– Сеток, – сказал Картограф, когда Остряк замолчал. – Смертный меч назвал тебя Дестриантом Фэндерей и Тогга – Волков Зимы. Вы, в каком-то смысле, схожи. Ты тоже слуга войны. Но хотя если Трейк и видит в тебе и в твоих Госпоже и Господине смертных врагов, Остряк с ним несогласен. И вообще говорит, что не особо-то ценит своего бога и не слишком доволен своим… э… он называет это проклятием. Соответственно, он приветствует тебя, и его не нужно бояться. И наоборот, – добавил затем Картограф, – если тебе потребуется насилие, он исполнит твое желание. Сеток почувствовала, как быстро колотится сердце в груди. Во рту пересохло. Дестриант. Я ведь слышала это слово? Ток называл меня так? Или кто-то другой? – Я не хочу насилия, – сказала она. Когда Картограф передал ее ответ, Остряк взглянул на немертвую волчицу, стоящую между двойняшками, – щетинистую спину Баальджагг трудно было не узнать; потом Смертный меч на мгновение обнажил впечатляющие клыки, кивнул и убрал мечи в ножны. И тут же застыл: брат двойняшек ковылял, явно направляясь к Остряку. – Клавклавклавклавклав! Сеток заметила, как трелль замер, глядя на мальчика, который стоял прямо перед Остряком, раскинув ручки. – Он хочет, чтобы Остряк его поднял, – сказала Сеток. – Уверен, что Остряк это понимает, – ответил Картограф. – Потрясающе бесстрашный ребенок. Слово, которое он ищет, – имасс. Я и не думал, что такое вообще существует. Дети имассов, я имею в виду. Остряк подхватил мальчика, который взвизгнул от удовольствия и наполнил ночной воздух смехом. Сеток услышала тихий рык Баальджагг и обернулась. Хотя немертвая волчица не шевелилась, черные дыры ее глаз были устремлены, насколько можно было судить, на Смертного меча и ребенка у него в руках. – Один раз помереть недостаточно? – спросила Сеток. – Щенку не нужна помощь. Двойняшки подобрались ближе к Сеток, которая уже спешилась. – Все хорошо, – сказала она им. – Мама говорила, что у котов есть зубы и когти, а нет мозгов, – сказала Стори. Она показала на Остряка. – Похоже, его мать спала с котом. – Твой брат не боится. – Слишком туп, чтобы бояться, – ответила Стави. – А вот эти, – сказала Сеток, – сражались с небесным демоном, но не убили его, иначе мы нашли бы труп. Нам будет безопаснее с ними или без них? – Я жалею, что с нами нет Тока. – Я тоже, Стори. – А куда они вообще направляются? На Пустоши нет ничего. На вопрос Стори Сеток только пожала плечами. – Пока я не могу получить ответ на этот вопрос, но буду стараться. Две женщины продолжали ухаживать за ранеными спутниками. Высокий юноша так и стоял в стороне с хмурым видом. Сеток подошла ближе к Картографу. – А с этим что не так? – Мне говорили, что будет ошибкой смотреть на Валуна из Моттских ополченцев с презрением. Амба разгневан, и его гнев утихает медленно. Его брат серьезно ранен, он при смерти. – И он винит в этом Остряка или Маппо? – Вряд ли. Как я понимаю, те, о ком ты говоришь, доблестно сражались с небесным демоном; безусловно, Смертный меч и нужен для таких оказий. Но ни Остряк, ни Маппо не смогли прогнать это чудовище. А Валуны презирают всяких демонов и прочих. И когда просыпается их гнев, они становятся смертельно опасными для таких врагов. Наперсточек называет это горячкой. Но мастер Квелл полагал, что Валуны – порождение колдовства, возможно, кривое творение яггута. Может, этим объясняется удивительная ненависть Валунов к яггутам? Возможно. В любом случае это Амба и Юла Валуны прогнали демона. Но ярость Амбы еще не угасла, и он, вероятно, все еще в готовности: вдруг демону хватит дурости вернуться. Сеток посмотрела на юношу с новым интересом и с недоверием. А что же он сделал демону, укусил своими громадными передними зубами? Картограф продолжал: – Ты упомянула Тока. Мы тут все его знаем. Ведь именно Ток вывел нас из царства Драгнипура. А Остряк однажды напился с ним допьяна – надо полагать, до того, как Тока Анастера убили. Двойняшки внимательно слушали, и Сеток заметила в их глазах облегчение. Еще друзья Тока. Довольны, девочки? Похоже, да. – Картограф, а что такое Дестриант? – А. Да. Дестриант – избранный из всех смертных, чтобы носить шкуру бога. – Э… шкуру? – Слишком поэтично? Дай-ка подумать. Вот взгляни в глаза тысяче жрецов. Если среди них есть Дестриант, ты найдешь его – или ее. Как? Правда в их глазах, ведь глядя в них, ты понимаешь, что смотришь в глаза бога. – У Тока глаз волка. – Потому что он – Вестник Войны. Сеток поежилась. – Тогда почему второй глаз – не волчий? – Да, действительно, второй – человеческий. – Именно. Почему? Картограф, забывшись, почесал висок и содрал ногтями полоску морщинистой кожи. Помотав пальцами, он отпустил ее по ночному ветру. – Полагаю, потому, что люди и есть настоящие вестники войны, не согласна? – Может быть, – не слишком уверенно сказала Сеток. – Ток вел нас на восток. Если он, как ты говоришь, вестник войны, то… Картограф кивнул. – Думаю, да, Сеток. Он вел тебя туда, где ты будешь нужна в нужное время. Как Дестриант Волков Зимы. Богов войны. Она оглянулась на Баальджагг, стоящую за костром. Смертельная и смертельно спокойная, и всегда оскаленные зубы, всегда пустые глаза. Шкура войны. И я ее надену. Сеток посмотрела на Остряка. – Картограф… – Что? – Он сказал – ни во что не ставит своего бога. И сказал, что проклят. – Это так. – Мне нужно с ним поговорить. – Разумеется, Сеток. Смертный меч сидел у костра, качая на ноге мальчика. Зубчатые татуировки словно поблекли, как и кошачьи черты. Теперь он выглядел совсем как человек, не считая глаз. На лице было написано тихое удовольствие. Что бы сделал Онос Т’лэнн? Ток, ты вел нас к ним? Сеток вздохнула. Шкура войны. Волки хотят, чтобы я надела ее. Но я не хочу. – Пожалуйста, отведи меня к нему. Маппо, обернувшись, увидел, что девушка присела напротив Остряка; Картограф переводил. Несомненно, у них есть о чем поговорить. Близится неизвестная война, столкновение отчаянных смертных и, возможно, отчаянных богов. А Икарий? Старый друг, тебе, наверное, нет места в том, что грядет. Если тысячи напрасно погибнут от твоей руки, какое ужасное равновесие будет нарушено? Какую жестокую судьбу это накличет? Нет, я должен найти тебя. И увести. И без того слишком много жертв на твоем пути. Слева он услышал хриплый вздох. Повернувшись, он посмотрел на лежащую женщину. – Будешь жить, Фейнт, – сказал он. – Тогда… тогда… – Ты не успела к нему. А если бы успела, то была бы мертва ты, а не мастер Квелл. Она потянулась к лицу и соскребла ногтями запекшуюся корку крови в уголках рта. Вам было бы лучше, если бы я умерла. А теперь мы застряли. Он мог ответить: «Но мы уже так близко. Я просто чую его – мы почти пришли». Но это была эгоистичная мысль. Доставить Маппо – полдела. Теперь несчастным пайщикам предстояло отыскать дорогу домой, а они потеряли единственного, кто был способен на это. И ответить на слова Фейнт было нечего. – Грудь болит, – сказала она. – Тебя ударил че’малле, а у них острые когти. Я наложил почти три сотни швов, от правого плеча до нижних ребер слева.