Кто же это был? Ну, конечно, хитрунья лисица! Воспользовалась отсутствием законного хозяина и вселилась в его жилище. Чистое, уютное. А главное, лентяйке не надо строить самой. Не потерпел барсук такого нахальства. Выгнал непрошеную гостью. Он хоть и неуклюж, но, когда рассердится, держись! Да все равно остался без «квартиры»: теперь барсук ни за что не войдет в нее, слишком уж чистоплотен. Зная это, лисица заранее постаралась испортить нору неприятными запахами. Бедному барсуку невольно придется выкапывать новую «квартиру». Разве не обидно? ОБМАНУТЫЙ УЛАН В начале июля взял я Улана на прогулку в горы. Пусть вислоухий погуляет со мной, решил я, вместе веселее! Чудесно летом в горах. Травы еще не выгорели. Огоньками меж них вспыхивают маки. Желтыми соцветьями на бугорках качаются бессмертники. Высокие эремурусы, раскрыв цветы-ладошки, засмотрелись на голубое небо. А может, они так внимательно слушают переливчатую трель жаворонка? Из-под ног брызгами рассыпаются кузнечики. Над пахучими соцветиями басовито гудят пчелы. Красиво! Аж голова кругом идет. Вот Улан и прыгает от цветка к цветку, от бугорка к бугорку. Все ему кажется в новинку. Не знает, на чем сосредоточиться. Все осматривает, все обнюхивает… Не каждый же день случаются такие прогулки! То забежит вправо, то забежит влево, то кинется вперед, то снова обратно. Вот и выходит, что прогулка на природе доставляет истинное удовольствие не только человеку, но и любому одомашненному животному. На одном из подъемов Улан вдруг исчез. Но прошла минута-другая и я увидел его на противоположной, еле заметной, тропе. Надо же, куда занесло вислоухого! Что он там нашел интересного? И тут я заметил впереди Улана какую-то птицу. Их отделяло каких-нибудь десять шагов. Птица, словно раненная, волокла по земле правое крыло. Мой песик, тявкая и захлебываясь от азарта погони, кажется, настигал жертву… Но птице удавалось сохранять дистанцию. В пернатом я опознал кеклика. По дымчатому колечку вокруг шеи и полосатым крыльям. Ни дать, ни взять матросская тельняшка! Только кто же мог ранить кеклика? И тут меня осенило… Да ведь это же птица, наверное, отвлекает четвероногого шалопая от своего потомства. Нечто подобное мною уже наблюдалось на охоте. Я стал внимательно оглядываться вокруг. Так оно и есть! Слева в долинке, осыпая камушки в заросли барбариса, прыснули птенцы. А что же Улан? Перед ним неожиданно возникла гранитная преграда. Птица вдруг «ожила» и взлетела на карниз скалы. Оттуда она с любопытством посмотрела на своего гонителя. Улан же, свесив от досады розовый язык, смешно виляя хвостом, засеменил обратно в мою сторону. Вислоухий так и не понял хитрого маневра пернатой матери. «И хорошо, что не понял», — подумал я. Когда мы ушли довольно далеко от этого заповедного места, над горами послышалось звонкое и отчетливое: — Ке-ке-лек! Это, наверное, мать-кеклик давала отбой миновавшей опасности и собирала снова под крыло своих птенцов. НЕПРИКОСНОВЕННЫЙ ЗАПАС Все утро я пролазил по горам в поисках табунков кекликов. Заглядывал в сай, поднимался к труднодоступным каньонам, забирался на гранитные цоколи, и все напрасно. Где-то совсем рядом слышалось затаенное: «Как-лик, как-лик», но самих птиц не было видно. Какой-то заколдованный круг! Но на охоте подобное случается. И вот, вконец уставшие, не только я, но и мой четвероногий друг и помощник по скитаниям добродушнейший Улан решили вернуться в кишлак. Был полдень. И, несмотря на октябрь, даже здесь, в горах, выдался необычно жаркий денек. А может, сказались еще быстрая ходьба, крутые подъемы да спуски. Фляжка была пуста. Очень хотелось пить. Вон и Улан высунул розовый язык. Мечется от одного куста к другому: напиться бы. Да где там! Вода в сае высохла еще летом. И родника поблизости, как помнится, не было. И тут при спуске к основной тропе, ведущей в кишлак, под гранитной нишей я увидел вдруг слабо сверкнувшее зеркальце воды. Родничок? Не может быть! Раньше его там не было… Улан уже чуял воду. Рванулся было вперед, но я вовремя ухватил за поводок. Если это вода, нельзя сейчас подпускать к ней собаку. Разгоряченная бегом, она может вмиг простыть. И я привязал Улана в тени к кусту тамариска. Подошел к воде. Это была лужица. Но такая чистая! Видать, камушки на дне, песчинки… Я зачерпнул ладонью горсть воды — до чего же холодная! — и сделал глоток. Потом второй, третий… Вкусная вода! И пахнет снегом… Но откуда здесь лужица? Дождя не было давно, сухо кругом. И тут мне на макушку — плюх! — капля. Еще, еще и еще… Свежо так, хорошо. Прямо душ! Я посмотрел наверх и увидел крохотный желобок. Оттуда капала вода. Но откуда ей там взяться? Я быстро вскарабкался на гранитную нишу. Она была вся покрыта галечником. В одном месте бросилось в глаза сырое пятно. Я вынул охотничий нож и стал разбрасывать гальку. Сантиметров пятнадцать прокопал и тут сталь звонко стукнулась… о лед. Ледник! Как же я не догадался сразу… Видимо, много лет назад его завалило. И вот он «проснулся», начал таять. Я снова сгреб камушки на лед — пускай будет так, как было — и спустился вниз. Отвязал поостывшего Улана. Он жадно принялся лакать воду. Возвращаться обратно уже стало веселее. А я нет-нет да оглянусь на лужицу-родничок. «Хорошо что природа имеет свой НЗ», — подумал я. Ведь к лужице не раз потянутся и человек, и зверь, и птица… ТРУСЛИВ ЛИ ЗАЯЦ?