‒ Ты меня нашел. Он кивает: ‒ Я нашел тебя. Вернее, сперва я смог отследить машину. У каждой машины свой уникальный номер ‒ номер кузова, который называется ВИН код ‒ и когда появилась полиция, то этот номер был записан, а когда эвакуатор отвез машину на стоянку, номер был переписан, и на авторазборке, где заканчивают свою жизнь машины, также был записан этот номер... все, кто имеют дело с утилизацией аварийных машин, записывают ВИН код. Эта машина очень тщательно отслежена. Что в действительности очень странно, принимая во внимание, насколько легко пропадают люди. Но, как бы то ни было, я получил доступ к полицейским отчетам, нашел ВИН код. Это только начало, понимаешь? Не было причин, чтобы они не смогли проделать то же самое, но они этим вопросом не занялись. Я узнал, что машина была взята на прокат. И это в какой-то степени проблема, это делает дело еще запутанней, поскольку не все службы проката скрупулезно ведут бухгалтерию. Например, службы проката в гипермаркетах, такие как «Авис» или «Баджет» и им подобные, записывают обширные данные, в то время как для маленьких эта информация не нужна, ‒ он машет рукой. ‒ Итак, я отследил машину до службы проката, и убедил их помочь мне найти оригиналы документов. Пришлось быть очень убедительным, поскольку эта служба проката была своего рода подозрительной. Слишком много информации они не записывали, не задавали много вопросов. Просто брали приличную сумму в качестве депозита, записывали имя и номер водительских прав. Не думаю, что они слишком сильно были против, если у кого-то были, скажем, испанские водительские права, а не американские, понимаешь? ‒ Подходит официантка и наполняет кружку Логана кофе. Он отпивает и продолжает. ‒ Поэтому я предложил владельцу этой службы достаточно денег, чтобы тот согласился покопаться в архивных бумагах. Машина была взята на прокат Луисом де ла Вега. С денежным депозитом и сроком аренды на неделю. Больше никакой информации, и фотокопия испанского паспорта. Луис Гарсия де ла Вега Рейес. Получив это имя и копию паспорта, у меня было с чем продолжить поиски. Например, архивы СИН. ‒ СИН? ‒ Служба иммиграции и натурализации. Ведет запись иммигрирующего населения в Штаты, ‒ поясняет Логан. ‒ Луис де ла Вега, Камила де ла Вега и Изабель де ла Вега иммигрировали в США из Испании в апреле две тысячи четвертого года. ‒ Изабель де ла Вега, ‒ я повторяю имя в надежде, что какое-то озарение снизойдет на меня. ‒ Разве оно не должно быть Изабель Рейес, если моего отца звали Луис Рейес? Он отрицательно качает головой. ‒ Я провел небольшое исследование о традиции давать имена в Испании, не знаю даже, зачем. Одна из кроличьих троп Гугл поиска, полагаю. Но очевидно, что в Испании тебе дали христианское имя, иногда дают второе, но так бывает не всегда, и у тебя две фамилии: первой идет фамилия отца, а затем мамы. Но когда обычно представляются, в неформальной обстановке, то используют христианское имя и фамилию отца, поскольку она первая. Поэтому твое полное имя Изабель Мария де ла Вега Наварро, которое происходит от отца Луиса Гарсии де ла Вега Рейес и матери Камилы Марии де ла Вега Наварро. Поэтому согласно обычаю ты Изабель де ла Вега. Я пытаюсь сформулировать целесообразную мысль, правильный вопрос: ‒ Ты нашел что-нибудь о моих родителях или обо мне до аварии? ‒ Твой отец был умелым кузнецом, который специализировался на ювелирных изделиях из чистого золота. Он привез вас сюда, поскольку у него появилась возможность работать в ювелирном магазине по изготовлению изделий на заказ здесь, в городе. Он работал сам на себя до две тысячи четвертого года, а затем каким-то образом связался с парнем отсюда и решил переехать. ‒ Логан крутит чашку по кругу на столешнице из жаростойкого пластика. ‒ В действительности не так уж и тяжело было разыскать твоего отца. У меня был номер паспорта, поэтому я нашел его довольно-таки легко. Поговорил с несколькими людьми в Барселоне, откуда ты родом. Бизнес твоего отца понес убытки, полагаю, не из-за его собственной ошибки. Поэтому когда подвернулась возможность приехать сюда, он схватился за нее. Тебе было четырнадцать, когда ты приехала в Штаты, шестнадцать, когда произошла авария. Я пытаюсь подобрать слова, чтобы что-то сказать, что-то разумное, но я онемела, моя голова кружилась, я была шокирована, не могла думать, освоить информацию или что-либо чувствовать. ‒ Итак, ты смог откопать всю эту информацию просто... совершив несколько звонков? Он передергивает плечами. ‒ В основном. Я имею в виду, полагаю, что преуменьшаю немного. Это была тяжелая работа. Мне пришлось сделать двести или триста звонков за последние несколько дней, пройтись по сотням тупиковых сценариев в поисках кого-то, кто имел бы точную информацию о тебе и твоей семье. И даже тогда, когда вы добрались сюда, ваши следы обрываются. Твой отец пахал как раб на галерах, по семьдесят-восемьдесят часов в неделю, а мама работала горничной в отеле, почти такое же количество часов. Довольно-таки сильное понижение в социальном статусе по сравнению с тем, какой у них был в Испании. Ты ходила в государственную средне образовательную школу, но я не смог никого разыскать, кто бы знал тебя лично. Пару учителей, которые тебя учили, но, опять же таки, это Нью-Йорк, и классы громадные, поэтому сложно, или даже невозможно для учителя вспомнить какую-то определенную ученицу, а тем более, которая училась десятилетие назад. Ты была тихой, была интровертом, говорила свободно по-английски, но с акцентом. Выполняла задания и не выделялась ничем особенным. Получала приличные, но не отличные оценки. Полагаю, ты осваивалась. У тебя не было близких подруг или друзей. ‒ У меня... ‒ Я замолкаю, чтобы вдохнуть и начинаю говорить снова: ‒ У меня есть семья? Я имею в виду, в Испании. Логан отрицательно качает головой, его глаза наполнены грустью. ‒ Нет, извини. Оба твои родителя были единственными детьми в семье, и их родители умерли, когда ты была еще маленькая, тогда вы жили в Испании. Я даже выяснил, где вы жили здесь, в городе, но в доме, в котором была ваша квартира, не осталось вещей после смерти твоих родителей. Я имею в виду, арендодателям никто ничего не сказал. Поэтому вещи были помещены на хранение на случай, если вы вернетесь, но твои родители были мертвы, а ты была в коме, а когда очнулась, то не помнила своего имени. Поэтому вещи были проданы и выкинуты. ‒ Итак, в действительности я опять вернулась в начало. Ни семьи, ни личности. Ничего, что бы принадлежало мне. Логан вздыхает. ‒ Полагаю, что да. Наверное, вся эта информация ничего хорошего тебе не принесла? ‒ Его слова звучат горько. Я понимаю, что была ужасно неблагодарна. ‒ Логан, прости, я не хотела пренебречь информацией, которую ты мне раскрыл. У меня есть имя. Я знаю имена родителей. Это такой подарок, за который я вовек не смогу отблагодарить тебя. ‒ Я кладу свои руки на его, которые держат чашку кофе. Он пожимает плечами, показывая жестом, что в этом нет ничего такого. ‒ Ничего особенного. ‒ Правда? Знать собственное имя? Его взгляд встречается с моим, и его неистовые ярко-голубые глаза буквально протыкают меня. ‒ Это имеет значение в такой степени, какой хочешь ты. Имеет значение, если ты будешь им пользоваться. Из этого ты создаешь личность, Икс, Изабель, как хочешь, называй себя. Ведь это так? Как хочешь именовать себя. Кем ты хочешь быть. Все мы ищем себя, не правда ли? Я имею в виду, что всю жизнь мы ищем смысл, ищем суть. Что имело бы вес. Вот почему люди выпивают или принимают наркотики, или играют в азартные игры, или накалывают татуировки на всем теле, или занимаются искусством, или играют на каком-то инструменте в группе, или пишут книги, или спят с разными людьми каждую ночь. Чтобы выяснить, кем являются в действительности. Для некоторых личность кроется в их корнях. Я имею в виду, там, где я вырос, я знал людей, которые всю свою жизнь жили в Сан-Диего и никогда оттуда не уезжали. Их родители переехали туда, и они там родились, и никогда не покидали город. Их отец был юристом, и поэтому они пошли по его стезе. Все просто, для них. Возможно, это немного, но это то, кем они являются. Для других это сложнее, не так ли? Мне пришлось самому выбирать свой путь. Мне пришлось решить, что я хочу сделать с собственной жизнью. Хотел ли я быть гангстером, наркоторговцем, преступником? Хотел ли закончить жизнь, будучи убитым, или в тюрьме? И я стал механиком в армии. Затем стал охранником, солдатом. А затем превратился в ничто. Я получил ранения, лежал в госпитале без прошлого и перспективного будущего. Мне пришлось начать все сначала. Пришлось заново решить, чего я хочу. Кем хочу быть. Мне всегда нравилось созидать, работать руками, быть деятельным. Поэтому я начал покупать недвижимость для последующей перепродажи, ‒ он положил руки ладонями на стол, и я не смогла удержаться, чтобы не уставиться на его руки, на линии, появившиеся на коже от воздействия солнца и ветра, на грубость кожи. У него такие большие, сильные и «золотые» руки. Крепкие, как скалы, грубые, как шлакоблоки. ‒ Я срывал старое напольное покрытие, обдирал стены и срывал все шкафы. Оголял дома до шляпок гвоздей, до каркаса. И обновлял их: строил новые стены, делал новые шкафы, новые полы. Я делал их красивыми, а затем продавал. И превратил это дело в прибыльный бизнес. Это моя личность. Я создаю. Я строил дома, а теперь создаю бизнес и продаю его. Что-то похожее на то, что я делал с домами, но теперь это касается целых компаний. ‒ Ты заново построил свою личность.