Охотник К’елль смотрел на нее взглядом ящера – неподвижным, ничего не выражающим. В последние дни Саг’Чурок и Гунт Мах редко к ней обращались, и голоса их при этом звучали отдаленно, почти неразборчиво. Но это вряд было их виной. Я словно скукоживаюсь изнутри. Мир сужается – но вот откуда я сама это знаю? Что это за часть меня, способная самое себя измерить? Неважно. Мы обязаны справиться. – Пора в путь. Саг’Чурок смотрел, как Гунт Мах заставляет собственное тело измениться, придавая ему форму, позволяющую Дестриант ехать верхом. От нее исходили густые струи пряных ароматов, распространялись по воздуху, подобно ветвям растения, – и охотник К’елль ощущал в них отголоски предсмертной агонии Кор Турана. Когда охотник сам становится дичью, все, что ему остается, – это непокорный рык и несколько примитивных угрожающих поз, а телу надлежит лишь принимать удар за ударом, растрачивать себя, стараясь продержаться как можно дольше, пока обитающая в нем душа пытается если и не спастись, то хотя бы что-то понять. Осознать. Что страх присущ даже охотнику. Неважно, сколь он могуч, сколь превыше прочих – рано или поздно и его настигнут такие силы, которые невозможно победить и от которых нельзя укрыться. Превосходство – не более чем иллюзия. И бесконечно она держаться не может. В памяти к’чейн че’маллей этот урок был словно выжжен раскаленным железом. Горечью его была пропитана пыль Пустоши, а к востоку отсюда, на обширной равнине, некогда видевшей величественные города и помнившей шепот сотен тысяч че’маллей, теперь не осталось ничего, лишь раздробленные и оплавленные обломки. Гуляющие по ней сейчас ветры не могли найти того, чего ищут, обреченные на вечные блуждания. Кор Туран был молод. Никаких иных грехов за охотником К’елль не водилось. Он не наделал глупостей. Не пал жертвой самоуверенности или чувства собственной неуязвимости. Просто оказался в неподходящем месте в неподходящее время. И это так дорого им обошлось. Несмотря на все благородные слова, что произнесла Дестриант, неожиданно и без видимой причины обретшая уверенность и силу духа, Саг’Чурок, как и Риток, и Гунт Мах, понимал, что они потерпели поражение. Что у них почти нет шансов даже попросту пережить сегодняшний день. Саг’Чурок отвел взгляд от Гунт Мах – после болезненного преображения по коже у нее струилось сейчас масло и капало на землю, словно кровь. Гу’Рулл исчез, вероятней всего, тоже погиб. Попытки коснуться его мыслей ничего не давали. Само собой, убийца Ши’гал способен закрыться от контакта, вот только зачем? Нет, двое из пяти защитников уже потеряны. И однако крошечное человеческое существо уверенно стоит сейчас перед ними с вызовом – Саг’Чурок научился читать это выражение – на своем обычно мягком лице, вперив слабые глаза в мерцающий горизонт на юге, словно готовая вызвать к жизни столь желанных Смертного меча и Кованого щита одним лишь усилием воли. Так храбро. И… неожиданно. Полученные ей от Матроны дары начали увядать, но она нашла внутри себя силу им на замену. Только все это напрасно. Им предстоит умереть, и очень скоро. Растерзанные тела будут валяться на земле, ничем не напоминая о возложенных на них великих надеждах. Саг’Чурок поднял голову, глотнул воздух и ощутил гнусный привкус врага. Они уже рядом. И продолжают сближаться. Между чешуек проступило масло угрозы, он обвел взглядом горизонт и остановил его на западе – там, где пал Кор Туран. Так же поступил Риток, и даже Гунт Мах повела головой в ту сторону. Дестриант заметила их внезапную сосредоточенность. Оскалила зубы. – Стражи, – проговорила она. – Похоже, нам нужна ваша помощь, и не когда-то в будущем, а прямо сейчас. Кого вы к нам пошлете? Кто среди вас способен противостоять тому, чего мои спутники мне даже увидеть не позволяют? Саг’Чурок не понял ее слов. Ни даже к кому они обращены. Безумие Матроны? Или же самой Калит? Дестриант подошла к Гунт Мах – скованной, выдающей страх походкой. Та помогла женщине взобраться в кривое седло из чешуи у себя на плечах. Саг’Чурок перевел взгляд на Ритока. Охотник. Задержи их. Риток распахнул пасть так широко, что скрипнули челюсти, потом провел лезвием одного меча по другому, и они запели. Охотник К’елль вытянул хвост и устремился вперед, опустив голову для атаки и оставляя за собой на земле капли густого масла. На запад. – Куда? – воскликнула Калит. – Пусть он вернется! Саг’Чурок!.. Но они вместе с Гунт Мах тоже ринулись, рассекая воздух задними лапами, щелкая по камням когтистыми ступнями – которые несли их вперед, все быстрей и быстрей, пока неровную почву под ними не размыло скоростью. На юг. Дестриант завизжала – маска уверенности на ее лице рассыпалась вдребезги, из-под нее проступило саднящее понимание, а следом и ужас. Крошечные кулачки замолотили по шее и лопаткам Гунт Мах, на мгновение показалось, что сейчас она спрыгнет со спины Единственной дочери – но скорость была слишком велика, опасность переломать конечности да и шею в придачу пересилила порыв и заставила ее покрепче вцепиться в шею Гунт Мах. Они покрыли примерно треть лиги, когда в головах у них взорвалось яростное шипение Ритока – обжигающая кислота внезапной лихорадочной схватки. Мечи, ударяющие в цель, громоподобная дрожь отдачи. Потом жуткий треск – и хлынувшая волной кровь охотника К’елль. Пронзительный вопль, несколько шатающихся шагов, обжигающая боль и удивленная досада – ноги Ритока отказались повиноваться. Он рухнул наземь так, что затрещали ребра. Заскользил вперед по острым камням, раздирающим мягкое подбрюшье. Только с Ритоком так просто не покончить. Смерть подождет! Он перекувыркнулся, развернулся и махнул мечом назад. Лезвие ударило в броню, пробило ее и впилось глубоко в плоть. Полетели брызги крови и желчи, словно огнем обожгли глаза Ритока – а потом в них вдруг издевательски отчетливо запечатлелся огромный топор, качнулся вниз, целиком заполнил поле зрения слева от охотника. Белая вспышка. Смерть заставила обоих к’чейн че’маллей споткнуться на ходу. Но лишь на мгновение, потом их несгибаемая воля победила и они возобновили бегство. Покрытые горестным блеском, источающие запах боевых масел. Дестриант плакала – тоже источала сейчас масло, жиденькое, соленое, все, на что была способна. Саг’Чурок устыдился. Разве его собственная шкура покрылась слоем печали, когда он казнил Красную Маску? Нет. Горечью разочарования – да, это он признавал. Но ледяная хватка неподкупного суждения оказалась сильней. Они с Гунт Мах стали тогда свидетелями резни, которую между собой устроили люди. Со всех сторон полыхала битва. Было очевидно, что человеческая жизнь недорого стоит – даже для самих людей. Что ж, в мире, где кишат сотни миллионов ортенов, кто станет жалеть о нескольких десятках тысяч? И однако это хрупкое чужеродное создание сейчас плачет. По Ритоку. Ему самому вот-вот предстоит развернуться. Сделать то же, что и Риток. Впрочем, не совсем то же. В попытках убивать особого смысла нет. Тактически куда более полезно калечить. Он постарается ранить как можно больше противников и тем самым уменьшить число тех, кто способен преследовать Гунт Мах и Дестриант. Используя при этом умения, которые Риток освоить не успел и никогда уже не освоит. Пусть Саг’Чурок и не солдат Ве’Гат, у него найдется, чем удивить врага. Гунт Мах. – Да, любовь моя. Он чиркнул лезвиями. – Нет, – завизжала Калит. – Не смей нас покидать! Саг’Чурок – я запрещаю! Дестриант. Я способен справиться там, где не справился Риток. Ценой жизни я выиграю для вас день, а то и два – постарайтесь, чтобы это оказалось не напрасно. – Остановись! Я к ним воззвала! Как ты не понимаешь! Они обещали откликнуться! Не знаю, о ком ты говоришь, Дестриант. Послушай меня, и внимательно. Гнездо Асиль умрет. Матрона обречена, как и все оставшиеся в Укорененном. Гунт Мах несет в себе мое семя. Она станет новой Матроной. Найди Кованого щита и Смертного меча – втроем вы станете стражниками Дж’ан для Гунт Мах, пока она не породит вам замену. Тогда Гунт Мах вас отпустит. Это не ваша война. Это не ваш конец – но наш. – Остановись! Саг’Чурок собрался снова обратиться к ней, хотя это делалось все тяжелее и тяжелее. Он хотел сказать, что ей восхищается. Что в нее верит – и что сам поражен, испытывая к кому-то из людей подобные чувства. Столь жалкие существа, столь слабые, чтобы видеть в них хоть какое-то подобие дара, – и тем не менее… Силуэты впереди. Не враги. Но и не потомки матрон. Даже и не люди, как вдруг осознал Саг’Чурок. Стоят с разнообразным оружием наготове. Четырнадцать. Стремительно приближаясь к ним, Саг’Чурок и Гунт Мах могли разглядеть все больше подробностей. Тощие даже под скрывающими тела и конечности почерневшими, погнутыми доспехами. Странные шлемы с длинными нащечниками, опускающимися ниже подбородка. Драные кольчужные бармицы – тоже черные. Толстые плащи, сейчас дырявые и покрытые пятнами, но некогда темно-желтые и отороченные серебристым мехом. Саг’Чурок увидел, что семеро чужаков вооружены длинными узкими мечами из голубой стали с ажурными гардами и дужками в виде полумесяца, а в другой руке держат небольшие щиты с украшениями. Еще у двух – тяжелые топоры и круглые щиты побольше, обтянутые шкурами. У троих – копья с широким лезвием и окованным железом древком. Двое, чуть позади, держали наготове пращи. На почве и камнях вокруг них, распространяясь во все стороны от небольшого взгорка, сверкал иней. Невероятность происходящего ошарашила Саг’Чурока, словно удар молота. Это невозможно. Это… беспрецедентно. Такого не может быть – и чего им от этих чужаков ждать? Враги они или союзники? Но нет, откуда здесь союзники? Притом яггуты, как любому известно, всегда сами по себе. – Вот они! – воскликнула Калит, указывая рукой. – Я воззвала! Вот они – скорей к ним! Это Стражи Врат! Дестриант, услышь меня. Они нам не помогут. Они ничего не станут делать. – Ошибаешься! Дестриант. Это яггуты. Их… …не может быть. Но Гунт Мах уже изменила направление, сближаясь с поджидающими воинами. Саг’Чурок свернул следом за ней, все еще ошарашенный, озадаченный, ничего не понимающий… Потом и он, и Гунт Мах ощутили плывущую от яггутов вонь, словно источаемую кругом мерзлой земли. Дестриант, осторожно! Они мертвые! – Сама знаю! – отрезала Калит. – Гунт Мах, остановись, ни шагу назад – просто стой здесь и не двигайся. Она соскользнула со спины Дочери. Дестриант, у нас нет времени… – Есть! Скажи мне, сколько за нами преследователей. Отвечай! Каста. Пятьдесят. Теперь уже сорок девять. У четверых колдовское оружие, кеп’ра. Ими руководит Венец, они действуют как единое целое. Она обернулась на северо-запад. – И как они далеко? Скоро разглядишь собственными глазами. Они… верхом.