Она наклоняется и закрывает солнце, которое мешало мне разглядеть ее. Я вижу ее улыбку, озаряющую лицо. Ее глаза сверкают. − Comma, mi amor. − Ее голос звучит как музыка. Она касается губами моей щеки, и я чувствую запах чеснока и духов. − ...Изабель? Изабель! − голос Логана проникает в мое сознание. − Моя... моя мама делала мне такие сэндвичи. Когда я была совсем девчонкой. Кажется. Я только что... я видела ее. Я сидела за столом. И рядом, мне кажется, был океан. И это все, все, что я помню. Но я могу… чувствовать это. У Логана нет слов, но они мне не нужны. Он обнимает меня, прижимает к себе. − Я здесь, детка. Это все что мне нужно. Он ничего больше не говорит, ему нечего больше сказать. Его сердце бьется размеренно, стучит в мое ухо мягкой барабанной дробью. Я понятия не имею, который сейчас час, меня это не заботит. Мир кружится вокруг меня, и я чувствую, что отрываюсь от него. Как будто вот-вот улечу далеко, в любой момент утеряв центробежную силу. − У Калеба... я видела сон. Воспоминание больше, я думаю. Не совсем уверена. В автокатастрофе. Все может быть. Все что я знаю, так это то, что мне было больно, шел дождь, и было очень холодно и темно. Столько боли... и я одна. Но он был там, мне казалось, что я видела его раньше. Это не было ограблением, как он мне говорил. Какое-то неправильное ограбление. Не это случилось. Не это. Он лгал мне. Но почему? Зачем лгать об этом? − Может потому, что он не хочет, чтобы ты узнала правду о том, что с тобой случилось. Во всем этом скрыто слишком много смысла. И от этого очень сильно болит сердце. Что скрывает Калеб? Просто у меня сейчас так много предположений, что от этого всего кружится голова. Я все еще держу в руке половинку бутерброда. Отложила его в сторону и чувствую холодный влажный нос, подталкивающий мою руку. Открываю глаза и вижу глаза Коко, они двоятся и размыты, но смотрят с надеждой. Я с трудом могу лишь бросить на пол к ее лапам кусочек своего бутерброда − совсем маленький уголок. Она не бросается на бутерброд, а смотрит на Логана с надеждой. − Ты не должна есть человеческую еду, но один раз можно. − Он чешет ее между ушей. − Давай девочка. Коко пожирает его за один укус, облизывается и возвращается на свое место, на подстилку рядом с дверным проемом, между гостиной и коридором. Ее хвост стучит по полу выбивая ритм − тук, тук, тук-тук. − Мне нравится Коко. Она хорошая собака. Логан смеется. − Знаю. Моя девочка. − Я думала, что это я твоя девочка, − говорю я, и это звучит слишком раздраженно, даже на мой вкус. − Ты серьезно ревнуешь меня к моей собаке, Изабель? − спрашивает Логан со смехом в голосе. − Нет. Закрой рот. − Я не могу скрыть улыбки в голосе и на лице. Даже не пытаюсь. Даже молчание между нами легкое. Я довольна тем, что весь мир вертится вокруг меня и для меня. Лежать на Логане и слушать, как бьется его сердце в мое ухо и не думать о Калебе, о лжи и тайнах, не думать ни о чем. − Хочу в кое-чем признаться, − говорит Логан. Я качаю головой на его груди, как будто отрицаю что-то, но в конечном итоге это больше похоже на шлепки по голове. − Я не настроена сейчас на серьезные разговоры. − Ничего такого. Просто у меня был скрытый мотив для того, чтобы напоить тебя. Я оборачиваюсь и смотрю на него, но мне приходится закрыть один глаз, чтобы остался один он. − Да ладно! И что это было? − Ты не соблазнишь меня. Я не могу взять тебя, когда ты так растеряна, особенно сейчас, когда ты очень уязвима. Потому что это − неправильно. − Не ожидала услышать от тебя подобное. − Я знаю. − Он гладит мою руку. − Я хочу, чтобы все было правильно. Когда это произойдет с нами, я хотел, чтобы это было правильным. А ты пока еще не готова. Я отрицательно качаю головой. − Нет. Мне хочется, но нет. У него есть ответы на мои вопросы, которые мне необходимы, и пока он не рассказал все, он держит меня, и я не могу вырваться. Это нечестно перед тобой. − Жизнь – несправедлива, − говорит Логан. − Никогда не была и никогда не будет. А иначе мой лучший друг не умер бы, и я не был бы арестован. Если бы в жизни была справедливость, Калеба арестовали бы вместо меня, а у тебя не было бы амнезии. Если бы только жизнь была справедливой, мы могли бы быть вместе и между нами не было бы никаких препятствий.