– Но где гарантия, что на следующие сутки у вас что-то опять не приключится? – пожала я плечами. – Наверное, я могла бы остаться, вот только мне очень не нравится атмосфера странной таинственности, окружающая Богданову. Ей есть что скрывать? – Ире? – фальшиво заулыбалась Марта. – Конечно, нет! – Тогда объясните, по какой причине отложена сегодняшняя встреча, – потребовала я. – Если она покажется мне весомой, я останусь. А если это очередной каприз художницы, то простите! У меня нет желания потакать ее прихотям. Жаль, конечно, я придумала хороший сюжет, в центре которого будет Богданова. Но ничего, нафантазирую новую историю, без участия художницы. – У Ильи Николаевича случился новый инсульт! – выпалила Марта. – Ирина обожает отца, ей сейчас не до разговоров, она сама свалилась в постель с сосудистым кризом. – Господи, – прошептала я, – вот беда… Марта села в кресло. – Максим Антонович просил вам не сообщать, не хотел, чтобы столичная гостья волновалась. Богданова совсем не против разговора с вами. Да, она не слишком расположена к общению, подчас по неделям из мастерской не высовывается, ей еду туда относят. Но Ира понимающий человек. Буркин ей как на духу про просьбу Корсакова объяснил и про то, что не мог отказать Борису Ивановичу, и она сказала: «Раз тебе надо, я готова. Пусть Виола спрашивает, что пожелает». Но вот неприятность! Сначала у нее мигрень случилась, а ночью Илье Николаевичу плохо стало. Едва Ира про отца узнала, у нее началась истерика. Врач приезжала, сделала инъекцию успокоительного, сейчас Богданова спит. Но когда проснется, непременно с вами побеседует. – Вот горе-то! – кивнула я. – Бедная женщина! Когда произошло несчастье? – В районе полуночи, Ирочка уже спала под воздействием снотворного, – не моргнув глазом, сообщила Марта. – Жизнь в маленьком городе имеет свои преимущества, «Скорой» не требуется толкаться по пробкам. Максим Антонович позвонил Еве Сергеевне, и она живенько прибежала, живет неподалеку. – Ева Сергеевна? – переспросила я. – Разве городское начальство лечит не Владимир Яковлевич? – Обоев хирург, – объяснила Марта, – специалист по детской онкологии, инсульт и нервные расстройства не в его компетенции. Ильей Николаевичем занимаются другие врачи. Еву Сергеевну подключили, потому что она психиатр, понимаете? Я опять кивнула. А Марта, испугавшись, что выболтала слишком много, затараторила: – Не подумайте, что Богданова сумасшедшая, ей психиатр не нужен, достаточно невропатолога. Но Обоев считает, что Ева Сергеевна один из лучших специалистов. Я быстро убрала чемодан в шкаф. – Через пять минут я буду готова к выезду на экскурсию. – Уфф… – не сдержала вздоха облегчения Марта. – Подожду вас в холле. Я посмотрела ей вслед, увидела, как за ней захлопнулась дверь, и уложила в небольшую сумочку необходимые мелочи: упаковку носовых платков, расческу, губную помаду, зеркальце, мобильный телефон. Марта очень искренне разыграла смущение, а потом испуг. Не знаю, что случилось с Ильей Николаевичем, может, беднягу и правда подкосил удар, но вот насчет Евы Марта солгала. В районе двенадцати ночи та сидела рядом со мной на кровати в президентском люксе и покинула его около двух. И никто ей на сотовый с просьбой немедленно мчаться к Богдановой не звонил. Воспитавшая меня тетка Раиса в моменты трезвости любила назидательно повторять: – Вилка, никогда не бреши. Правда завсегда наружу вылезет. Сейчас я могла бы поспорить с Раисой. Совсем не каждого вруна ловят за язык. Но Марте отчаянно не повезло – ее ложь раскрылась моментально. Глава 21 Если вы полагаете, что в небольшом местечке обзорная экскурсия завершится через тридцать минут, то глубоко ошибаетесь. Сначала меня привезли на берег маленькой речки и рассказали о строительстве набережной. Доклад сопровождался показом фотографий макета – Марта тщательно подготовилась к роли гида, прихватила наглядный материал. Затем мы добрались до симпатичной избушки, украшенной резными наличниками, и я выслушала историю о местном «Левше», который увлекался выпиливанием узоров из деревяшек. Потом меня усадили в кафе, и настал черед вдохновенного рассказа о работе почившего в бозе НИИ растениеводства. У Марты в запасе оказался толстый альбом со снимками, изданный к какому-то юбилею института. Мне пришлось просмотреть все фотографии и насладиться историей про удивительные успехи ученых. В конце концов я принялась демонстративно зевать, и Марта перевела разговор на другую тему. – Интерьер здесь не очень богатый, меню простое, но еда вкусная. Хотите выпить? Вино? Коньяк? – Спасибо, лучше минералку, – попросила я. – Кстати, вчера во время ужина у Буркина на буфете стояла водка. Никогда не видела такую, очень красивая бутылка в виде кедровой шишки. Сама я не почитательница высокоградусных напитков, но вот мой издатель ценит хорошую водочку. Хотелось бы привезти ему бутылку в качестве сувенира. Где ее можно приобрести? В местном супермаркете? Марта расплылась в широкой улыбке. – Я тоже не люблю водку, не понимаю ее вкуса, но мужчины иногда опрокидывают по стопочке, хотя ни Максим Антонович, ни Игорь Львович, ни Степан Николаевич алкоголем не увлекаются. Обоев тоже редко в рюмку смотрит. Сорокаградусная ни у кого из них восторга не вызывает, в основном, те, о ком я говорю, пьют вино, изредка коньяк. Ирина нарисовала «исполнялку» для одного парня, у него сын сильно болел. Мальчик, конечно, поправился. Напомню, если Богданова рисунок родителям подарит, малыш непременно на ноги встанет. А отец ребенка, оказалось, в Сибири заводик держит, который производит эту самую «кедровку», и теперь он присылает Буркину эксклюзивную водочку. Купить ее ни в Москве, ни в области невозможно. Дам вам бутылку в подарок. – Не надо, – запротестовала я, – не предполагала, что водка столь раритетная. Марта махнула рукой. – Ерунда. Да, упаковка красивая, и те, кто напиток пробовал, говорят, и содержимое достойное. У нас этой «кедровки» полно, в кладовке штук двадцать пузырей стоит. Вашему издателю понравится, а мне не жалко поделиться чужим презентом. – Спасибо, – смущенно произнесла я. – Хотела еще кое о чем спросить, но теперь рта не раскрою. – Умру от любопытства, если не узнаю! – воскликнула Марта. Я изобразила смущение. – Нет, нет, вдруг и эта вещь редкая, а вы мне ее преподнесете. – Если о моей машине или квартире речь пойдет, то никогда их не отдам, – решила пошутить спутница. – Ваша резиночка для волос, – «решилась» я, – любуюсь ею с утра. Очень красивая. Сначала мне показалось, что цветок живой, а потом я сообразила – ну откуда ранней весной пиону взяться? Где вы ее купили? Марта потрогала стянутые в хвост волосы. – Фекла подарила, она их сама мастерит. – Надо же! – восхитилась я. – У жены Вадима талант. Может, мне познакомить ее с одной из своих подруг? Та работает в ЦУМе, в отделе бижутерии, и заключает контракты с людьми, которые производят штучный товар. Фекла может свое хобби превратить в приличный заработок. – Навряд ли она согласится, – возразила Марта, – потому что только для близких мастерит заколки. Вадим прекрасно обеспечивает семью, его жене нет необходимости за деньги ломаться. А резинки у нее и правда красивые получаются. Жаль, я иногда их теряю. Волосы у меня тяжелые, прямые, гладкие, с них махрушки легко соскальзывают. Я вздохнула: – Как жаль, что резинки с пионами не продаются. Хотела порадовать приятельниц, они все с длинными густыми волосами. А я, увы, не могу похвастаться шикарными локонами. – Зато у вас талант – пишете увлекательные детективы, – польстила мне Марта. – Будь у меня выбор, поменяла бы свои волосы на способность к сочинительству. Разговор плавно перетек на литературу, новинки кино, театральные премьеры. После обеда, который на самом деле оказался очень вкусным, я опять начала зевать. – Устали? – заботливо осведомилась Марта. – Хотите продолжить экскурсию или отвезти вас в гостиницу? – Лучше вернуться в «Золотой дворец», – попросила я. – Не понимаю, что происходит! Прямо будто меня подкосило! Может, я заболеваю? Хотя в горле не першит и насморка нет. – Не волнуйтесь, – успокоила меня Марта, – у всех москвичей в Беркутове одинаковая реакция. От избытка кислорода люди чумеют. Сейчас поспите часок-другой и огурчиком вечер проведете. – Вы правы, – согласилась я. – Как думаете, когда Ирина очнется? – Может, к ужину… – протянула Марта. – Мне хочется отдохнуть, – сказала я, – а потом немного поработать, записать впечатления от экскурсии. Для книги очень важны эмоции автора. – Забегу за вами в двадцать ноль-ноль? – предложила Марта. – Прекрасно, – кивнула я, – успею отдохнуть и сделать заметки. Отвергнув мои робкие попытки поучаствовать в оплате счета, помощница мэра вытащила свой кошелек со словами: «Виола, вы наша почетная гостья, не думайте о пустяках». Переступив порог своего номера, я быстро переоделась в Элеонору, вылезла в окно и поспешила к ларьку, торгующему всякой ерундой. – Привет! – обрадовалась Тамара. – Устроилась на постой? Хозяйка цену не заломила? – Спасибо, нормальная тетка оказалась, много денег не потребовала, – заверила ее я. – Ты велик нашла? Я его в подъезде оставила. – На месте железный конь, – засмеялась Тома. – Подскажи, где улица Свободы, – попросила я. Продавщица сделала широкий жест рукой. – Ты на ней стоишь. Какой дом нужен? – Номер не знаю, ищу бабульку по имени Зинаида Борисовна, – вздохнула я. Собеседница округлила глаза. – Нашла бабушку… Змея! – Ей, похоже, много лет, – с укоризной произнесла я. – Возраст тут ни при чем, – буркнула продавщица, – Зинку собственный яд законсервировал. Зачем она тебе? – У меня в Москве есть подруга, – начала я импровизировать, – и ее мама, узнав, что я собралась в Беркутов, попросила Рудневой посылочку передать, сказала, они с Зинаидой когда-то в НИИ растениеводства вместе работали. А я бумажку с адресом и телефоном потеряла, только название улицы запомнила. Подумала, вдруг ты Рудневу знаешь? Неохота в Москву звонить, у меня на счету денег пшик.