Едва за ним закрывается дверь, я вскакиваю и несусь в ванную, попутно собирая разбросанные вещи. И пусть одеваться я не планирую — бесстыдная, бесстыдная женщина — нужно привести себя в порядок. Тут не надо быть гением, чтобы догадаться, как я выгляжу с подтертым за ночь макияжем. Хорошо, что было, чем прикрыть лицо, психика мужчины могла не выдержать этого неонового Джокера в своей постели. Без специальных средств стереть все это безумие весьма не просто, но я не теряю надежду. Неистово работаю намыленными ладонями, наблюдая, как смывается в раковину поток блесток. Примерно на середине процесса слышу входную дверь и выключаю кран, чтобы обозначить, что мне нужно еще несколько минут. Но тут раздается голос, который любая девушка страшится услышать, проснувшись в постели едва знакомого мужчины. — Дорогой, — звонкий женский сопрано разрезает тишину квартиры. — Надеюсь, у тебя есть винище для своей любимой женщины, я устала, как цуцик. Да и тебе не помешает, я забрала детей от мамы, они напичканы сахаром под завязку и сейчас придут крушить дом! Я, если что, предупредила! — и голос скрывается дальше по коридору. Я медленно выдыхаю застрявший в лёгких воздух. "Дорогой", "дети", тут гением быть не надо, чтобы дважды два сложить. Какая же я идиотка! Дура, самая настоящая дура! Значит, этот хренов семьянин развлекался, пока его семья у родственников гостила… а я… Боже! С женатиком! Глаза запоздало обжигает попавшее туда мыло и, ничего не видя за пеленой слез, я быстро натягиваю свои вещи. В голове бесконечно крутится "дура, дура, дура". Максимально бесшумно открываю дверь в ванной и проскальзываю на кухню. Там хватаю телефон, сумку, у самого выхода кроссовок. Второй этот урод закинул вчера наверх антресоли и как я не стараюсь, дотянуться не выходит. Высоченный кобель! — Леша? — мягкие шаги становятся громче, приближаясь к коридору, и мне ничего не остаётся, как скрыться за дверью. Дьявол. Потеряла честь, достоинство и новую кроссовку. Чтоб ты в аду горел, Алеша. Я уж точно буду. Глава 23. Бахрома и макраме Агния В дверь раздается тихий стук. — Угадай, чем я сейчас стучу, фея? — низким шепотом раздается с той стороны. — Фу! Просто фу, Рижский. Иди свой Сникерс женушке показывай, а я и получше видала. Спойлер: нет. — Лисичка, у тебя вместе с краской часть мозга сошла? Какой женушке? — насмехается, гад. — Очень удобно не иметь жены, когда не хочется! — кричу я, сидя на бортике ванны. Неудобно, блин, но потерплю уж. Я так зла! Пришел, увидел, уволок. Как неандерталец чертов. Конечно, он с первого взгляда все понял, тут уж не надо мозг с арбуз иметь, чтоб опознать во мне меня же. Но каков, а? На плечо закинул, в квартиру затащил и давай руки-слюни распускать. И я тоже хороша, поплыла, так поплыла… И за что мне все это? Наверняка, в прошлой жизни я нагрешила на один маленький персональный ад. И чертей ко мне приставили — один краше другого. Отъявленные садисты! Один всю душу вытянул своим "люблю — но женюсь на другой", а второй "хочу, но уже женат". Как же я устала от этого всего. Потираю виски ладонями, одна из них до сих пор саднит. Звук пощечины до сих пор отдается в ушах. И хлопок двери ванной комнаты, в которой я от него заперлась. Ну и как выбираться будем, дорогая? — Конечно, удобно, особенно, когда ее у тебя правда нет. Что за странные доводы вообще? — Вот только не надо меня, как последнюю лохушку сейчас разводить! — хватаю дозатор для мыла и кидаю ровнехонько в дверь. В тесной комнате звук отдается громким эхо. — Может, поговорим, прежде, чем ты квартиру начнёшь крушить? — снова этот снисходительный тон! Ух, пудель кудрявый! Да я… я… Глаза мечутся по небольшому помещению, выискивая, что бы ещё в него запустить. Взгляд натыкается на бритву, потом на душевую занавеску и… это не я, это состояние аффекта! — Молчишь? Принимаю это за согласие. Я, тогда, начну. Да-да, давай. Пока я тут кружок умелые ручки запустила, вешай свою китайскую лапшу до колен. — Во-первых, я ужасно зол на тебя! ЧЕГО??? На меня? Кусок, еще кусок, на тебе, кобелина. — На фига так делать было вообще? Зачем сбежала? Я ведь… вернулся, а тебя нет. Ни телефона, ни записки. Даже имени настоящего! Кстати, почему "Гуся", сейчас-то хоть объяснишь? Какая хорошая бритва! — Ладно, — тянет он. — Не хочешь говорить. Тогда объясни, что за маскарад в моем офисе ты устроила? Ты же узнала меня? — Ха! — не выдерживаю такой наглости. У меня, в отличие от него, твердая единичка окулистом зафиксирована. А этот, небось, ШБ не прочтет! — Тогда к чему все это было? Развлекалась? Мстила за что-то? Или вы с подружкой Барби так решили меня развести… Объясни, а то у меня уже крышу рвет от идиотских теорий заговора и промышленного шпионажа. — А то ты не знаешь! — Не знаю! — эмоциональное, прямо за дверью. — Ты меня, как девочку… развел. А сам женат! И дети, боже!!! Руки сами собой орудуют активнее, желая, чтоб это были причиндалы одного мерзавца, а не занавеска с морским пейзажем. — Я не женат! — Все так говорят! — Окей. А теперь, фея, я попрошу тебя оглянуться и сказать, что ты видишь? — тоном учителя младших классов заявляет мне этот крот. — Идиотку в зеркале! Ты на это намекаешь? — гневно выпаливаю я. Сейчас ещё с зубной щеткой поразвлекаюсь! — Ни в коем случае, но сейчас ты именно ей себя и почувствуешь, — саркастично выдает Рижский. Огромная бутылка шампуня летит вслед за дозатором и, столкнувшись с дверью, издает жалобный чавк. — Это шампунь, как я понимаю? Там рядом ещё пена для бритья стоит от нее будет больше шума, если что. Как скажешь! Замахиваюсь и… — Ты совсем что ли! — орет кобель. — Не стоит давать мне в руки инструмент! — тихо бормочу я, возвращаясь к созданию идеальной бахромы из душевой занавески. — Успокоилась, надеюсь? Теперь оглянись, пожалуйста, и скажи: сколько зубных щеток ты видишь? Кидаю беглый взгляд на стакан с щеткой. К чему это он? — А шампунь у меня какой? И полку над зеркалом открой. Видишь сияющую пустоту? По-твоему тут живёт женщина? Или, господь отведи, дети? Хм. А лапша становится все более вкусной. Открываю полочку над раковиной: запас лезвий для бритвы, мыло. Кидаю взгляд на ванну: нет сотен бутылочек, бальзамов, кондиционеров, только мужской шампунь на полу и пена для бритья, так звонко столкнувшаяся с плиткой. Блин. — Но я видела ее, — уже не так смело заявляю я. — То есть слышала. — Кого? — Твою жену! Ты ушел за кофе, я пошла умыться, тут открывается дверь и: дорогой, дети, любимая женщина пришла. Вы что, разъехались? — О, боги, это сестра моя! А она сказала, что когда пришла, никого уже не было. Глухой стук с той стороны двери заставляет меня вздрогнуть. — Снова тем, что пониже спины стучишь? — Нет, на этот раз головой. Умеешь ты охлаждать пыл. — И я теперь должна поверить, что это была твоя сестра? Более нелепую отмазку сложно придумать, — потираю лоб, складываю руки на груди. Признать свой провал выше моих сил. — У моей сестры двое детей и по воскресеньям она закидывает их мне. Я просто забыл в тот день, такая ночь была накануне… я про все, кроме тебя забыл. Его голос понижается на несколько тонов, лапша с грохотом валится на пол. Да чтоб тебя, Алеша! Неужели все так просто объясняется?