– Далее, – продолжала Абрастал, – сафинандцы заметили малазанские колонны прямо к северу от Сафийских гор, уже на самой границе Пустоши. Они неплохо проводят время. Любопытно, что ваши союзники идут с эскортом – и во главе не кто иной, как принц Брис Беддикт, командующий Летерийской армией. – Понятно, – ответила Кругава. – И Летерийская армия продвинулась далеко за границы летера, значит, их роль как эскорта была не простой предосторожностью. Взгляд королевы стал пронзительным. – Как я и сказала, весьма любопытно, Смертный меч. – Она помолчала и продолжила: – Мне стало очевидно, что из всех важных персон, вовлеченных в эту авантюру, я одна осталась в неведении. – Ваше величество? – Вы ведь маршируете куда-то, так? На Пустошь, ни больше ни меньше. И дальше, очевидно, в Коланс. Мои предупреждения о печальной – даже ужасающей – ситуации в этих далеких землях, похоже, остались без внимания. – Наоборот, королева Абрастал, – ответила Кругава, – мы отнеслись к ним чрезвычайно внимательно и тщательно взвесили. – Тогда ответьте, вы выступаете, чтобы захватить империю? Коланс, ослабленный внутренними раздорами, засухой и голодом, представляется вам легкой добычей. Неужели вы думаете, что этот обездоленный народ – ваш смертельный враг? Вы никогда там не были. И если, – добавила она, – я до сих пор с вами и хундрилами, так далеко от собственных владений, и еще недели до крупных переговоров с адъюнкт, вы, вероятно, догадываетесь о причинах. – Любопытство? – спросила Кругава, подняв брови. Черты Абрастал исказились раздражением. Да, королева, я понимаю ваши чувства. – Правильнее будет сказать беспокойство. Как соправительница Болкандо, я обязана жестко править своим народом. Мне прекрасно известна тяга людей к хаосу и жестокости. И главная цель правления, как я понимаю, состоит в том, чтобы насаждать нормальные отношения. И для этого я должна сама быть им привержена. Расстроит ли меня, что я поддерживаю орду бешеных захватчиков? Выдержит ли совесть, что я помогаю вторжению в далекое королевство? – Получив от нас приличную прибыль, – добавила Кругава. – Можно сделать вывод, что вы приобретете много нормальных отношений для себя, ваше величество, и для своего народа. И, могу добавить, без затрат и особых обязательств. Вот теперь – Танакалиан ясно видел – она действительно рассердилась, эта жесткая, ясноглазая королева в солдатском облачении верхом на коне. Настоящий правитель своего народа. И настоящая слуга. – Смертный меч, я говорю о совести. – Я полагала, ваше величество, что монета в достаточном количестве может решить все. Разве не такая точка зрения преобладает в Летере и Сафинанде, да и в Болкандо? – Так вы и в самом деле собираетесь обрушиться на несчастный народ Коланса? – А если так, ваше величество, разве вам не легче? В конце концов, даже и без малазанцев мы стояли у самых стен вашей столицы. Чтобы захватить королевство… что ж, ваше вполне в пределах досягаемости. И не пришлось бы маршировать дальше, испытывая тяготы. А малазанцы… они только что удачно захватили Летерийскую империю. Очень жирный кусок, взбреди им в голову там и обосноваться. – Я именно об этом! – отрезала Абрастал и сдернула с головы шлем, освобождая каскад огненно-рыжих потных волос. – Почему Коланс? Зачем вам, во имя Странника, Коланс? – Ваше величество, – сказала Кругава, невозмутимая перед внезапным взрывом королевы, – ответ на этот вопрос поставит вас в сложную ситуацию. – Почему? – Потому что вы сказали о совести. Не объясняя наши цели, ваше величество, мы даем вам счастливую возможность заботиться о собственном народе. Вы – их королева, в конце концов, и в этом главное различие между нами. Мы, изморцы, от начала до конца ответственны только сами перед собой и перед своими целями. То же верно и для Военного вождя Голла и «Выжженных слёз». И, наконец, самое главное: то же касается Охотников за костями. – Она чуть наклонила голову. – Однако принцу Брису, возможно, скоро придется принять сложное решение: вернуться в Летер или дальше сопровождать адъюнкт и ее союзников. – И значит, – возразила Абрастал, – служа только себе, вы готовы принести нищету и страдания несчастному народу? – Хотя мы этого не желаем, ваше величество, такой исход возможен. В наступившем потрясенном молчании Танакалиан увидел, как помрачнели глаза королевы и как нахмурился ее лоб. По лицу пробежала тень неуверенности. И заговорила она совсем тихо: – И вы ничего не станете объяснять, Смертный меч? – Вы совершенно правы, ваше величество. – Вы сказали, что не служите никому, кроме себя. Заявление попахивает ложью. – Очень жаль, что вы так считаете, – ответила Кругава. – На деле, – продолжила Абрастал, – я начинаю подозревать совершенно противоположное. Смертный меч промолчала. «Вы совершенно правы, – повторил про себя Танакалиан слова самой Кругавы. – Все, что мы делаем, мы делаем не для себя, а для всех вас». Может ли быть что-то более славное? И если нам суждено проиграть, если суждено пасть, как мне представляется, разве может быть более сладкий конец? Самое грандиозное поражение, какое видел этот мир. Да, нам всем известно сказание о поражении Колтрейна у Арэна. Но то, что ждет нас в конце наших дней, затмит это сказание. Мы хотим спасти мир, а мир сделает все, чтобы остановить нас. Смотри, как мы проиграем. Смотри, как выжмем кровь из твоего каменного сердца! Но нет. Свидетелей не будет. Если само существование можно назвать поэтическим, мы стоим в тишине, непреклонные слуги анонимности. Никто не увидит, никто даже не узнает. Ни одной могилы, ни один камень не бросит тень на наши разбросанные кости. Ни кургана, ни надгробия. Мы будем почивать в пустоте, а не в забытьи – ведь забытье приходит после памяти, а памяти не останется. Сердце заколотилось от восхитительной красоты – красоты всего. Настоящий герой тот, чей героизм никто не видит. Самая достойная слава – та, которая разлетается по бесчувственному ветру. Высшее достоинство остается навсегда скрытым от всех. Ты это понимаешь, Смертный меч? Нет, не понимаешь. Порозовев от удовольствия, он смотрел, как королева Абрастал подобрала поводья и резко развернула коня. Вся свита поспешила за ней. Уже вовсе не так стройно, заполоскав, как скрученная тряпка, и растянувшись, все бросились догонять королеву. – Одари меня своей мудростью, Кованый щит. От такой просьбы он оцепенел. Кровь прилила к лицу от темных чувств. – Они покидают нас, Смертный меч. Болкандцы уходят. Она фыркнула. – И долго мне ждать? – Ждать чего, Смертный меч? – Мудрости в моем Кованом щите. Они были все равно что одни, в стороне от изморского лагеря. – Похоже, я не могу сказать ничего приятного для вас, Смертный меч. – Королева Абрастал желает понять наши намерения. Во что бы то ни стало. И она не будет менять решения, в надежде, что адъюнкт Тавор удовлетворит ее любопытство. – А она удовлетворит? – А как вы сами думаете, Кованый щит? – Думаю, королева Абрастал очень расстроится. – Наконец-то. Да. – Адъюнкт очень эгоистична, – сказал Танакалиан. Кругава резко обернулась. – Простите? – Она могла бы пригласить других разделить ее славу – легион Эвертайн королевы, похоже, грозная армия. Отлично обученная, способная маршировать наравне с нами, в отличие от солдат завоевателя Авальта. Будь они бок о бок с нами в Колансе… – Сэр, – прервала Смертный меч, – если адъюнкт эгоистична – в том, что вам, видимо, представляется славным достижением, – вам лучше рассматривать этот эгоизм как невероятное милосердие. – Я понимаю возможный исход этой авантюры, Смертный меч. И, возможно, даже лучше, чем вы. Я знаю, что меня ждут души – я каждый день вижу их смертные лица. Я вижу надежды, которые они возлагают на меня. И пусть то, что ждет нас, никто не увидит: для наших братьев и сестер я и есть свидетель. Когда я говорил об эгоизме адъюнкт, я вовсе не думал критиковать ее; я уверен, что она оказала Серым шлемам высокую честь, позволив разделить ее судьбу. Яркие голубые глаза Кругавы были устремлены на него; она раздумывала, подсчитывала. – Понимаю, сэр. Вы ожидаете гибели Серых шлемов. Когда вы смотрите на них и видите только их души, которые скоро будут принадлежать вам, то что, по-вашему, видят они в глазах их Кованого Щита? – Я окажу честь им всем, – ответил Танакалиан. – В самом деле? – Разумеется. Я Кованый Щит… – Вы обнимете душу каждого брата, каждой сестры? Без осуждения? С искренней любовью ко всем и каждому? Но что с нашими врагами, сэр? Их вы тоже примете в объятия? Согласитесь ли, что страдания стирают границы, а боль не оставляет следов на песке? Он молчал. Что можно ответить? Любую ложь она распознает. Танакалиан посмотрел в сторону. – Я Кованый Щит изморских Серых шлемов. Я служу Волкам Зимы. Я смертная плоть войны, а не меч в ее руках. – Он снова взглянул на нее. – Я давлю на ваш трон, Смертный меч? Вы об этом? Ее глаза расширились. – Вы дали мне много поводов для размышления, Кованый Щит. Теперь оставьте меня. Шагая в лагерь, Танакалиан набрал полную грудь воздуха и нервно выдохнул. Она опасна, но ведь он и раньше это знал. Она действительно считает, что мы можем победить. Что ж, полагаю, так и положено Смертному мечу. Пусть заблуждается; несомненно, это поможет нашим братьям и сестрам, когда взвоют Волки. А я не могу быть так слеп, так спорить с правдой. Мы сможем справиться с этим вдвоем, Смертный меч. Я согласен, что ты не хочешь выбирать Дестрианта. Зачем делиться славой? Зачем вообще все усложнять? Тяжелый, обжигающий разговор, но он все же выжил. Да, теперь мы понимаем друг друга.