали меня от ненужных дум тренировки по написанию сочинений. Постепенно они переросли в составление кротких эссе, а после появились небольшие рассказы. Я целиком погружалась в какую-то тему. Читала, изучала, перерабатывала. И на тяжелые мысли места в голове не оставалось. К концу мая накопилось много маленьких разрозненных работ, которые я пересортировала, отредактировала и оформила в два произведения. Те сочинения, где были по моему мнению, глубоко философские глупости и прочая литературная вода, я соединила общей сюжетной линией – умирающим драконом Фафниром, и лежащим в его крови Зигфридом. Получился такой диалог длиною в книгу, где неразумный жадный до золота воин слушал, но не понимал древнего и мудрого ящера. И все это в антураже раннего средневековья. Занудно, динамики почти не было. Но дракона в итоге было очень жаль. А Зигфриду закономерно была предопределена смерть. Все в рамках «Саги о Вёльсунгах». Вторую стопку рассказов я назвала «Легенды ночного города», объединила общим началом и общим концом, в остальном это были самостоятельные истории. Получившийся сборник мне не очень понравилось. Уж сильно, сюжетно напоминало Олди и Бредбери, которых я как раз тогда перечитывала: случайное появление разума у машины; дерево с душой похороненной под ним собаки; стонущий подвал, в котором совершены нераскрытые убийства; трасса, у которой была морская болезнь от постоянно ездящих машин; труба завода, страдающая астмой. Рассказы были веселые, но в конце становилось грустно. Обе книжки загрузила на самиздат. Я прекрасно знала, что если хочешь, сохранить информацию, то самое надежное место – это глобальная сеть. Бумаги портятся, диски теряются, компьютеры сгорают. Но в интернете можно найти что ты загрузил туда и год и двадцать лет назад. Тем более сайт самиздата точно существовал на момент моего тридцати шестилетия, поэтому за ближайшие время я была уверена. С именем не мудрила – оставила свое, а вот вместо фамилии поставила Тардис. Уж очень мне ник этот тогда понравился. Каково же было мое удивление, когда через неделю увидела первые комментарии под книжками. Первое желание было закрыть страничку. А потом решила, пусть читают, раз ни чего более интересного не нашли. Тем более, что у меня в тот момент уже лежали наброски новой книги. Летом как раз закончу. На секцию я-то же записалась. Пошла сразу после майских праздников. Два дня в неделю вторник и четверг у меня были заняты гитарой, по воскресеньям я встречалась с ребятами – реконструкторами. Правда перед турниром они все больше сидели по домам, да в мастерской. Но вот после: впечатления, фотографии, разговоры… Так, что свободных дней у меня становилось не так уж и много. Поэтому стоя у расписания работ разных студий, придирчиво всматривалась в таблицу. Мне надо, чтобы это был понедельник, среда или пятница, да еще часа в два, что б сразу после уроков. Печально, но вариант оказался только один – акробатика на пилоне. Слово «акробатика» было мне знакомо, но «пилон» находилось где-то в совсем уж пассивном запасе. Что-то из области древнеегипетской архитектуры, кажется. Стало любопытно. Зашла в зал. Там разминалось несколько девочек лет десяти – тринадцати в танцевальных купальниках. Стандартные мостики, шпагаты. С одной стенки зеркала и балетный станок, с другой, словно березки в лесу высились шесты. На задней стенке огромная надпись «Рole sport». Из раздевалки вышла высокая поджарая женщина, лет тридцати. Волосы туго по балетному стянуты на затылке в шишку, спина прямая, шея длинная. Увидев меня, стоящую у в хода, и осматривающуюся, она подошла. Поздоровались. – На занятие пришла? – после некоторой паузы спросила тренер. – Записаться хотела, мне бы на растяжку или что-то в этом духе. Но кажется, я не совсем по адресу, – выжала из себя я, наконец совместив в голове стоявшие у стены шесты и слово «пилон». К моим натянутым отношениям с родителями мне как раз не хватало самой вишенки – стриптиза на пилоне. – Почему не по адресу? – женщина сделала вид, что удивилась. – Спортивный пилон как раз содержит в себе упражнения для растяжки, проработки мышц ног и рук, тренирует выносливость, гибкость, координацию движений, а также грацию и ловкость. Если тебе нужно растянуть мышцы, улучшить их тонус или похудеть, то ты как раз по адресу. – Это все да, – смутилась, я – Извините, но танцы, у шеста на каблучищах – это не мое. Тренер поджала губы, расправила спину (хотя, казалось бы, куда еще прямее), прищурилась, и отвернулась к окну. Но через несколько секунд полностью взяла себя в руки, и спокойно со вздохом произнесла: – Это самое распространённое заблуждение. Спортивный пилон, не имеет ни чего общего с танцами у шеста, кроме этого, самого шеста, само собой. Это спорт, сравни гимнастики: определенные стойки и трюки правильный вход и выход из движения, чистота перехода. – Официальный вид спорта? – я правда удивилась. Что-то не помню я пилон на Олимпиаде 2021 года. – Пока нет, но уже проводятся различные международные конкурсы и чемпионаты. И кстати, правила таких конкурсов запрещают излишнее обнажение тела и сексуальный уклон, а также запрещены одежда и обувь из кожи, латекса, лака, или любая другая одежда эротической направленности. У нас в стране пока даже федерации спорта нет, но я сертификат получила и бучение прошла за границей, поэтому придерживаюсь общеевропейских стандартов по спортивному пилону. Как бы то ни было пилон – это спорт, крутой спорт, это сила, выносливость, гибкость, а не танцы у шеста с раздеванием, – излишне эмоционально закончила она. Скорее всего вопрос о стриптизе звучал до болезненного часто. – Пойдем покажу, – позвала меня в зал. Я разулась и прошла в дальнюю часть класса. – У меня тут стоят двухфазные пилоны для статичных и динамичных элементов. начальная и средняя группы учат статику. Старшая работает в динамике. Рассказывая это, женщина скинула олимпийку, подкрутила пилон шестигранником. А потом я увидела то, после чего учебник по физике захотелось выкинуть. Нарушая законы гравитации и здравого смысла, женщина взлетела по вертикальному снаряду вверх, невероятным образом развернулась ко мне лицом и сделала шпагат в воздухе, зафиксировала, опять развернулась, с неестественной грацией ухватилась за стойку рукой, перекинула ногу, застыла в воздухе перпендикулярно полу, затем поднялась выше, ухватилась двумя руками за шест, раскрутилась и опять застыла, словно флаг. Что ж лучшего способа разбить мой шаблон не было. В ее движениях эротики было не больше, чем в акробатике на турнике. Когда тренер спустилась, мои горящие глаза ответили за меня. Хочу. Точно хочу. И спину такую, и ноги с руками, и летать вокруг этой палки, словно ведьма на метле тоже хочу! – Снимай все лишнее, первое занятие бесплатное. Меня Полина Евгеньевна зовут. Потом, если решишь приходи в эту группу, тут малыши тренируются, общая гимнастика. Первый год я к снаряду не подпускаю. Форма: топ и шорты или гимнастический купальник.