— Я переживала за тебя. Я бы не переезжала, пока ты не встанешь на ноги, или не найдешь себе кого-нибудь адекватного и надёжного, но кое-кто такой деспот! Выбора мне не оставил. Она, конечно, возмущается посягательству на свою свободу, но сквозь такую смущенную улыбку, выдающую ее с головой. — Я скучаю, но я рада за тебя. Нахожу ее руку на столе и сжимаю. У нее на глазах наворачиваются слезы. — Ты такая нюня! — растроганно шепчу я, чувствуя, как у самой глаза влажнеют. — Кто бы говорил! — пускает сопли-слюни подруга. Такими, плачущими сквозь улыбки, нас и застаёт Влад. — Все нормально? — мягко спрашивает он у Майи. Та активно кивает и улыбается шире своему Медведю. Он с минуту стоит в проходе, изучая глазами ее лицо, затем вздыхает, разворачивается и идёт обратно в спальню. — Я разбудила вас. Пойду, наверное. Я вообще, за телефоном пришла и сумку забрать. — Куда сейчас? — Домой, наверное. Переоденусь и вызову такси. — А Леша? — А что Леша? — Ты же не бросишь его снова? — Ты за кого болеешь в этой истории? — усмехаюсь я. — За слабейшего, — смеется Май. — К нему сегодня сестра нагрянет с племянниками, не хочу мешать. Тем более вводных у него теперь достаточно, захочет, и продолжению быть. Кажется, я достигла мастерства в умении придавать словам легкомысленности, когда на самом деле в душе миллион котят грызут внутренности. Я встаю из-за стола аккурат в тот момент, как в дверь раздается стук. Нет, не стук. Грохот! Словно ее пытаются взять тараном, но из инструментов только кулаки. — Ты точно нарываешься, — звучит грозный рык Влада в коридоре. — Девушку свою позови, — с напором требует гость. Не просто гость. Рижский. — Может тебе ее еще и до кровати довести? — злится парень подруги. — Хорош, Влад. Нельзя так с соседями, — Майя выплывает в коридор, я за ней, неловко топчусь за ее спиной. Леша выглядит ещё более взъерошенным, чем мы втроем, руки сжаты в кулаки, глаза горят еле сдерживаемым гневом, но взгляд меняется, едва он натыкается на меня. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ С него будто сходит лавина держащегося на плечах груза. Плечи опускаются вниз, спина выпрямляется, лицо расслабляется. — Думал ты опять… — тихо обращается ко мне. — Забирала вещи, — верчу в руках телефон. Он шумно выдыхает и кивает себе за спину. Я молча делаю шаг в его направлении. — Пока, — шепчу Майи, киваю головой Владу, натягиваю кроссовки на босу ногу и выхожу вслед за своим кудрявым невротиком. Соседняя дверь открыта настежь, очевидно, хозяина квартиры это не озаботило, когда он из нее вылетал. Едва мы оказываемся в тепле, Рижский взрывается. — Ты невыносимая женщина! — запускает руки в свои и без того торчащие волосы и принимается ходить взад-вперед, пока я снимаю обувь. — Ты все время будешь так делать? — Как? — я спокойна, спокойна, только не улыбайся, Агния, не выдавай себя. Но какой же он всё-таки милый. — Да ты издеваешься! Я проснулся, тебя опять нет. Нигде нет! — А то, что моя одежда в твоём шкафу не смутило? — В прошлый раз ты в одной кроссовке ушла, с тебя станется, голой по улице шастать! — Интересную я заработала репутацию, — спрятать улыбку все же не удается, и я опускаю взгляд на руки, теребящие край футболки. — Ты смеёшься? Серьезно? Я готов был голову этому идиоту проломить, лишь бы до твоей подружки добраться, а потом пытать и ее, лишь бы узнать, где ты! — его голос становится выше. — Маньяк, — шепчу я. — Что? — он подходит ближе. — Маньяк, — говорю громче, поднимая взгляд. — Первое впечатление не врало. Синие глаза с недоумением всматриваются в мои. Рука, теребящая волосы, безвольно повисает вдоль тела. Он делает шаг ко мне: решительный, размашистый, и оказывается очень близко. — Надо оправдывать имидж, — хрипит низко, прежде, чем сжать ладонь на моем затылке и припасть к губам. Жадно, глубоко, бесстыдно горячо. Тело касается тела, жар прокатывается по коже, губы отвоевывают территорию и спорят друг с другом. Он ещё не знает, что я уже сдалась. Глава 25. Мыло — это не вода Рижский — Мы когда-нибудь научимся добираться до кровати? — смеётся фея мне в плечо. — А чем тебя не устраивает коридор? Как знал, что палас пригодится. Опускаю ладонь на ее спину, провожу пальцами по выступающим позвонкам, впитываю ее протяжное "мммм". Хороший ковер, мягкий, ворсистый. — Коварный злодей! — хихикает она, забрасывая обнаженную ногу на меня. — Мы, кажется, сошлись на маньяке, — повторяю ее же слова. — А ещё фетишист. Ковёрно-обувной! Реально хранил мою кроссовку? — В лучших традициях сказок, — губами касаюсь ее лба. Фея снова заходится в глухом смехе, утыкаясь носом мне в грудь. Пальцы скользят выше, зарываясь в ее волосах. Тех, что остались. Непривычные ощущения от короткой стрижки перетекают в какое-то извращённое удовольствие. — Это странно, что мне нравится форма твоей черепушки? — провожу по выбритому затылку и вверх до темечка, тело откликается непроизвольным сжатием. Необычно. — Немного, — мурлычет она. — Но тут один-один, потому что мне тоже нравится форма твоего… всего. Я взрываюсь хохотом. Черт, это действительно происходит? Средь бела дня мы, совершенно обнаженные, валяемся в коридоре и обсуждаем такие абсурдные вещи? Идеальность момента зашкаливает. Сердце гулко барабанит внутри, отдаваясь в ее маленькую ладошку, кровь разливается по венам горячей волной. Я чувствую себя живым. Настолько, что хочется встать и пробежать благотворительный марафон длиною в сорок два километра. С ней на руках. Нести ее, как знамя, впереди себя, показывая миру: она существует. Я ее не придумал, не приукрасил, не наделил сверхспособностями. Она реальная, живая. Моя. Или будет ей. — Мне, наверное, пора, — выдергивает тихий голос из сладкой полудремы. — Ещё чего, — прижимаю ее ближе к себе, вдыхаю острый запах. Опять норовит ускользнуть. Не женщина, а кусок мыла, все уходит сквозь пальцы. — Скоро твоя сестра придет, — она облокачивается на локти и привстает надо мной. — И племянники. — И? — Это странно.