– Принесли с собой самую любимую книгу Арины? – не успокаивалась Варвара. – А ну, покажите! Взметнулся лес рук. Я постаралась сохранить серьезное выражение лица. Ну надо же! У всех присутствующих моей самой любимой книгой оказалась одна и та же. Она называется «Шестое чувство пятой точки» и появилась в продаже всего неделю назад. Томики были совершенно новые, а, полагаю, не стоит объяснять, как обычно выглядит книга после того, как ее прочитал семиклассник. Минимум на ней останутся пятна от мороженого. И никто из мальчишек не пририсовал усы, рожки и хвост главной героине детектива, чье изображение занимало большую часть обложки. Думаю, сегодня утром спешно отправленный в Москву гонец приобрел на вокзале новинку от Виоловой и раздал ее «фанатам». – Отлично, – похвалила детей Варвара. – А теперь вопросы. Кто начнет? Повисла тишина. – Ну же, не стесняйтесь, – приободрил школьников директор, – Виола Ленинидовна добрая. Я улыбнулась, окинула зал взглядом и добавила: – Я ем детей только на завтрак, на обед и ужин уже нет. Они слишком калорийны, боюсь, холестерин повысится. Ребята захихикали. А девочка в мини-юбке спросила: – А как зовут вашего папу? – Антонина! – укоризненно покачала головой Варвара. – Разве у тебя был такой вопрос? Ты же мне перед началом встречи совсем другой озвучила. – У моего отца в паспорте написано Ленинид, – перебила я хозяйку библиотеки. – Он родился в то время, когда детям любили давать так называемые революционные имена. Ленинид происходит от слов «Ленинские идеи». – Он точно в тюрьме сидел? – крикнул Борисов. – Безобразие! – возмутился Степан Николаевич. – Евгений, ты помнишь о том, что получаешь тройки исключительно из жалости к твоей бедной маме Нине Романовне, которая одна тянет тебя? – А че? Я ниче, – привычно заныл Борисов, – так в Интернете написано. Я кивнула: – Верно. Ленинид Тараканов имеет уголовный опыт. Но он изменился, более не попадает на зону, снимается в сериалах. Мой отец пример того, чего может достичь человек, если победит себя. Вот сейчас Евгения назвали троечником, а он может к концу года стать отличником. Это не очень трудно, надо лишь справиться с ленью. – Катя, твой вопрос! – велела Варя после того, как я замолчала. Девочка встала, откашлялась и монотонно прочитала по бумажке: – Уважаемая Виола Ленинидовна, когда вы написали свой первый роман? Спасибо. – Молодец, – похвалила ее Варвара. – Госпоже Таракановой отвечать на такой вопрос интересно, и нам за вас не стыдно. Дальше «пресс-конференция» покатила, как по отполированному льду. Дети послушно поднимались с мест и зачитывали составленные для них вопросы. Даже хулиган Борисов присмирел и тоже вежливо поинтересовался: – Когда выйдет ваша новая книга? Я покорно отвечала, наблюдая за тем, как аудитория мается от скуки. Целых два часа меня и школьников продержали в библиотеке. Потом ребятню, сразу повеселевшую, отпустили домой, а меня угостили чаем с домашними пирожками и, сто раз поблагодарив, препроводили назад в гостиницу. Я открыла в номере окно и стала наслаждаться свежим воздухом. Марта наговорила мне кучу лжи, но в одном она оказалась правдива: в Беркутове люди дышат полной грудью, тут не закашляешься от смога. До моего слуха неожиданно долетел шорох, потом голос девочки: – Шпалы взял? – Ага, – ответил мальчик. – В шоколаде? – уточнила собеседница. – Ага, – подтвердил паренек. – В темном? Белый она не ест, считает его сахаром, – не успокаивалась подружка. – Че, я дурак, по-твоему? – воскликнул мальчишка, и я сразу узнала Борисова. – Не, Жень, ты не дурак, – захихикала его спутница, – ты ваще дебил! Раздался стук, затем тихий вскрик, и опять прорезался голос девочки: – Не умеешь драться, не лезь. Получил? – Заткнись, Тонька! – зашипел Евгений. – Просто у меня рука болит, а то бы я тебе вмазал. – Ну, мы идем или как? – наседала Антонина. – Ваще-то я один попрусь, – вздохнул Евгений, – тока переоденусь. Вау! – Что? – насторожилась девочка. – Труба, блин, горячая, обжегся, – сказал Борисов. – Больно! – А ты че хотел? – оборвала его стоны Тоня. – В подвале завсегда так, здесь коммуникации проложены. Ну, полезешь? Я высунулась наружу и поняла, что разговор доносится не с улицы, а из небольшого подвального окошка, которое находилось прямо подо мной. – Если штаны порву, мать убьет, – зудел Борисов. – А как я шпалы понесу? – В зубах! – коротко ответила Тоня. – Обалдела? – Сам балда! – не замедлила с ответом Антонина. – Прикинь, как Райка офигеет. Помнишь, ты говоришь ей, что ты Юрка и пришел с того света свою мать проведать, принес ей печенья? Я быстро отошла от окна и поспешила из номера к рецепшен. Глава 28 За короткую дорогу я успела придумать, как отвлечь внимание бдительного Федора, но на мое счастье администратора за стойкой не оказалось. Его громкий голос долетал из-за занавески, отгораживающей парадную часть холла от той, что предназначалась для персонала. – Просто безобразие! Иван, немедленно объяснись! – гремел Федя. Я не стала подслушивать, в чем провинился рабочий, он же веселый Топтыгин и автономный душ, и двинулась в параллельный коридор. Отлично помню, как туда стройным шагом направилась группа туристов категории «самый затрапезный эконом». Федор еще сказал: «Они сняли общий номер, который расположен внизу». Вероятно, где-то там есть и вход в подвал с трубами, об одну из которых сейчас обжегся хулиган Борисов. Долго искать не пришлось, я быстро обнаружила просторное помещение, заставленное койками. Прошла вперед по узкой галерее и увидела металлическую, выкрашенную в серый цвет створку. Дверь легко, без скрипа, отворилась, перед глазами предстала узкая лестница, по которой я и спустилась в подвал. По его правой стене змеились разнокалиберные трубы, вдоль левой громоздились котлы отопления, бойлеры и фильтры. Под потолком тускло светили маломощные лампочки, спрятанные в «стаканы» из проволоки. Странно, но здесь царила относительная чистота, сыростью не пахло, не носились крысы. – Ну, давай же, не жуй сопли, – донесся до меня голос Тони. Я на цыпочках пошла на звук, пробралась между какими-то гудящими установками, увидела свободную площадку, круглое открытое окошко под потолком и двух подростков, стоящих ко мне спиной. – Меняй штаны быстрей! – приказала Тоня. – Нужны простые, такие джинсы, как у тебя, тогда не носили. – Отвернись, – буркнул Борисов. Антонина сделала поворот через плечо и очутилась лицом ко мне. Глаза дочери Федора стали похожими на совиные, и она взвизгнула. – Мама! – Заткнись, блин! – на автомате велел Евгений и тоже обернулся. – Добрый вечер, дорогие фанаты, – ехидно произнесла я. – Чем занимаетесь? – Пипец… – выдохнула Тоня. Девочка явно испугалась, Борисов тоже струхнул, но, в отличие от присмиревшей Антонины, он сразу полез, так сказать, в драку. Люди делятся на две категории. Одни, испытав стресс, становятся тише воды, ниже травы, другие принимаются размахивать шашкой. Женя оказался из последней. – Никакие мы не фаны! – заявил мальчишка. – Правда? – улыбнулась я. – Зачем же тогда автограф-сессию требовали устроить? – Она нам на фиг не нужна, – буркнул Евгений. – Но вы пришли, – напомнила я.