Едва слова прозвучали, Фекла зажала обеими ладонями себе рот. Но поздно, я уже все поняла. – Вы лишили жизни Юру Силантьева? Феклуша уронила руки. – Мы не хотели, он сам упал туда. – В колодец у «замка людоеда»? – предположила я. Шлыкова прижалась ко мне всем телом и зачастила: – Я больше не могу молчать. Мне жаль Сашу! Он страдает. Его мучают. Юру уже не вернуть. Я одна во всем виновата. Я почти не сплю. Только закрою глаза, как он сразу тут. Месяц назад мне Юра привиделся, сидит на бортике колодца и смеется: «Привет, Фека. Скоро я тут не один буду, Сашка вот-вот придет». И я поняла: Колесников умрет. Но что же делать, а? – Сашу кто-то похитил? – осторожно спросила я. – И ты знаешь, где он? В ответ – кивок. Я погладила Феклу по спине. – Александр пока жив, но над ним издеваются, и он может умереть? Снова утвердительное движение головой. – Если Саша погибнет, ты до конца дней будешь винить себя в его смерти, – тихо сказала я. – Скажи мне, где находится Колесников? – Но тогда Сашка расскажет правду, – пролепетала Фекла, – выдаст нас. Вадима накажут. Я больше не могу! Господи, как страшно… Я спасала Вадика и Катю. Они не знают. Никто не в курсе… Шлыкова обняла меня, прижалась лицом к моей груди и неожиданно разоткровенничалась. …Вадик, Юра, Саша, Гарик, Катя и Фекла, будучи подростками, весело проводили время. Как бы школьники ни хулиганили, они знали: Игорь Львович всегда их выручит, постарается ради горячо любимого сына. И старший Сердюков оправдывал их надежды. Юный возраст – время влюбленности. В компании был свой треугольник: Юра обожал Шлыкову, Фекла любила Вадима, а тот был равнодушен к ней. Обычным местом сбора у ребят был замок людоеда. Старшеклассники облазили все развалины, изучили буквально каждый камень и обожали пугать случайных прохожих. Если они видели, что кто-то вечером идет по тропинке в сторону развалин (некоторые жители Беркутова пытались таким образом срезать дорогу до дома), тинейджеры начинали выть на разные голоса. Как правило, люди пугались и удирали. А после того как Саша, замотавшись в простыню, выбежал на тропинку и начал прыгать перед какой-то остолбеневшей теткой, в Беркутове всерьез заговорили о привидениях. Один раз безобразники, скучая, курили около колодца. Вадик, решив подначить Силантьева, сказал: – Слышь, Юрка, если десять раз пробежишь сейчас по краю, Фекла тебя поцелует. Тут надо сказать, что пресловутый колодец, откуда ранее добывали воду, представлял собой глубокую яму, из которой над землей торчало нечто, похожее на гигантскую трубу, обложенную неровно обтесанными камнями. Парапет, через который следовало перегнуться, чтобы бросить вниз ведро, был довольно узким, – стены трубы были толщиной с гимнастическое бревно и поднимались над уровнем земли примерно на метр. – Не, он испугается, – лениво обронил Гарик Обоев. – Юрка ваще трус, – подхватила Катя. – Идите вы все! – возмутился Силантьев. – Че я вам, дурак, носиться по кольцу? – Зато тебя Фека поцелует, – заржал Саша. Юра покраснел. – Она не станет. – Точно не буду! – рассердилась Фекла. – А если я тебя попрошу? – спросил Вадик. – Ну, ради меня… – Ладно, – быстро согласилась Шлыкова. – Только при условии, что он десять раз пробежит без остановки, иначе фигушки. – Давай, Юрок, вперед! – потребовал Гарик. Силантьев стал отнекиваться, но Обоев прицепился к нему, подначивал и подначивал Юру, обзывал его трусом. В конце концов тот залез на бордюр со словами: – Только поцелуй взасос! – Ага, – хихикнул Гарик, – на счет «три»! Фекле, предполагавшей в случае согласия Юры на опасное приключение просто чмокнуть Силантьева в щеку, идея не понравилась. Но Юра уже подошел по кругу. – Не хочу его целовать, – шепнула Феклуша на ухо Вадику. – И не надо. Ща у него голова закружится, и Юрка свалится, – пообещал Вадик. А Гарик закричал: – Быстрей! Раз-два! Подростки начали хлопать в ладоши. Ритм убыстрялся, Силантьев побежал. Шестой круг, седьмой… Фекла испугалась – никак ей действительно придется облизываться с Юркой. – Сделай что-нибудь, – зашипела она на ухо Вадюше. – Спокуха, – ответил тот и внезапно выставил прямо перед Юрой руку. Силантьев не успел затормозить. Вероятно, он даже не понял, что приятель решил сподличать. Гарик же именно в эту секунду заорал: – Чего тащишься? Раз-два! Юра налетел на вытянутую руку Сердюкова и упал. Вадик рассчитывал, что приятель шлепнется на траву или просто соскочит на землю, но Силантьев, оступившись, полетел в колодец. Он даже не вскрикнул, до ушей приятелей донесся лишь глухой стук. И все. Посмотреть вниз отважился один Саша. – Он мертвый, – прошептал Колесников, – лежит неподвижно, голова лицом к спине повернута. Подростки запаниковали и разбежались по домам, твердо договорившись, что никогда никому не расскажут о происшествии. Первым раскололся Саша. На следующий день после происшествия Колесников не пошел на занятия, а купил у местной бабки-самогонщицы бутылку, сел в укромном месте и выкушал хорошую дозу. Потом побрел домой и по дороге столкнулся с директором школы. Степан Николаевич стал ругать парня, а тот возьми да и признайся в убийстве Силантьева. Услышав, кто повинен в смерти Юры, Матвеев отвел Сашу к себе домой и позвонил Сердюкову. Игорь Львович допросил Вадика с Феклой и кинулся к Максиму Антоновичу. Буркин ринулся к Обоеву. Владимира Яковлевича сразу не нашли, об ужасном происшествии узнала Татьяна Обоева. Мать Гарика свалилась с сердечным приступом и умерла через пару часов. Старший Сердюков приказал всем детям молчать. Ночью Игорь Львович, Максим Антонович и Степан Николаевич тайком достали тело Юры из колодца и положили на землю. Утром труп «случайно» нашли, и глава городской милиции объявил о появлении в городке сексуального маньяка, якобы уже отсидевшего срок и отпущенного с зоны домой… Фекла опять закрыла лицо ладонями, я начала гладить ее по спине. Ну, теперь понятно, по какой причине директор учебного заведения стал близким другом мэра и главного местного мента, ставшего затем правой рукой градоначальника, – Степан Николаевич помог их детям избежать наказания. Несмотря на то, что ребята не имели злого умысла, они все же убили человека, и их ждало очень неприятное наказание. Даже, вполне вероятно, отправка в спецшколу. Матвеев человек умный. Он знал, до какой степени любопытны дети, понимал, что среди ребят Беркутова непременно найдется парочка-тройка особенно смелых, способных отправиться к замку людоеда и играть там в сыщиков. Вдруг юные пинкертоны и впрямь что-то найдут? Что, если им попадется не замеченная Игорем Львовичем вещица, свидетельствующая о том, что Юра был у колодца не один, а со своими лучшими друзьями? Или Степан Николаевич испугался за жизнь других школьников, которые тоже могли свалиться в колодец? Я не знаю, чем руководствовался Матвеев, но он подбросил во двор музея дорогую монету и распустил слух о спрятанном там кладе. Директор добился ожидаемого эффекта: дети разом забыли про развалины в лесу и принялись перекапывать дворик. И еще мне стало ясно, по какой причине компания отвязных подростков внезапно перестала безобразничать, взялась за ум и ударилась в учебу. Юнцы сильно испугались и присмирели, когда им удалось выскочить чистыми из жуткого переплета. Позже Вадик и Катя оказались в одном институте, Саша отправился в армию, а Фекла нашла работу в Беркутове. О девочке начал заботиться Игорь Львович, фактически став ее опекуном. Шлыкова опустила руки и чуть отстранилась от меня. – Мы были разбиты, но старались держаться. А вот Гарик… Младший Обоев словно сошел с ума. Он постоянно твердил, что виноват в смерти мамы и друга, плакал. Владимир Яковлевич поил сына транквилизаторами, но лекарства почему-то не помогали. На кладбище Гарику стало совсем плохо. Юру Силантьева и Татьяну Обоеву хоронили в один день, мальчик метался между двумя процессиями, рыдал, и в конце концов его увезли домой. Ну а затем Гарик покончил с собой. Остальные члены компании оказались более устойчивыми психически. Шло время, история с Юрой стала казаться Фекле миражом. Ну, словно ей приснился дурной сон. Вообще говоря, друзьям детства надо было перестать общаться, но они, наоборот, только крепче сдружились, превратились почти в родственников. Повзрослевшие подростки никогда не вспоминали Силантьева, вели себя так, словно Юры не было. Вадим женился на Фекле, и все вроде шло нормально, но тут из армии вернулся Саша. В отличие от приятелей, Колесников за ум не взялся, на воинской службе он научился лишь одному: пить все, что наливается в стакан. Глава 35 Вернувшись домой, Александр ушел в запой. Потом стал везде таскаться с Вадиком, ждал его после лекций, тянул в кафе или клуб, стонал о безденежье. Сердюков пару раз пытался пристроить друга на работу, но кому нужен человек, постоянно заглядывающий в бутылку? Но вот, слава богу, Колесников познакомился с Аней Фокиной, влюбился в нее, привез к бабушке и вроде стал вести трезвый образ жизни. Фекла была очень рада этому обстоятельству. Ну а затем был день рождения Вадима, когда погибла Ирина и Аня переехала жить в дом Буркина. И вдруг нагрянул новый форс-мажор. Крохотный переулок, в котором стоит дом Силантьевой, еще не был перегорожен забором, но Фекла всегда старалась обходить жилье Раисы Кузьминичны стороной. А в тот день почему-то пошла мимо знакомой калитки и была остановлена старухой. Та выглянула из окна и велела: – Зайди в дом! – Зачем? – пискнула девушка. Однако послушалась.