– Да, создать узы, – прошептала она, – Пока я для него всего лишь маленькая девочка точно такая же, как сотни тысяч других девочек. – Уже нет, – так же тихо ответил, и поцеловал её. В дверь позвонили, когда мы допивали чай. Даже маленький кот с раздутым, как барабан, животом тихо спал у миски свернувшись калачиком. Алиса подскочила и открыла дверь. В квартиру ввалилась огромная ёлка, а следом, словно живое воплощение огня, влетела высокая, рыжая кучерявая девица. – Тян ёлку принесла! – обрадовалась Алиса, ловя, и укладывая аккуратно рождественское дерево. – Ну да, папа же сказал, что мы уже выросли из того возраста, когда нам Дед Мороз ёлки приносит. Значит, решила я – мы вошли в тот возраст, когда их сами себе можем купить! – с порога заявила та. – Точно! – подтвердила ужасно довольная, Алиса, а после добавила: – Таня, знакомься, это Саша. Саша – это моя младшая сестренка Татьяна. – Очень приятно, – протянул руку про себя удивляясь непохожести сестер. Хотя нас с Юлей то же никогда за родственников не принимают… – Симметрично, – улыбнулась на все тридцать два зуба она, и вихрем умчалась в комнату, бросив по ходу «Замерзла. Есть буду. Щас приду». – А где родители? – Задал я вопрос, наконец то сообразив, что тридцать первого декабря после обеда все уже должны быть дома, готовить праздничный ужин. Праздничный ужин, судя по тому, что что-то пеклось в духовке, что-то варилось в кастрюлях, а что-то лежало на разделочной доске, готовился. А вот, где было старшее поколение – не понятно. – Папа должен скоро прийти, он до обеда сегодня работает. Мамы раньше восьми не будет точно. Она дежурство дневное в больнице взяла. Я только успел мысленно удивиться такому раскладу, как примчалась младшая Алисы, и в кухне резко стало весело, шумно и тесно. Заметив кота, девчушка аккуратно погладила его за ухом и пощекотала розовую подушечку. Тот только лапой во сне дернул. – Саша подарил, – ответила Алиса на вопросительно поднятую бровь сестры. – Я его Рейслином назвала. – Хоть не Сауроном, и то хорошо, – фыркнула сестра и села обедать. Кажется, эти двое на какой-то одной понятной им, волне. Отец Алисы пришел, когда мы закончили вставлять ёлку в крестовину. Такой же высокий и рыжий, как его младшая дочь. Ирландцы что ли в роду были? Поздоровались, познакомились. Пока девчонки доставали из ниши ёлочные игрушки, отпросил Алису в гости на второе число. Отец брови похмурил, но согласие дал, правда сказал: «Никаких ночевок». Я про себя хмыкнул. Естественно, какие ночевки? Я б на его месте сначала бы допрос с пристрастием устроил, потом всю душу из меня вытряс, а после еще и маячок на дочь повесил. И под окнами караулил. И звонил каждые тридцать минут. А лучше бы вообще никуда не пустил. Все гости под надзором, здесь, дома. И дверь в комнату, что б открыта была… Кота, гоняющего по залу блестящий красный шар, родитель перенес то же стоически. Из чего я сделал вывод, что папа у Алисы вполне себе нормальный, адекватный мужик. Перед уходом Алиса протянула мне упакованный в крафтовую бумагу сверток. – С наступающим, – немного смущаясь, поздравила она. Я аккуратно вскрыл упаковку. Внутри лежал мягкий, тонкий шерстяной шарф в серо зеленую клетку. – Сама сделала, к глазам твоим подойти должен – еще больше смутившись сказала Алиса. – Как? – искренне удивился, ведь шарф был тряпичный, а не вязанный. – Ну, видимо, не зря ты отверстия на станке сверлил, – хитро улыбнулась она. Не выдержал, и снова ее поцеловал. Нежно, нежно, как самое дорогое сокровище. Девушка тихонько простонала, отвечая на поцелуй. Силы небесные! Так же никакой выдержки не хватит. – Ты чудо! – я с трудом смог оторваться, – Послезавтра заберу тебя в гости. С твоим отцом договорился. – И пока она не успела ни чего сказать срочно ретировался. Алиса Беляева Странное свойство времени: оно мчит, несется стремглав, сбивая все на своем пути. Словно боится не успеть куда-то. Спешит, старается меня догнать. А я? Я-то же тороплюсь. Но мной движет страх. Я стараюсь жить сейчас, опасаясь, что к моим тридцати шести годам все повторится вновь. Чёкнуый Призрачный Охотник снова закинет меня в неизвестность. Но ведь все должно произойти по моему желанию? То-то и оно, что я не помню, как давала согласие на перенос сюда. Весь разговор помню, а свой ответ нет. О том, что я сделала свой выбор, говорит мое нахождение здесь? Но что, если выбора не было? Раньше мне было страшно вновь оказаться в параллельной реальности. Застрять в повторениях сюжета. А сегодня ночью мне приснился кошмар, о том, что я вернулась назад в свой мир. Было не важно смогла я изменить его или нет, главное мне не было в нем места. Принять это оказалось куда сложнее. Проснувшись, я поняла, что не хочу возвращаться. Была или нет на то призрачная возможность, уже не важно. Потому что я уже вплелась, срослась с этим миром. И что бы в нем не происходило, это касается и меня. Однако, недавно я заметила, что время может и замедляться. И это не было связано со стоянием в очередях или выполнением рутинной работы. Минуты растягивались, замирали и переставали тикать настенными часами, когда рядом был Александр. Я помнила в мельчайших подробностях все наши разговоры, все его жесты, взгляды. Словно на то, чтобы запомнить все это у меня были часы. Как будто мироздание специально давало мне время на то, чтобы изучить, понять, исправить? Не понимаю откуда взялось это чувство. Если верить бесконечность миров, то наша встреча была закономерна. А значит необходима обоим… Не знаю, что я пытаюсь себе объяснить? Ведь стоит просто признать, что человек находящийся рядом мне приятен, что сердце отплясывает самбу, стоит ему лишь прикоснуться, что сегодняшние поцелуи вынули из меня что-то жесткое, холодное, пронзающее насквозь. Наверное скелет… От сумбурных мыслей, поглаживания кота и созерцания елки, меня вырвал звонок в дверь. Пришли гости. Застолье, разговоры, поздравление президента (для меня он теперь точно бессменный), салюты и цветные пакеты под ёлкой, выдернули мое настроение из угрюмо-задумчивого состояния. Родители подарили цифровой фотоаппарат. Он был на батарейках, которые садятся с неимоверной скоростью; с памятью, рассчитанной на пять фотографий, но все равно это – прорыв! Не надо будет ждать, когда заполнится фотопленка, потом ехать в город и сдавать ее на проявку. Смотреть, гадать получилось ли фото или нет, потом снова сдавать, но уже в печать, получать снимки и сканировать их. Вот он первый шажок к смартфонам, сотням фото и социальным сетям. Как же скоро все это будет! Как же не хватает этого прямо сейчас! Мне, действительно, очень не хватало привычных гаджетов и социальных сетей. И дело тут не в необходимости быстро пообщаться с друзьями или уведомлять всех о внешнем виде сегодняшнего обеда, а в том, что я привыкла с их помощью работать и зарабатывать. Каждый чих нашей фирмы расписывался, снабжался фотографиями, хештегами, дополнялся видео-отзывами и подавался горячим. Как в современных реалиях продавать и развиваться – не понятно. Но мир меняется, и меняется быстро. А я точно знаю куда направлен вектор перемен. Теперь надо найти того, кто все мои идеи сможет воплотить в жизнь. Сестра подарила веретено американского типа. С грузом на верху и крючком. Отлично сбалансированное и великолепно отцентрированное. Такое, если запустить, то появляется ощущение, будто прядет оно само, а мастер просто рядом стоит. Помимо веретена в подарке лежали буклеты от сайта, с которого сделан был заказ. Все на английском языке. Один из них меня заинтересовал. Насколько смогла понять без словаря и гугл переводчика, то речь шла о конкурсе, проводимом администрацией сайта. Главный приз – тысяча долларов на приобретение у них товаров. – Ого! Как все серьезно! – отметила сестра, внимательно разглядывая буклет и подчеркивая незнакомые слова. – Надо на сайт заглянуть, посмотреть, что продают, и какие условия конкурса. Вот так, в новогоднюю ночь пока остальные смотрели «Голубой огонек», мы полезли в сеть. Оказалась, что моя сестра наткнулась на сайт, производящий инструменты для прядения и ткачества. Фирму я эту знала. Самый дешевый ткацкий станок у них был по цене мотоцикла, а самая простая прялка стоила как спортивный велосипед. Как раз, за год до моего отбытия сюда, супруг мне сделал подарок – многоремизный ткацкий станок. После чего из мастерской меня нельзя было выманить даже едой. Наготовив мужчинам с пятницы на два выходных, я исчезала в мире берд, ремизок и подножек. В долларовом сравнении, ценник у современных станков был ниже, но и модели попроще. Тем не менее сертификат, при покупке, пришелся бы кстати. На том станке, что мне сделал Владимир, я сделала только шарф Саше да пару дорожек на подарки, и поняла, что если я хочу осуществить задумку и делать дизайнерские ткани, то такая скорость выработки мне не подходит. Да и количество нитей на сантиметр получается маленькое, а значит для историчного костюма такая ткань не подойдет. Короче говоря, только сев за работу, я поняла, что давно выросла из станка с бердо. И мне нужен нормальный с ремизками и педалями, иначе просто трата времени. По условиям конкурса, нужно было купить у них какой-то инструмент и с его помощью сделать изделие. Сфотографировать, снабдить все это маленькой историей, приложить документы, подтверждающие покупку у них, и все это отправить на электронную почту. Срок – конец января. Результате на сайте в конце февраля. Фотографии и истории участников опубликуют в рукодельном журнале, экземпляр которого пришлют всем участникам. Во молодцы! И сайт продвинули, и продукцию, и журнал! На волне вдохновения перебрала все свои залежи шерсти, замиксовала, чтобы получить плавные переходы цвета от светло синего к зелено желтому, спряла толстенную арт пряжу с накрученными ракушками, вставленными жемчужинками, лентами и валянными шариками. Получилась яркая, объемная нитка начало которой было в холодных тонах, а конец в ярких, насыщенных. Назвала «Весна пришла», сфотографировала, сочинила историю, отправила, и далеко за полночь второго января легла спать. Да, уж счастливые часов не наблюдают[8]. Утром меня разбудила сестра, весело тыкая телефонной трубкой. – Да? – спросоня попыталась понять кому я нужна. – Ты готова? Я выезжаю. – Саша был до неприличия бодр. – Нет, сплю еще. – Не плохо ты на пожарника сдаешь! Время пол двенадцатого. – Сколько? – смена положения из идеально горизонтального в строго вертикальное произошла в доли секунды. – Да не переживай ты, – веселился собеседник, – Я пошел машину греть, минут через тридцать буду у тебя. Дальше скорости моих сборов могли бы позавидовать все пожарники, космонавты и военные мира. И это учитывая, что им не нужно укладывать волосы и собирать пакет с подарками. Через пятнадцать минут я была полностью готова и пила кофе на кухне. Ни чего, кроме нервно вцепившегося в ноги кота не говорило о только что промчавшемся по дому торнадо. Дом, куда привез меня Саша, находился на окраине города, в как принято говорить, коттеджном поселке, где в девяностые в срочном порядке выкупали дачи и превращали их в дворцы. Этот же домик был скромным двухэтажным строением, навскидку не больше ста квадратов общей площади. Ухоженный дворик, украшенный аккуратными сухоцветами, уходил ровной тропинкой прямиком к речке. Дома было уютно и тепло. Первыми нас встретила собака. Здоровенный черный доберман, который подошел молча ко мне, так же молча обнюхал и ушел лежать на коврик у камина. – Это Мара, она не нападет без команды, но все равно советую к ней не лезть, – серьезно сказал Александр, помогая мне раздеться. Почти сразу появились Сашины родители. Познакомились. Его мама – живая, не высокая молодая женщина с располагающей внешностью, представилась Светланой, и сказала, что только так ее и можно называть. Отец, а точнее отчим, обладал яркой азиатской внешностью: смуглый, темноволосый с резкими чертами лица, острым носом, тонкими губами. Он словно был выточен из куска янтаря. Звали его Сергей Петрович. И вот его вид и имя отчество вызвали во мне стойкое чувство дежавю. Где-то я точно с ним пересеклась, а вот где вспомнить не могла. Хотя, с другой стороны, работали мы в одной сфере. Поэтому скорее всего общались. Просто один из тысячи незнакомых людей, с которыми один раз столкнулся на перекрестке, и пошел своей дорогой дальше. Младшая сестра была ровесницей Татьяны, и не уступала той не в росте, не в скорости передвижения по дому. Позже я узнала, что она занимается фигурным катанием, и училась у моего тренера по пилону хореографии. После традиционного обмена подарками и быстрого чаепития меня утащили сначала показывать дом, двор и речку, потом трижды обыграли в аэрохоккей, приговорили к поцелуям, и тут же исполнили приговор. А еще я нашла гитару. Ту самую, пострадавшую от автомобиля. Александр ее поклеил, заменил гриф и струны, и теперь она, перевязанная бантиком висела в подвальной комнате, где мы играли в хоккей и целовались на диване. Прибежавшая звать, на ужин Юля со всей своей непосредственностью заявила, что она понятия не имеет на какой помойке брат нашел эти дрова и угробил на них кучу времени, но ленточка к интерьеру подходит. – Мы его на помойке нашли, от отчисток отчистили, а он нам фигвама рисует, – процитировала я бессменного Матроскина под крайне недовольный Сашин взгляд. – Теперь ты просто обязана проверить насколько я хорошо ее восстановил, – заявил он, стараясь сдержать улыбку. – О, ты играть умеешь? – обрадовалась Юля. – Споешь нам что ни будь. – У меня есть идея получше, – постаралась увести инициативу в нужное русло, – давайте лучше в «Угадай мелодию» поиграем. Юля довольная, запрыгала, а Саша, слегка приобняв за талию, тихонько прошептал на ухо: – А кто-то мне обещал слова напеть к очень известной мелодии. Кажется самое время. За ужином сначала продолжили знакомиться. Меня спрашивали, чем я занимаюсь, куда поступать планирую, аккуратно заводили разговоры про книги, фильмы и музыку. Одним словом – смотрины. Я с удовольствием отвечала, не навязчиво спрашивала в ответ. Саша мне немного рассказывал про семью. Про то, что у него отец погиб в Чечне. Про их жизнь с мамой пока она не познакомилась с отчимом. Пришла проконсультироваться, потому что ее вдову офицера пытались выселить из служебной квартиры. Про то как отчим сначала помог, а потом начал ухаживать. Позже съехались, расписались. Родилась Юлька. Александр говорил, что ревновал жутко, психовал. У отчима хватило сил и терпения найти общий язык с психованным подростком. Я смотрела на эту семью, и тихой радостью наполнялось мое сердце. Эти люди умели слушать, слышать, понимать друг друга. Поддержка во взглядах, жестах, действиях. Этот дом действительно был крепостью, и цементом тут служили отношения. Плавно разговор перешел на работу. Сашин отец рассказал, что к нему на прием пришла клиентка – женщина в возрасте. У нее умер сын. Наследство поделили между ней и невесткой, да вот беда, та дом себе прикарманила полностью. Вот и пришла бабушка узнать, как бы ей свои права защитить. Сашин отец, рассказывая хорошо, ярко в красках, хитро поглядывая на сына, позволяя ему включится в беседу, и высказать мнение. Картина же в целом выглядела так: после смерти несчастного открылось наследство в виде квартиры, приобретенной в браке по договору мены на имя сына, земельного участка и недостроенного дома. Нотариус, не мудрствуя лукаво поделила все кроме дома пополам. Вот бабушка и пошла искать правды. Саша с отцом, увлеченно обсуждали, как можно попробовать включить дом в наследственную массу, спорили обдумывали варианты, а я совершенно на автомате, возьми да скажи тихонько: – Странная женщина, я б на ее месте или три года сидела бы тихо, тихо или бы с невесткой полюбовно договаривалась.