Федор положил странный мешок на пол. – Администрация отеля «Золотой дворец», он же «Голден пэлэс», в лице главного портье и управляющего приносит вам свои глубочайшие извинения и сообщает, что перебои с водой происходят не по нашей вине. Портье перевел дух. Потом, видимо, забыв заученный текст, заговорил более-менее нормально: – Понимаете, Максим Антонович вообще-то привел в порядок коммунальное хозяйство, людям водопровод протянул. Стыдно же в двадцать первом веке к колодцу с ведрами шастать и в качестве сортира дощатую будку использовать. А в Беркутове до того, как Ирина Богданова к нам, на наше общее счастье, приехала, бабы с коромыслами ходили. Мэр Буркин людям комфорт принес, центр полностью благоустроил, сейчас окраины до ума доводит. Но нашему отелю не повезло. Здание стоит в тупике, перед ним находится частный дом местной юродивой Раисы Кузьминичны, более домов на улице нет. Конечно, Силантьеву жаль, она разум потеряла после того, как ее сын Юрий погиб. Но при чем тут гостиница? По какой причине постояльцы, заплатив деньги, должны испытывать неудобства? Случилась у нас авария с трубами. Чтобы устранить поломку, мастерам надо было попасть в подвал избы Силантьевой – там, под землей, какая-то разводка. Думаете, Раиса впустила аварийщиков? Как же! Даже калитку не открыла! Неделю бабку уговаривали, Максим Антонович сам под ее забором стоял, я слышал, как он через рупор говорил: «Уважаемая Раиса Кузьминична, мы устраним поломку менее чем за сутки. Потом отремонтируем вам подвал, приведем все в порядок, мусор унесем, никаких неудобств вы не ощутите. Отель «Золотой дворец» готов на время работ предоставить вам бесплатно лучший номер и еду. Подарим вам газовую колонку, установим ее. Вернетесь через двадцать четыре часа, а у вас в подполе полный ажур: потолок побелен, пол плиткой выложен, стены покрашены, горячая вода из всех кранов течет. Не хотите избу покидать? Оставайтесь на здоровье, в комнаты никто не заглянет. Пожалуйста, впустите рабочих. Не городской администрации вина, что в вашем подвале центральная разводка, от которой вода к отелю подается. Сами знаете, в гостиницу здание не так давно превратили, ранее оно было флигелем НИИ растениеводства, а ваша избушка числилась при научном заведении сторожкой». Федор прислонился к стене. – Только старухе на чужие проблемы плевать. Она даже в окно не выглянула. Максим Антонович был вынужден из Москвы спецов звать. Те придумали нам новую трубу протащить через дорогу. Да дело-то не быстрое. Улицу загородили щитами, проезда теперь по ней нет, народ вокруг ездит. А если кому пешком сюда надо или паломники ошибаются, сворачивают к дому Богдановой чуть раньше, тут Раиса из окна вывесится и скажет: «Куда идете? Вам не сюда!» И отошлет человека аж на другой конец Беркутова. С виду Силантьева нормальной кажется, вот ей и верят. А теперь скажите, чем люди перед ведьмой провинились? Если у нее сын погиб, при чем тут паломники? Глава 11 – Воды не будет совсем? – перебила я Федора. – Часика два, потом дадут, – поспешил утешить меня портье. – А что? – Не успела как следует помыться, – пожаловалась я. – Нет проблем для президентского номера! – весело заявил Федя. – Сейчас устрою вам автономную баню. – Спасибо, – пробормотала я. – Идите в ванную, снимайте халатик, – заботливо сказал портье, – прилетит к вам водичка на крыльях. Из холла послышался громкий стук, затем шум и визгливый голос: – Ау, есть тут кто живой? Группа из Железнопарка прибыла. Федор закатил глаза. – Простите, я обязан бежать, оформлять гостей. Это «эконом-общий», их тридцать человек, взяли один номер. – Будут спать штабелями? – хихикнула я. – Конечно, нет. У нас есть просторный номер нулевого класса с пониженной комфортностью на сорок лиц, – пояснил Федя. – Мы стараемся угодить всем желающим. Если у человека денег немного, а к Богдановой охота приехать, то, пожалуйста, занимайте койко-место в общем отсеке. Но вы не волнуйтесь, сейчас вам обеспечат воду. Федор раскланялся со мной и порысил к рецепшен. Я вернулась в номер и задумчиво подергала рычаг душа. Видимо, где-то в хозяйственных недрах «Золотого дворца» есть резервуар с аварийным запасом воды, надо подождать несколько минут, сейчас кто-то из рабочих открутит нужный кран, и мне удастся домыться. Я развязала пояс и начала снимать халат. Махровая ткань неохотно соскальзывала с тела, полы почему-то разошлись с трудом, руки я вытащила из рукавов лишь с пятой попытки, а от спины уютный халат никак не желал отдираться. Мне пришлось изрядно повозиться, прежде чем удалось избавиться от одеяния. Вода пока не текла, я машинально взглянула в зеркало и взвизгнула. Оно отразило странное создание, больше всего смахивающее на гигантского новорожденного цыпленка. Все тело существа покрывал густой пух, правда, не желтого, а розового цвета. И это был не цыпленок, потому что из махрушек торчала шея с моей головой. В первую секунду я оторопела. Потом поднесла к глазам руку, уставилась на нее и приказала себе: спокойно, Вилка, включи ум, ни одно живое существо не может в доли секунды обрасти шерстью. Вот облысеть – это пожалуйста. И потом, я же блондинка, значит, покрылась бы светлой шубкой, а не стала бы похожей на родственницу фламинго. Без паники, тут какое-то недоразумение. Я осторожно потянула за несколько махрушек и оторвала их от кожи. Отодранные части оказались нитяными, и сразу стало понятно, что случилось. Смыть оливковое мыло мне не удалось, и когда вода перестала течь, я накинула махровый халат. Вы когда-нибудь пользовались новым полотенцем? Как ни стирай его перед тем, как вытереться впервые, а всегда на лице, шее и руках останутся мелкие ниточки. Их количество зависит от качества ткани, чем оно лучше, тем меньше комочков будет. А что произойдет, если липкое тело замотать в пушистое одеяние, совершенно новое, прямо из магазина? Вот из меня и получился розовый цыпленок, прошу любить и жаловать. Я вновь посмотрела на душ. Надеюсь, Федор не забыл пнуть мастера, и я не зря жду у моря погоды, вернее, воды у душа. В номер громко постучали. Я быстро влезла в халат и распахнула дверь. На пороге стоял мужчина в спецовке. – Здрассти, – вежливо произнес он. – Гутен дэй. – Вы кто? – Не узнали? – заулыбался незнакомец. – Мы встречались. Я Иван. Исполнял роль медведя в церемонии торжественной встречи президента. – Очень приятно, – сказала я. – Что вы хотите? – Лично мне ничего не надо, – решительно заявил Ваня. – Слесаря заказывали? – Вы пришли включить воду! – обрадовалась я. – Проходите скорей. Иван чуть сдвинул брови. – Где душ делать будем? Глупость вопроса меня поразила, но я спокойно ответила: – Полагаю, в ванной комнате, она вполне оборудована для этого. – Желание вип-супер-вип клиента для работников отеля – закон! – выпалил Иван. – Гран мерси, что воспользовались нашей наилучшей в районе гостиницей. Посторонитесь, уно моменто… Вот так! Я отошла от двери, Иван чем-то зашуршал, залязгал и через секунду предстал передо мной с каким-то странным ведром и пакетом в руках. От здоровенной оцинкованной емкости ответвлялась похожая на гриб конструкция. – Разрешите приступить к исполнению организации душа? – спросил Иван. – Сделайте одолжение, – вздохнула я. Ваня выдвинул вперед нижнюю челюсть, потом задвинул ее обратно. – Не понял. Чего я должен вам одолжить? Ничего хорошего у меня нет, ни денег, ни здоровья, ни почета. Я показала на дверь ванной. – Душ! Наладьте воду. – Разрешите приступить к исполнению? – вновь спросил Иван. Я вспомнила своего первого мужа, сотрудника милиции Олега Куприна, и нашла подходящее слово: – Приступайте. – Есть приступить! – отчеканил Иван и скрылся с глаз. Я ожидала услышать звяканье, стук, плеск, но стояла тишина, как ночью на кладбище. Меня охватило удивление, потом я насторожилась. Но тут Ваня заорал: – Готово! Можно мыться! Я вошла в ванную и приросла ногами к полу. Иван, почему-то напяливший себе на макушку черную вязаную шапку, стоял около ванны, держа в руках то самое ведро с торчащим грибом. И только сейчас я сообразила, что емкость на самом деле является здоровенной садовой лейкой. Мать тетки Раисы, к которой меня маленькую отправляли на лето, пользовалась точь-в-точь такой. И очень часто бабка приказывала мне: – Хорош балбесничать, солнце садится, пора огород поливать. Бери брызгалку и вали к огурцам. Я хватала серую жестяную уродину, подходила к здоровенной бочке, наполненной дождевой водой, становилась на положенные рядом кирпичи и опускала лейку в подернутую пленкой жидкость. Силы детских рук не всегда хватало на то, чтобы благополучно вытащить почти ведерную емкость. Иногда мои пальцы сами собой разжимались, и лейка рушилась на дно. Один раз я, пытаясь достать ее, упала в бочку, и хорошо, что именно в ту минуту мимо шел вечно пьяный пастух дядя Миша. Мужик вытащил терпящую бедствие первоклашку, отвел меня домой и с порога заорал на бабку: – Сделала из ребенка негру! Гадюка ты, эксплуататорша-рабовладелица! Вспомни про совесть, утопнет девка, я молчать не стану, сдам тебя участковому! После того случая поливать огород бабка меня больше не посылала. А я, преисполненная благодарности к доброму дяде Мише, тайком бегала в сарай, где у старухи денно и нощно гудел самогонный аппарат, сделанный из отслужившего свой век самовара, отливала немного первача и приносила мужику на поле, где он пас коров… – Мыться будете? – осведомился Иван, прервав мои воспоминания. – А где вода? – спросила я. – Тут, – ответил Ваня и показал на лейку. – Становитесь в ванну, оболью вас. – Здорово… – пробормотала я. – Но как-то неудобно будет в халате. – Так снимите его, – пожал плечами Иван. – Уходите, я сама справлюсь, – велела я. – Нет, – уперся мужик, – инвентарь подотчетный, на мне закреплен. Если сломаете, платить не вам. Несмотря на идиотизм ситуации, мне стало смешно. – Как можно испортить лейку? – Ну, батарейка разрядится, – не моргнув глазом, отбрил Ваня, – или ручка погнется. Следовало поинтересоваться, в какое место лейки встроен автономный источник электропитания, но я решила остановить поток абсурда. – Все. До свидания.