Ты впиваешься в меня взглядом. — Ты выглядишь восхитительно, Икс. Этот наряд сидит на тебе просто прекрасно. Карин превзошла саму себя, сделав его для меня. — Для тебя? Быстрая, столь нехарактерная тебе улыбка озаряет лицо. — Вообще-то, да. Нижнее белье обычно одевается для зрителя, а не для его обладателя, ведь так? Мне не нравятся его слова, хоть они и правдивы. Думаю, они относятся не только к белью. Но и ко всей моей одежде. Думаю, это касается меня как личности. Но была ли я этой «личностью», очень сомневаюсь, что ко мне вообще относились как к человеку. Скорее всего, как к вещи, к вазе, например, или подлинному предмету искусства. И я была венцом твоей коллекции. Каким-то образом ты кладешь меня на диван, а сам присаживаешься на край. Твои пальцы скользят по нежной шелковистой ткани из Лиона поверх моего клитора. Я ничего не могу с собой поделать и ощущаю прилив желания от твоего прикосновения. Я наблюдаю, и часть меня словно отделяется. Становится беспристрастной, в той или иной степени. Так как это происходило, когда ты поднимал меня сюда, я словно наблюдала сверху, словно могла видеть себя и тебя, видеть нас со стороны. Меня на черном кожаном диване, который располагается ближе всего к лифту. Я отклонена назад, мои плечи касаются спинки дивана. Мои колени широко разведены в стороны. Бледно-персиковая шелковая ткань покрывает мою киску, груди скрыты бюстгальтером типа «Анжелика» с кружевом шантильи, который приподнимает их, и они от этого кажутся еще больше. Для тебя. Не для меня, а для тебя. Ты становишься на колени на блестящий темный пол из твердых пород древесины и располагаешься между моих коленей. Все еще в костюме. Темные тонкие полоски пересекают идеальные мускулы, белоснежная рубашка, тонкий серый галстук, двухцветные оксфордские туфли. Твои ладони располагаются на внутренней стороне моих бедер, а твои губы ласкают мою кожу над бедром, на животе. Я смотрю, как твои руки стягивают мои шелковые трусики, а мой зад приподнимается, позволяя тебе снять их полностью, оставляя меня обнаженной. Я наблюдаю, как твои пальцы скользят по мне. Большие, крепкие. Не совсем нежные, когда они ласкают мои половые губы. Настойчиво, со знанием дела. Так знакомо. Мое тело целиком и полностью изучено тобой. Грамматические конструкции в пассивном залоге в моих мыслях кажутся уместными. Мне интересно, странным образом. Мой голос отвечает на твои прикосновения, мое тело приподнимается и извивается, когда твой язык ласкает меня, от чего по моему телу пробегают волны удовольствия. Ощущения хороши. Конечно же. Ты мастер по доставлению удовольствия. Хотя, я любопытна. Что ты сделаешь? Что тебе от меня нужно? И дам ли я тебе это? Когда мои мышцы сокращаются, спина выравнивается и приподнимается с диванных подушек, ты, наконец-то, протягиваешь руку мне за спину и расстегиваешь бюстгальтер, откладываешь его в сторону, и я опять обнажена, а ты одет. Ты будешь в одежде до самого последнего момента. Я знаю это по опыту. Но каким-то образом не осознавала это до сих пор. Ты поднимаешь меня и поворачиваешь лицом к задней спинке дивана, заставляя стать на диван коленками. Я чувствую твой вес на диване у себя за спиной. Чувствую, как ты расстегиваешь ширинку. Ты даже не раздеваешься для этого. Просто расстегиваешь пуговицы, ширинку, приспускаешь штаны и боксеры от Армани. И скользишь в меня. Конечно же, у меня перехватывает дыхание. Потому что ты наполняешь меня и дополняешь так идеально, и ты знаешь, как вонзаться в меня, чтобы я чувствовала все идеально, поэтому мне не остается ничего, кроме как хватать ртом воздух, пока твои пальцы сжимают мои соски, а потом твоя рука скользит вниз к моему клитору, и я кончаю. Кончаю. Наблюдаю, и все внутри замирает. Я хватаю ртом воздух, горю желанием и распадаюсь на куски. Но замираю. Как это возможно? Что со мной такое? Когда ты заканчиваешь, то отступаешь. Застегиваешь пуговицы и ширинку. И в считанные секунды становишься опять представительным, невозмутимым. Волосок к волоску. Ты склоняешься надо мной. Я все еще наклонена через спинку дивана, бедра дрожат от попыток сдержаться, пока ты получал свое наслаждение. Я тоже чувствовала это, о да. Должна отдать тебе должное: ты берешь только отдавая. Но сейчас, кончив, когда твоя сперма еще во мне, еще теплая, ты склоняешься надо мной, твой подбородок вскользь касается моего левого плеча, а щетина царапает кожу. Твой голос звучит в моих ушах, словно раскаты грома. — Моя, Икс. Не забывай об этом. Ах. Так вот что это. Напоминание. Не волнуйся, Калеб. Я запомню. Затем я думаю о Рейчел. О том, что ты делаешь с ней. То, что должно унизить достоинство, но почему-то так не происходит.