– Ага, – обрадованно подхватил Сёмка, – я уже страсть какой голодный! – Тебе бы только пожрать! – усмехнулся наставник. – Ну уж нет, – возразила Геся. – Давайте хотя бы в спальнях закончим. Не знаю как вы, а я в подобном свинарнике ночевать не намерена! Услышав это, Семён застонал, а на бледную после болезни Стешу и смотреть было страшно, но бывшая модистка неумолимо стояла на своем. – Давай хоть чаю попьем! – взмолился Дмитрий, поняв, что переспорить её не удастся. – Ну хорошо, – смилостивилась та. – Немного отдохнуть можно. Недолго! – Я сейчас чайник поставлю, – подхватилась Степанида и выбежала вон. – А я огонь разведу, – метнулся за ней мальчишка, и новоявленные помещики остались одни. – Ужасная грязь, – пожаловалась Геся, устало присаживаясь на лавку рядом с мужем. – Этот бывший управляющий мало того что вор, так ещё и редкостный мерзавец! Даже мебель чехлами не покрыл, когда уезжал. Если честно, не представляю, сколько времени ещё уйдет на наведение хоть какого-нибудь порядка. – Глаза боятся, а руки делают, – философски отозвался Дмитрий, обнимая её. – Потом, ты же сама не захотела нанимать местных на помощь. – Нет уж, уволь, – покачала та головой. – Боюсь, от этих… грязи было бы ещё больше. Ты видел, как они живут? – Я-то видел, а ты откуда можешь знать? – А что тут знать! Домишки покосившиеся, у половины из них нет труб, стало быть, топят по-черному. Бань не видно. Солома на крышах гнилая, сами ходят в грязных рубахах… – Типа, в ваших местечках все в крахмальных манишках шляются! – перебил её Будищев, немного обидевшись на такую характеристику бывших односельчан. – Нет, конечно, – пожала плечами Геся. – Свинства везде хватает, а потому я трижды подумаю, прежде чем пустить человека в свой дом. И не спорь, пожалуйста, это ведь теперь наш дом? – Доброго вам вечера! – раздался чей-то певучий голос на дворе. – А где хозяева? – Здесь мы, – отозвался Дмитрий, выходя наружу. – Здравствуйте, барин, – немного карикатурно поклонилась крепко сбитая селянка в цветастом платке, после чего прыснула от смеха. – Али не признали? – Машка! – ахнул Будищев. – Ага. Я вам поснедать принесла, а то, поди, отощали с дороги. – Что бы мы без тебя делали! – А пропали бы! – задорно засмеялась та. – Ну, тогда проходи. Знакомься, это Геся – жена моя. Те, что во дворе, Сёмка с Стешей, пытаются воды нагреть. Только боюсь, скоро мы их не дождемся. Увидев нежданную гостью, Гедвига Генриховна подобралась и быстрым движением скинула с себя изрядно испачканный передник. После чего приветливо улыбнулась и кивнула. – А эту славную девушку, душа моя, зовут Машенькой. Кстати, она племянница здешнего старосты. – Скажете тоже, девушка, – смутилась крестьянка. – Я уж какой год замужем. – Поужинаешь с нами? – Не, я сытая. – Тогда хоть чаю попей. – Ну, только чтобы не обидеть… Тем временем Геся настороженно посматривала на новую знакомую, затем, оценив сарафан и рубаху из домотканого полотна, босые ноги и простодушное выражение лица, немного успокоилась, но тут же вспыхнула, вспомнив, что и сама для уборки переоделась в самую простую юбку и кофточку и выглядит ничуть не лучше! Однако привести себя в порядок пока возможности не было, так что пришлось делать вид, что всё и так хорошо, благожелательно при этом улыбаясь. – А вы, я смотрю, за уборку принялись, – продолжала тараторить Машка. – Ну, с тобой, Митька, то есть, Митрий Николаевич, всё понятно, а вот барыня ваша, это даже удивительно! – Не люблю грязь, – пояснила Геся, которой польстило, что её назвали барыней. – Да кто же её любит, окаянную! Ой, давайте я вам помогу… Несмотря на все усилия порядком уставших Сёмки и Стеши, большой медный чайник вскоре закипел, и женщины принялись накрывать на стол. Угощение выдалось на славу. Закупленные в Рыбинске копчености, сыр и ситный хлеб перемежались с принесенными Машей картошкой, яйцами, зеленью и полной крынкой парного молока. Будищев тем временем лично заварил самого лучшего кяхтинского чая, отчего по всей округе пошел умопомрачительный аромат. – Вот увидишь, Машка, – пообещал он, – ты ничего подобного не то что не пила, но даже не нюхала! – Скажете тоже, – засмеялась молодуха, – где же мне было нюхать его? Я и в городе-то всего раза три бывала. – Хватит прибедняться, лучше садись за стол. – Ой, неудобно, – сконфузилась та. – Я уж как-нибудь в сторонке… – Садитесь сюда, – мягко возразила Стеша и поставила на стол полный стакан чая в серебряном подстаканнике и подвинула миску с колотым сахаром и калач, щедро присыпанный маком. Против такого искушения Маша не устояла и скромно присела на краешек скамьи, опасливо поглядывая на хозяев, как будто опасаясь подвоха. Те, проголодавшись с дороги, немедленно накинулись на разложенное вокруг богатство, и некоторое время был слышен только звук жующих челюстей и чавканье Сёмки. – Какое прекрасное молоко, – похвалила Геся, вытирая губы уголком салфетки. – Скажи, э… Маша, а нельзя ли нам каждый день приносить такую же крынку? Мы заплатим. – Чего же нельзя-то? Особенно если заплатите. Известное дело, где вам в городе хорошего молока взять. – Вот и славно. Стеше, полагаю, тоже будет полезно. – Конечно, полезно! Вон она у вас какая тощая, да бледная, краше в гроб кладут. – Я просто немного устала, – вспыхнула девочка, и на глазах её блеснули слёзы. – Ничего-ничего, откормим, – добродушно усмехнулся Дмитрий. – Принарядим, все женихи наши будут! За столом воцарилось неловкое молчание, разве что Семён продолжал работать челюстями как ни в чём не бывало, время от времени запивая булку с колбасой чаем. – Ой, я что-то не так сказала? – повинилась гостья. – Вы уж простите меня, дуру деревенскую! – Ничего страшного, Маша. Лучше расскажи, как вы тут живете? – А чего рассказывать? Слава богу, не голодаем. Даже в кусочки[11] нынешний год почти никто не ходил. – Это хорошо. А про меня что мужики говорят? – Сомневаются. Говорят, какой с тебя барин? Ты уж не серчай, а только нет у тебя ни виду, ни обхождения. Давно ли сам коров пас? – Было дело, – ухмыльнулся Будищев. – Опять же, прежний управляющий – господин Бастрыкин, перед тем как бежать, почитай всю господскую землю мужикам в аренду отдал из половины урожая. Пустой был человечишка, прости меня Господи, а напоследок доброе дело сделал. Только вот теперь хозяин новый. То есть ты. И чего теперь будет, непонятно. Вот мужики и сомневаются. – Половина урожая – много! – покачала головой Геся. – А велики ли урожаи в ваших местах? – Да где там, – согласилась крестьянка. – Сам два и то за счастье. Вот и боятся наши мужички, как бы «с таком» не остаться! – Дмитрий не такой! – не выдержала Стеша. – Он простых людей не обижает. – Эх, милая, кабы то наперед знать, – вздохнула Маша. – Вон у мужа моего дядя в Климовке. Прежде был человек как человек, а как богатеть начал, как будто подменили. Разговаривает через губу, сельчан сторонится, а уж коли ему в кабалу попадешь, так всю кровь выпьет, мироед! А богачества-то, если разобраться, с гулькин нос. – Ладно, я тебя понял. Расскажи лучше, как сама живешь. Супруг не обижает? – Гаврила-то? Ха, пусть только попробует! – задорно усмехнулась молодуха и отхлебнула из поданной ей чашки ароматный напиток. – Ой, и впрямь вкусно… да ещё с сахаром… не обманул, черт языкатый! Когда проводили гостью, уже смеркалось и перед новыми владельцами во весь рост встал вопрос вечерней гигиены. Как ни странно, но бани в имении не было. Как обходился без неё управляющий, выяснить не удалось, но нынешним хозяевам пришлось греть воду всё на том же костре и мыться по очереди. Так что закончили с помывкой они уже глубокой ночью, после чего дружно завалились спать на успевших просохнуть простынях. Дети легли в большой комнате, названной гостиной, и скоро притихли, только посапывая во сне. А вот «молодожены» заняли единственную спальню и ещё долго переговаривались, делясь друг с другом впечатлениями. – Что скажешь, госпожа помещица? – тихонько спросил Дмитрий. – Говоря по совести, – честно призналась Геся, – я ожидала большего. Но для бедной сироты из местечка и это предел мечтаний. – Я, в общем, тоже, – засмеялся Будищев. – Думал, буду выходить утром на балкон с чашкой кофею и покрикивать на работников: шевелитесь, сукины дети! – Тише ты, детей разбудишь! – зашикала на него Гедвига. – Да они спят как сурки, – отмахнулся тот. – Загоняла ты их сегодня! – Ничего с ними не случится! – Может и так, только не могла бы ты быть помягче, хотя бы к девочке. Даже Машка заметила, насколько та болезненно выглядит. – На фоне твоей Машки, – не без ехидства в голосе заметила бывшая модистка, – кто угодно выглядит задохликом!