– Ты, – хохотнула подруга, а у меня похолодело в животе. Опять снова все идет по тому же глупому сценарию. Оказывается, Олег с Максимом не поделили меня и поразбивали друг другу носы. Я тут же вспомнила, как Олег лез в одиннадцатом классе драться ко всем, кто имел неосторожность ко мне подойти. Как мне было тогда из-за этого стыдно! Даже думать не хочется. Но как изменить подобное течение дел, я тогда не знала. Не разнимать же их в самом деле. А сейчас? Сейчас, в эту самую минуту, меня эта дурацкая драка привела в ярость! «Да что за нравы дикой природы!? Отчего эти два оленя решили, что я их добыча! И меня нужно делить, а право «встречаться» отстаивать кулаками?» Было желание пойти и оттаскать обоих за уши, подробно объяснив, что битва за сердце прекрасной дамы гламурно выглядит только в кино. А в реальности желательно сначала выяснить, что эта самая дама думает насчет всяких рыцарей недоделанных! Злость на себя, что допустила подобное, на парней, которые думают не головой, на Хёгг знает чем, кипящей лавой растекалась по венам. Надо было успокоиться, тем более, эти два лося уже ушли домой (надеюсь, через кабинет заведующей). Личная экзекуция или прилюдный скандал потому отменялись. Схватила вещи и вылетела из школы. Эмоции требовали выхода. Какого-то действия, поступка, способного снять с рельсов поезд и направить его в свободный путь. Пока что я шла по намеченному, известному? Так почему же удивляюсь закономерному результату? Все имеет причинно-следственные связи, и, если наступил на грабли, глупо думать, что черенок не стукнет по лбу! Чтобы немного остыть и обдумать ситуацию, решила не пользоваться автобусом, а пройтись пешком. Мысли скакали, словно блохи на гребешке. Все развивается по похожему сценарию, только быстрее, а я так не хочу! Не хочу, чтобы из-за меня дрались, не хочу, чтобы кто-то из этих детей считал меня «своей девушкой». Фу! Аж мурашки по коже…Не хочу пересудов в учительской, обсуждений на родительских собраниях. Не хочуникого бросать после выпускного! Хочу спокойно закончить эту дурацкую школу и чтоб меня никто не трогал! Поступить в институт, ни с кем не видеться и не общаться! Точка. Пролетая на всех парах мимо очередной остановки, зацепилась взглядом за объявление «Купим волосы дорого» и адрес парикмахерской поблизости. В голове щелкнуло, перемкнуло и мигом оформилось в решение сразу нескольких проблем. Я развернулась и пошла в сторону парикмахерской. Говорят, что душевное состояние девушки можно определить по частоте смены прически и ее кардинальности. Что ж, сейчас как раз такой случай! Спонтанное ли решение? Да! Взвешенное ли? Тоже да. Буду ли я жалеть? Время покажет! В той жизни последние годы я носила короткую стрижку и даже привыкла к ней. Вошла в парикмахерскую. В зале скучала пожилая женщина. Поздоровалась, уточнила, сколько стоит моя коса. Оказалось, тысяч семь. Точнее скажут после стрижки. Ого! Стрижка за счет заведения, деньги сразу. Согласилась. Попросила сделать максимально короткую женскую прическу, дополнительно ткнула пальцем в плакат, где была изображена женщина со стрижкой типа пикси. Парикмахер охала, причитала, но работу свою выполнила. Состриженные волосы разложила на столе, померила, собрала на резинки, взвесила. И рассчиталась: шесть восемьсот! Замечательно! Голове легко, в мыслях прояснилось. Надо еще будет пережить семейный скандал, но думаю, справлюсь. Пошла на вещевой рынок, купила брюки карго тёмно-зелёного цвета, два лонгслива, две футболки и пару спортивных бюстгальтеров. И кеды. Супер! Потратила полторы тысячи. Много, но пусть. Еще среди торговых рядов натолкнулась на бабушку-таджичку, продававшую шерстяные платки. Спросила, есть ли у нее шерсть для прядения. Оказалось, есть. Но не такая, как я думала, а уже ровница в клубке. Пощупала. Вроде, коза. Спросила, сколько. Пятьдесят рублей за сто грамм. Купила, не глядя, все, что было – три белых клубка, каждый по шестьдесят пять – восемьдесят грамм. За мытую, чесаную ровницу – это почти даром. Еще купила нам с сестрой пиццу и поехала домой. Дома, в раскрытый рот сестры, засунула кусок пиццы, поставила чайник и стала примерять обновки. Красота! Здравствуй, стиль Марии Семеновой! На меня из зеркала смотрело неясное чудо – то ли мальчик, то ли девочка. Волосы короткие, торчат, уложенные с лаком в разные стороны, спортивный лифчик сплющивает грудь, кофта с футболкой делают силуэт шире, а штаны карго завершают образ. Как надо! – Круто, – отозвалась сестра, дожевав пиццу и разливая чай по чашкам. – В честь чего смена имиджа от девочки-одуванчика к Андрею Губину? Пицца, я как понимаю, это последнее желание перед смертью, так как отец тебя убьёт. – Не убьет. Покричит. «Да ведь от слов не больно, если только при этом не плачут», – процитировала я Марка Твена. – А волосы назад не приклеишь. Так что не переживай! Отец не кричал – отец молчал. Увидел меня, чуть не плюнул на пол и ушел спать. Даже не поужинал. Мама только спросила, почему не налысо, и тоже ушла. Но хотя бы поела. Бойкот продолжался все выходные. В воскресенье родители уехали на дачу, а я снова нарушила правило. Поехала без спроса в город. Реконструкторов эпатировать новым стилем одежды не стала, нарядилась, как в прошлый раз. Им и прически хватит. Как представлю, что Владимир таким же взглядом на меня смотреть будет, как и папа, сразу мурашки по коже. Брр. Ладно. Переживу. Мы с ним и не такое переживали. Ребята стояли на прежнем месте. Кто-то фехтовал на прямых деревянных палках, обмотанных изолентой. Егора узнала, он левой бьется, а второго нет. Снимут шлема – гляну. Подошла, на меня смотрели с удивлением. Владимир аж движение рука-лицо сделал. Вид был у него такой, словно он не знал, смеяться или плакать, но все же остался верен себе: – Вши или тиф? – спросил он. – Эй, парень, признавайся, что с Алисой сделал? Я ей тут шатун принес. Решила поддержать шутку. Скрестила руки на груди, прищурила глаза и с восточным акцентом сказала: – Ты мне, князь Владимир, зубы не заговаривай, некогда мне рассиживаться; Подавай-ка мне побыстрее дани за двенадцать лет да отдай за меня замуж Забаву Путятишну, и я в Орду поскачу[4]! Народ заржал, первое изумление прошло, ребята оттаяли. Хорошо, когда с людьми на одной волне. Меня похлопали по плечу, поздоровались. Дима потрепал меня по голове и, смеясь, сказал: – Вот беда: брали девчонку в клуб, а пришел мальчонка! Дальше мне дали померить шлем, вручили палку, поставили в спарринг. Как раз с тем неизвестным. Я взяла привычно палку в левую. «Еже один левша», – простонали под шлемом, и меня начали колотить. Где-то уворачивалась, где-то отбивалась, старалась держать дистанцию, пару раз стукнуть под руку. Удары фиксировала, хотя от соперника прилетало больно – было видно, что парень – новичок, удары не фиксирует. Но крепкий. Через пару минут я сдулась. Отступила на шаг, подняла руки. Все-таки боец из меня плохой. – Хорошо двигаешься, правда силенок не хватает и дыхалки, – похвалил Владимир. Чем занималась? – Танцами, – сказала я отдышавшись. – Танцы – для нашего дела правильная вещь. В ногах путаться не будешь. Хочешь – буду тренировать. – Хочу. – Ну и отлично. Пойдем, я тебе шатун отдам. – Пойдем, а я носки принесла. Владимир отдал мне шатун, новый, чем-то пропитанный. Спросила. Оказалось, льняным маслом. – Точно. Пропитаю так же всю прялку. – Его нагревать и втирать надо. Знаешь, где покупать? Справишься сама? Кивнула. Знаю, справлюсь, просто из головы вылетело. Не до того было. Достала носки. Я их удлинила, получилось что-то среднее между носками и гольфами. Удобно и обмотки наматывать, и штаны фиксировать, да и из кожаных ботинок немного видно будет. – Хороши, спасибо, – похвалил Владимир. Тут же сел на лавку и примерил. – И с размером угадала. Только жаль под сапогами кирзовыми видно не будет. «Мама анархия»! Сапоги кирзовые! Точно! Мне же Марина показывала фото, где Владимир кошкой их начищает, как раз, наверное, с ближайшего турнира. А где она, кстати? Как раз в это время они с Вовой познакомиться должны. – Ну, можно ботинки кожаные пошить, – предложила я. – На шестнадцатый? Как-то не очень, а что умеешь? – Не мой профиль. Вот одежду сшить, связать, спрясть, соткать, когда станок куплю – это да, а обувь максимум себе сошью, хотя без колодки это печальное зрелище. – Смешная ты! – констатировал Владимир. – Приноси чертеж, я гляну, какой тебе станок нужен. – Спасибо, – обрадовалась я. Ребята дружно перещупали носки, спросили, могу ли на заказ, сказала, что могу. Но не к майскому турниру. Владимир опять отметил мою осведомленность, пришлось выворачиваться, что у них только и разговоров, что о майском турнире. Пригласили посмотреть. Сказала, что не знаю, отпустят ли родители. На самом деле, не уверена, что переживу культурный шок от вида реконструкции формата весны две тысячи третьего года. У меня от своих старых фотографий за две тысячи пятый тихая истерика порой случалась. Подошел к нашей группе тот парень, что меня палкой бил. Боги! Это не парень, а Марина! Кажется, радость скрыть не удалось. Познакомились. Все, теперь я за Владимира спокойна. Марина его своими нежными ручками скрутит и в светлое будущее направит. В школу я шла со смесью страха и азарта. Как и ожидала, мой вид произвел эффект бахнувшей светошумовой. Ну не умеют подростки эмоции держать в узде! Меня трогали руками, спрашивали: как, зачем и почему. Кто-то говорил «молодец», кто-то говорил «зря», кто-то что специально – я так на себя внимание обращаю. Я знала, что просто этот день надо пережить и желательно с максимально безразличным выражением лица. Версия поступка для всех страждущих узнать причины была проста: «Решила, что так удобней». Все. Точка. Дальше, если хотят, пусть придумают сами. Учителя тактично молчали и лишь удивленно приподнимали брови. Оба виновника смены моего имиджа повели себя одинаково и ожидаемо. Макс отвернулся, Олег скривился. И оба перестали меня замечать. Совсем. Я понаблюдала еще некоторое время и с тихой радостью отметила, что мой невербальный посыл прочли правильно. В один из вечеров ко мне все же подошла мама. Поговорить о моем подростковом поведении… * * * В машине было тихо. Водитель не любил музыки в авто, она его отвлекала. Хотя мысли, что роились в его голове, отвлекали сейчас гораздо сильнее. Его супруга тоже не торопилась начинать разговор. Смотрела в окно на окрасившееся алым, сиреневым и охристо-желтым небо. Закаты в их городе были просто волшебны. Усталость дня постепенно отступала, но желанный покой не приходил. Ее занимали мысли. Их покладистая, мягкая, сговорчивая, понятная во всех аспектах, дочь поменялась. И мать анализировала эти перемены, пыталась понять, к добру ли они или к худу. С одной стороны, выросла успеваемость, сегодня на родительском собрании – последнем в этом году, это отметили все, без исключения, учителя. Да и она сама видит, сколько сил и времени тратит Алиса на учебу, с каким усердием занимается. Даже на акробатику записалась, так как спина болеть стала от многочасового сидения. С другой стороны, дочь отдалилась, перестала рассказывать, что у нее на душе. Выдает только голые факты. И только тогда, когда считает необходимым. Раньше так поступала только младшая, но родители привыкли к тому, что их дети разные. Алиса никогда не скупилась на откровения. А потом в одно мгновенье раз и закрылась. Что это: этап взросления или подростковый бунт? Или их с отцом просто озадачил тот факт, что дочь перестала быть удобной? С волосами этими. Знала же, что отец будет в ярости, и все равно отстригла, и не как-нибудь, чуть-чуть, нет, под самый корень, смотреть жалко! В брюки эти жуткие залезла, не вытряхнешь. Связалась со странной компанией, там сплошь мужики взрослые. Отец возил ее на этот их турнир посмотреть. Приехал в шоке. Рассказал, что дети великовозрастные, лет по тридцать каждому, а в костюмы наряжаются и на мечах дерутся. Инфантилизм какой-то. Женщина вспомнила, как прошлым летом ее дочь прочла газетную статью про этих самых «фехтовальщиков» и пыталась их найти. Рассказывала что-то про интерес к истории. Тогда всеми это было воспринято как очередная детская идея, которая вскоре пройдет. Не прошла. Нашла. Сидит теперь на прялке этой прядет, что-то иглой вяжет. Даже на крайне либеральный взгляд матери попахивало это все, по меньшей мере, сектантством. Отец тоже подлил масла в огонь. После инцидента со стрижкой стал «забывать» выдавать деньги на проезд и питание. Они специально давали им условно карманные деньги ровно столько, чтоб хватало на проезд до школы и обратно и обед, плюс рублей пять оставалось на личные «хотелки». Дети эти деньги копили всеми правдами и неправдами, стараясь сэкономить. Покупали всем потом подарки на новый год. Родители очень гордились их финансовой грамотностью и своей здравой идеей. А теперь вообще не понятно, что делать. Женщина пыталась объяснить мужу, что неправильно решать вопрос таким способом: и так выделяемых на еду и автобус давалось впритык, но тот был непреклонен. Хотел, чтобы дочь сама подошла, напомнила, попросила. А та, гордая, не стала, и сестре, судя по всему, за нее просить запретила. Потому как Татьяна первый раз спросила, но после ответа отца «Вот Алисе надо, пусть сама за деньгами и приходит», больше про сестринскую часть не узнавала. Сначала думали, что они с сестрой делят пополам долю Татьяны. Потом, когда Алиса купила гитару, оказалось, что деньги у нее имеются. На вопрос «откуда» дочь ответила: «Заработала, нитки спряла». Все это казалось женщине странным, неправильным, словно поезд, сошедший с привычной колеи. Нет чтоб с мальчиком каким начать встречаться. Надела на себя эти тряпки жуткие и ходит гаврошем. Хотя опять же на вопрос о причинах ответила прямо и честно, но ответ этот породил еще больше мыслей и вопросов. – Маша, где мы ее упустили? – подал голос отец семейства, видимо, мысли у него в голове крутились похожие. – Я не думаю, что мы ее где-то упустили, – встала на защиту дочери супруга. – Не думаешь?! – начал выходить из себя собеседник. – А о чем ты думаешь? На что это, по-твоему, все похоже? Изуродовала себя, общается, не пойми с кем. Так и до наркотиков недалеко! Ты этого хочешь? Тогда разговаривать поздно будет! Ты говорила с ней? Меня-то она не услышит! – Толь, не кричи. Поговорила я с ней, она мне все объяснила. Ребенок идет на контакт, все нормально. – Нормально? – не унимался отец. – Зачем она волосы обрезала, а? – Сказала, что это была проверка, – начала рассказывать Мария и, убедившись, что муж замолчал и слушает, продолжила: – В школе из-за нее подрались два одноклассника, ей это не понравилось. Она почему-то решила, что этот поступок ребят приравнивает ее к вещи. Интересной, желанной, но все же вещи. И решила проверить, насколько она будет интересна, если уберет внешние гендерные признаки. Ребята проверку не прошли и после смены имиджа напрочь потеряли к ней интерес. Я сегодня у классной руководительницы уточнила. Действительно, была драка, и после нее Алиса подстриглась. И да, мальчишки больше особого интереса не проявляют, переключились на что-то другое. – Маша, ты же понимаешь, что так можно доубираться «внешних гендерных признаков», и останется наша красавица такими темпами без мужа. – Да, я ей тоже это объяснила, на что Алиса мне вполне резонно напомнила, что ей всего пятнадцать, что пока для нее главное – спокойно доучиться и поступить, а не участвовать в любовных разборках. – Могла бы просто их послать куда подальше и все, – уже спокойней возразил отец. – Да, могла. Но сказала, что в определенном возрасте мужчины не понимают слово «нет», а так это выглядело как их собственное решение. И еще добавила, что так даже лучше, потому что сразу понятно, что им была интересна лишь «картинка». А она хоть с волосами, хоть без, хоть в юбке, хоть в брюках – все та же Алиса. – Надеюсь, что та же. Про то, что стрижка была еще и сознательным желанием нарушить прямой запрет отца, женщина старалась не думать. Глава 7. Новые начинания, и первые достижения Пренебрежение здравым смыслом – верный путь к счастью. Д. Остин «Гордость и предубеждение» Весна пролетела со скоростью нагоняющего график поезда. Май только начался, и вот уже конец учебного года. Тем не менее успело столько всего случиться, что я удивляюсь, как дней в неделе хватило, а часов в сутках. Одно действие порождало другое, цепляло третье, давало наметки на четвертое, а к началу пятого приносило результат. Я подала в газету объявление о пряже собачьей шерсти. Понимала, что не сезон, но лучше пусть заранее висит, что б потенциальные заказчики начали обдумывать такую возможность, чесать собак, и к осени созрели на заказы. Удивительно, но первые звонки пошли уже через неделю. Это были те собаководы, кому жалко было выбрасывать шерсть, но применить ее никуда не могли. Одной из таких звонивших была хозяйка самоеда. Не знаю, кто больше обрадовался я или она. У женщины был пакет чистой длинной белой шерсти грамм на шестьсот. Договорились встретится. Пока она ехала, я думала по цене. Сориентироваться было не просто. В итоге, для начала решила посчитать так: родители на карманные расходы давали по пятьдесят рублей в день, это двести пятьдесят рублей в неделю, можно округлить до трехсот, вроде нормально за сто грамм ниток. Дороже, чем в магазине, но там нет собачьей шерсти, да и ручная работа как ни как. Опять же ровно в два раза ниже ценник, чем в двадцать третьем году, что с учетом инфляции вполне нормально. Но значит мне надо спрядать по сто грамм шерсти за неделю. Соответственно нитка не должна быть очень тонкая. Примерилась на магазинных образцах, выбрала три варианта подходящих мне по толщине. Когда приехала заказчица, я ей предложила сначала самую тонкую из выбранных ниток, за четыреста рублей – сто грамм, каждая последующая была потолще, и подешевле на пятьдесят рублей. Договорились на самой толстой за триста рублей. Отлично, именно ее я и выбрала себе как приемлемый образец. Взвесили шерсть безменом. Действительно показало больше полу килограмма. Точнее они не выдавали. Договорились о том, что нитки я ей буду отдавать частями по сто – двести грамм партия. А передо мной остро встал вопрос точных весов. Так как терять деньги из-за неточности измерительных приборов не хотела. Замочила пробную партию шерсти. Вода не грязная, это хорошо, значит собаку мыли перед вычесыванием. Можно прясть так. А потом после уже постирать нитки и сделать им влаготепловую обработку. Нужно включить в цену следующего заказа стоимость шампуня и кондиционера. Это расходный материал, и чем грязнее шерсть, тем больше расход моющего средства. Еще надо щетки купить для прочесывания шерсти. Пока самые обычные из зоомагазина. Это мне с козьей шерстью повезло, которую я у таджички купила, и просто спряла, тоненько, хоть вышивай такой. Ссучила с катушечным шелком из бабушкиных запасов. Лежит теперь ждет своего часа. Думаю, надо пару шалей паутинок связать за лето. Но те алюминиевые спицы, что есть у мамы мне не подходят, они пачкать будут белую шерсть, потом не отстираешь.