– Подождите секунду, – говорит Кранс, останавливая остальных у досок для ставок. С ухмылкой один из мужчин с бронзовой кожей присоединяется к нему. Остальные двое роются в карманах, чтобы сделать ставки. Мы с Тристаном притворяемся, что тоже хотим сделать ставки, и останавливаемся не более чем в нескольких футах от них, спрятавшись в набухающей толпе. Ставки популярны среди Красных Рокасты, где большинство жителей не голодает из-за процветающей экономики. В толпе есть несколько состоятельных людей – горделивые торговцы и владельцы бизнеса в чистой одежде. Они делают ставки и отдают тусклые медяки, даже несколько серебряных тетрархов. Держу пари, кассы Арены Рокасты не стоит не воспринимать всерьез. Я подумала, что стоит передать эту информацию Командованию. «Если они захотят меня слушать». – Ну же, посмотри на числа – это легкие деньги! – Все еще заразительно улыбаясь, Кранс указывает на доски и окошки для ставок. Двое других казались не такими воодушевленными. – Вам известно что-то о камнешкурах, чего не знаем мы? – спрашивает тот, что повыше. – Истребитель разорвет его на мелкие кусочки. – Дело твое, Хорнер. Но я проделал весь этот путь из Корвиума не для того, чтобы скучать на трибунах. Кранс сжимает в руках вексели и отворачивается. Его друг следует за ним по пятам, а Хорнер со своим спутником остаются дожидаться их. Каким-то образом, несмотря на свои габариты, Кранс удивительно хорошо пробирается сквозь толпу. Слишком хорошо. – Следи за ними, – бормочу я, дотрагиваясь до локтя Тристана. И следую за ними, стараясь не поднимать головы. Здесь есть камеры, их достаточно, чтобы быть настороже. Если следующие несколько недель пройдут по плану, мне, возможно, захочется начать прятать свое лицо. Я вижу ее, когда Кранс передает в окошко свою бумагу. Его рукав задирается, зацепившись о прилавок доски для ставок, и я замечаю татуировку. Она почти сливается с его коричневой кожей, но форму можно узнать безошибочно. Я уже видела такие раньше. Синий якорь. Красная веревка. Мы не единственная команда, обрабатывающая этот конвой. Мореходы уже внедрили своего человека. «Это хорошо. С этим можно работать, – быстро думаю я, пробираясь назад. – Можно выкупить у них информацию. Понадобится меньше оперативников – а результат будет такой же. И Мореход, скорее всего, работает в одиночку. Начинай дергать за ниточки, втягивай банду в Гвардию». Тристан на целую голову возвышается над толпой, все еще наблюдая за двумя другими целями. Я борюсь с желанием броситься к нему и все рассказать. Но между нами возникает препятствие. Лысый мужчина со знакомым блеском пота на лбу. Он из Озёрного края. Прежде чем я успеваю убежать или закричать, чья-то рука обхватывает мое горло. Достаточно крепко, чтобы я молчала, достаточно, чтобы я могла дышать и, конечно же, достаточно, чтобы протащить меня через толпу. Другой на моем месте возможно стал бы биться или драться, но я знаю, что этого делать не стоит. Здесь повсюду Серебряные офицеры, и мне не хотелось бы рисковать и добиваться их «помощи». Вместо этого я должна положиться на себя и на Тристана. Он должен наблюдать, а я должна освободиться. Толпа несет нас вперед, и я все еще не вижу, кто меня держит. Большая часть тела Лысого скрывает большую часть меня, как и шарф, который мой похититель набрасывает мне на шею. Забавно, но он алый. А потом мы поднимаемся. Вверх по ступенькам, высоко над полом арены, к длинным сиденьям из плит, которые в основном заброшены. Только тогда меня отпускают и заставляют сесть. Я в ярости разворачиваюсь и сжимаю кулаки, только чтобы обнаружить полковника – готового к моей ярости. – Ты хочешь добавить к своему списку нарушений нанесение удара своему командиру? – говорит он. Его голос очень мягкий. Почти бархатный. «Нет, не хочу». Я мрачно опускаю руки. Даже если бы я могла пробиться мимо Лысого, у меня нет никакого желания провоцировать полковника и на себе познавать силу его жилистых рук. Вместо этого я подношу ладонь к шее, массируя ставшую чувствительной кожу под красным шарфом. – Синяков не останется, – продолжает он. – Ваша ошибка. Я думала, вы хотите оставить послание. Ничто не скажет «возвращай свою задницу в строй» лучше синяков на шее. Его красный глаз вспыхивает. – Ты перестаешь отвечать на сообщения и думаете, что я вот так это оставлю? Ни за что, капитан. А теперь объясни мне, что здесь происходит. Что твоя команда? Вы все решили предать наше дело, или кто-то слился? – Никто не сливался, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. – Никто. И никто не предает наше дело. Они все еще выполняют приказы. – Ну, хоть кто-то еще это делает. – Я все еще работаю над операцией, понимаете вы это или нет. Все, что я делаю, я делаю ради нашего дела, ради Гвардии. Как вы и говорили, тут нам не Озёрный край. И хотя подключение сети Свистков является приоритетной задачей, у Корвиума приоритет не меньше. – Чтобы меня было слышно через гул переполненной арены, приходится шипеть. – Тут нельзя продвигаться тихой сапой. Все слишком централизованно. Нас заметят – и уничтожат еще до того, как мы будем готовы. Мы должны нанести сильный удар, мощный и нанести его там, где Серебряные не смогут это скрыть. Я говорю все резче, хоть и не слишком резко. Но все же, достаточно, чтобы его голос не дрожал. Он зол, но не в бешенстве. С ним все еще можно договориться. – Ты именно для этого и снималась в том видео, – говорит он. – Полагаю, ты помнишь. Камера и красный шарф, закрывающий половину моего лица. Пистолет в одной руке, новенький флаг в другой, слова, заученные наизусть, как молитва. «И мы восстанем, Красные, как рассвет». – Фарли, ты знаешь, как мы ведем операции. Ни у кого на руках нет всех карт. Никто не знает, кто за всем стоит. Это единственный способ продолжать двигаться вперед и оставаться в живых, – продолжает давить он. Если бы это говорил другой человек, эти слова звучали бы как мольба. Но передо мной стоит полковник. Он ни о чем не спрашивает. Он просто приказывает. – Поверь мне, на Норту большие планы. И они не так уж далеки от того, чего хочешь ты. Под нами маршируют по странному серому песку чемпионы Праздника. У одного из них, камнешкура Тани, живот размером с валун, а в ширину он почти такой же, как и в высоту. Ему не нужны доспехи, и он обнажен по пояс. Внешний вид истребителя же полностью оправдывает ее способности. Одетая в переплетающиеся красные и оранжевые пластины, она танцует, как проворные языки пламени. – И Корвиум входит в эти планы? – шепчу я, поворачиваясь к полковнику. Нужно сделать так, чтобы он понял. – Неужели вы думаете, что я настолько слепа, что не заметила бы, что в этом городе проводится другая операция? Потому что не проводится. Здесь нет никого, кроме меня. И похоже, больше никому нет дела до этой крепости, через которую проходит каждый Красный, обреченный на смерть. – «Все они, все до единого». – И вы думаете, что это место не имеет значения? Я вспоминаю полковника Истри. Ее серое лицо и серые глаза, ее суровую решимость. Она говорила о рабстве, потому что таков этот мир. Никто не осмеливается произнести это вслух, но вот чем в этом мире являются Красные. «Рабами и могилами». На этот раз полковник молчит. «Хорошо, иначе я бы его перебила». – Ты вернешься к Командованию и передаешь управление «Красной паутиной» другому оперативнику. И сообщишь им о том, что здесь Мореходы. Там, в отличие от нас, знают, что делать с этой информацией. Отчасти я ждала, что меня отшлепают за непослушание. За столько лет я никогда не говорила с ним вот так. Даже… Даже на севере. В замерзшем месте, которое мы привыкли называть домом. Но тогда я была ребенком. Маленькой девочкой, которая притворялась охотницей, потрошила кроликов и расставляла плохие силки, чтобы чувствовать, что приносит какую-то пользу. Но это в прошлом. Мне двадцать два года, я капитан Алой гвардии, и никто, даже полковник, не смеет сейчас говорить мне, что я не права. – Ну? – спрашивает он, прерывая долгую, дрожащую паузу. – Нет. Внезапный рев внизу сопоставим с силой моей ярости. Толпа ахает в такт драке, наблюдая, как худенькая девочка-истребитель пытается оправдать сделанные на нее ставки. Но Мореход был прав. Победит камнешкур. Он – гора против ее огня, и он выстоит. – Моя команда меня поддержит, – предупреждаю я. – Из-за своей гордости вы потеряете десять хороших солдат и одного капитана, полковник. – Нет, капитан, операция «Красная паутина» останется за тобой, – говорит он. – Но я подам Командованию прошение провести операцию на Корвиуме, и когда они соберут команду, она займет ваше место. Когда. Не если. Я едва могу поверить своим ушам. – До этого времени вы останетесь в Корвиуме и продолжите работать со своими контактами. Передайте всю относящуюся к делу информацию по обычным каналам. – Но приказы… – Командование придерживается куда более открытых взглядов, чем ты думаешь. И по какой-то причине они о тебе очень высокого мнения. – Не могу сказать, лжете вы или нет. В ответ он просто пожимает плечами и переводит взгляд на арену. Там камнешкур разрывает юного истребителя на части. Почему-то его благоразумие раздражает меня больше, чем что-либо другое. Тяжело ненавидеть его сейчас, когда я помню, каким он был раньше. Ну и, конечно, я помню и остальное. С моей матерью и сестрой, которые не были такими ужасными, как мы, которые не смогли выжить в чудовище, которое он создал. Хотелось бы мне, чтобы он не был моим отцом. Сколько же раз мне этого хотелось… – Как продвигается «Каменная стена»? – бормочу я, чтобы сдержать свои мысли. – С опережением графика. – Ни намека на гордость, просто факт. – Но транзит может стать проблемой, как только мы приступим к удалению. Предположительно, это второй этап моей операции. Вывоз и транспортировка ресурсов, которые могут быть полезными Алой гвардии. Не только Красные, которые готовы посвятить себя делу, но и те, кто может стрелять из пистолета, управлять транспортом, читать, сражаться. – Я не должна знать… – начинаю я, но он не дает мне закончить. У меня такое чувство, что ему не с кем поговорить. Если судить по Лысому. «Теперь, когда меня нет». – Командование дало мне три лодки. Три. Они думают, что этого будет достаточно, чтобы заселить и обеспечить работой целый остров. У меня в голове звенит звоночек. А на арене камнешкур поднимает свои каменные руки, празднуя победу. Целители кожи занимаются девушкой-истребителем, быстрыми прикосновениями восстанавливая ее сломанную челюсть и раздавленные плечи. «Кранс будет счастлив». – Командование что-нибудь говорило о пилотах? – удивляюсь я вслух. Полковник поворачивается, приподняв бровь. – О пилотах? Зачем? – Думаю, мой человек в Корвиуме может достать нам что-нибудь получше лодок или, по крайней мере, найдет способ украсть что-нибудь получше. Другой мужчина улыбнулся бы, но полковник просто кивает. – Приступай.