— По указу папочки хотел? У тебя там, наверное, целая карта твоих желаний на много лет вперед расписана. Удивительно, как только раньше Кир не настоял на том, чтобы ты заделал ребенка провинциалке, привязав к себе, чтобы не брыкалась. Движения Вита становятся намеренно плавными: знаю, так он себя сдерживает изо всех сил. — Или может быть, у тебя уже есть ребенок на стороне? — продолжаю ковырять болезненную тему. Вит бросает на меня пылающий взгляд: — Нет! Как ты можешь… — А ты? Столько лет. Смог. Жить с нелюбимой. Не противно было? — Блять… — ругнулся. Амалия неожиданно трескает его по губам розовой лопаткой. — Не говори плохое слово! — и тут же протягивает ладошку. — Штраф. — Что? — опешил Вит. — За плохое слово, — улыбается и добавляет бесхитростно. — Еще два раза скажи, я хочу большую шоколадку. Амалия невозможно милая в этот момент, мы смеемся с Витом, неожиданно для самих себя. Атмосфера немного теплеет, но обида никуда не делась. — Я тебе не враг, Инесса. Ты всегда была мне дорога. По-особенному. Я тебя… берег, — добавляет скупо. Вот это новости. — От чего?! Глава 27 Инесса До моего слуха доносятся голоса Лены и Мира, гудящие в отдалении. Судя по всему, Лена Мирослава звонко и бойко отчитывает, Мирослав оправдывается. Я вздыхаю: — Зачем ты втянул в это наших друзей? Кир и Лара не справляются с тем, чтобы убедить меня с тобой остаться, и ты решил притянуть всех, кого только можно? Вит сцепляет челюсти: — Все не так. Мир пригласил меня в гости. Мы давно не виделись… — Странно, что он не позвал тебя в бар или стрип, где во время оргии ты целомудренно глаза закрываешь и уходишь. Все еще муж приближается, дотронувшись пальцами до моего запястья. Я дергаюсь в сторону, как ужаленная, с ужасом смотря на его пальцы. Муж, ругнувшись, разжимает хватку. — Не трогай меня! — повышаю голос. — Я просто хотел сказать, чтобы ты, кусая меня, не винила других. Мира точно винить не стоит. Он хотел как лучше, и я клянусь, что не знал о твоем присутствии. И не надо говорить о нем плохо. Мир — семейный. По оргиям не скачет… — говорит сердито. — Ты обижена на меня, не стоит обижать наших друзей недоверием. Справедливый укор заставляет меня немного покраснеть. Щеки окрашиваются пятнами смущения. В дело подключается Игнат, требуя машинку. Необходимость приглядывать за детьми немного сглаживает острые углы разговора, но я все же не могу просто сидеть со счастливым видом и делать вид, будто ничего не произошло. — Так от чего ты меня берег? — спрашиваю. — Детей не хотел иметь. — Хотел. — До недавнего времени не хотел. Помнишь, я сказала, что у меня задержка, а у тебя лицо стало кирпичом, и ты резко меня осадил: «Надеюсь, ты не беременна!» — делаю паузу. Задыхаюсь от нахлынувшей боли. — Теперь я не беременна. Надеюсь, ты доволен! Не могу больше здесь находиться! Просто не могу. В расстроенных чувствах положив игрушки, я встаю и направляюсь к выходу. — Инесс… Ин! Постой! Да постой же ты! Вит нагоняет меня в прихожей, пытается заговорить. — Извинись за меня перед друзьями. Я не могу здесь находиться, просто не могу. Подхватив верхнюю одежду, сумку и ботинки, я выскакиваю на веранду, одеваясь там. — Глупо, блин! Инесса! — тянет Вит. — Глупо бежать за мной, думая, что я проглочу твою очередную ложь. Ты же на ходу придумываешь, как бы солгать покрасочнее. Надеюсь, тебе хватит совести не гнобить меня при разводе и не спускать на меня всех собак. Тебе хватит совести не забивать меня в угол за то, что я больше не хочу жить во лжи? Хватит?! Оттолкнув Вита в грудь ладонями, кое-как обутая, расстегнутая, я выскакиваю на свежий воздух, на ходу застегивая. Достаю телефон, вызывая такси. Ждать придется целых двадцать минут. Ничего, подожду. * * * Вит — Да пошел ты! Козел… Все вы, козлы! — доносится до меня сердитый голос Лены. Она выходит из комнаты сердитая, явно разговор с мужем пошел не по тому руслу. — Пуговка, ты чего кипятишься? Я же как лучше хотел. Парня натурально ломает… — выбегает за женой Мирослав. — Я думал, поговорят на мирной территории, без давления, выяснят. Как лучше хотел, клянусь! — «Парня ломает!» — передразнила Лена. — Ах, ломает бедняжку! А то, что он Инессе изменял и в брак обманом затащил, это по-твоему, не считается? Она ребенка потеряла, понимаешь ты, болван! Остолоп! Нет, не понимаешь… Вы, мужики, вообще ни хрена не понимаете, вам лишь бы свой член куда присунуть поглубже. И даже если не в вагину той самой, а в другую бабу пихаете, то подумаешь, а что такого? У вас же, тонкая душевная… — Лен, остановись! — Черта с два. Друг твой — козел, блядун и ты… Ты, Мир, точно такой же! — Чтооооо?! — То! Я до сих пор помню, как ты напоказ сиськи той шмары мял в ресторане, когда мы поссорились… — Лен, это много лет назад было. — Я помню, как ты и с другими телками трахался! — повышает голос. — Когда я раны зализывала и нашу дочь вынашивала, ты, несчастный, с одной пизды в другую нырял, ах, страдал! — Да еб твою мать, Лена! Мы женаты давным-давно, у нас дети. Любовь! Ты что тут наворачиваешь, а?! — Я до тебя донести пытаюсь, как обидно и больно быть нелюбимой, быть обманутой, брошенной и искать в этой жизни силы быть дальше. У меня был ребенок, была мать и новоявленный отец рядом, а у Инессы — что? Опасность быть раздавленной? Хейтинг? И ты, блять… Мир, ты, блять, обосрал приглашением этого блядуна единственный островок спокойствия для моей подруги. Единственный! Да что ты за человек такой? Тьфу, бревно! Буратино! Дуб! Вылетев в коридор, Лена замечает меня, прислонившегося спиной к стене, выдыхает жарко и поправляет растрепавшиеся волосы, гаркнув на меня: — Извиняться не собираюсь! Сказала все, что думаю! И что ты мне сделаешь? — Да ничего, — выдавливаю из себя. — Лен, я не враг тебе. — И не друг! — напирает. — Прости. Думал, что все-таки дружим. — Не знаю, Вит… — выдыхает спокойнее. — Я считала, что ты Инессу любишь. Правда, считала. А ты, оказывается, просто очень хорошо притворяешься. И теперь я не верю, что ты с нами в дружбе… искренний. Выдав мне это в лицо, Лена направляется в сторону гостиной, бросив издалека: — Мир, сиди, где хочешь со своим другом. Но я не желаю видеть его рядом со своими детьми!