– Напугал, проклятый, – все же пожурила его Стеша, хотя глаза её сияли радостью. – Чуть сердце не остановилось! – А Геся к тебе поехала, – пискнул Семён, – нешто вы разминулись? – Нет. Мы, как раз таки встретились, но меня вызвали на службу. Так что Гедвига Генриховна ждет меня в Кронштадте, а я, как видите, в Питере. Вот и решил вас проведать и, видимо, не зря. Что за азартные игры? Хоть не на раздевание? – Тьфу на тебя! Конечно, нет. Просто Сёмка никак учиться не желает, вот и пришлось… – А если бы он победил? – А вот для этого считать надо уметь! – Тоже верно. А где Фёдор, спит, небось, паразит? – Нет, – слегка замешкалась с ответом девушка. – Он просто погулять пошел… – Сёма?! – перевел взгляд на мальчишку Будищев. – Ага, пошел. К Анне, – тут же сдал тот старшего товарища. – Это дело хорошее, – усмехнулся юнкер. – А вы, значит, одни остались? – Почему одни? Авдотья-то дома, только вот она действительно спит. Ой, а ты, наверное, голодный? – Нет, Стеша. Я сыт, хотя от чая не отказался бы. – Я мигом, – с готовностью отозвалась та и бросилась на кухню. – И мне сделай, пожалуйста, – запоздало крикнул ей вдогонку Семён. – Сделает, сделает, – успокоил его Дмитрий, и, разом переменившись в лице, серьезно сказал: – Слышал, что случилось? – Что царя взорвали?! – Тихо ты! Во-первых, государь, слава тебе Господи, жив. А во-вторых, о таких вещах кричать не следует. Понял? – Понял. А почему «слава богу», ты же его не любишь? – Здрасьте, пожалуйста! Ты откуда таких идей набрался, карбонарий недоделанный? – А разве не так? – Стоп! Сёма, я тебе, курицыну сыну, сколько раз говорил, что мы с тобой самые верноподданные? И вообще, любить мне есть кого. Гесю, к примеру, вас со Стешей, а царь-батюшка и без моей любви прекрасно проживет. – Но… – Слушай, мой дед трех генсеков… то есть трех царей пережил, и всякий раз новый был хуже предыдущего. Поэтому, поверь, лучше от того, что вместо Александра Второго станет Третий – не будет. Уж ты мне поверь. Но самое главное не это. Я тут одного знакомого жандарма встретил и ничего хорошего от этой встречи не жду. Поэтому, пожалуйста, будь повнимательнее, и если вокруг какие-то непонятные шевеления начнутся или люди посторонние шастать будут, то сразу мне дай знать. Хорошо? – Ага. – И девчатам нашим пока ничего не говори, чтобы не нервничали раньше времени. – Понял! – Точно? – Да что я маленький, что ли? Нешто не понимаю. Я если сказал – значит, могила! – Ну-ну. Каждое свое утро госпожа Барская начинала с чашки крепкого, как она говорила, кофию. Привычка эта осталась у почтенной вдовы с таких давних пор, что она не смогла бы вспомнить о времени её появления, даже если бы захотела. Покойный супруг её, как и большинство моряков, предпочитал крепкий чай с ромом, но он проводил много времени на кораблях и дома бывал не часто. В общем, Елизавета Петровна привыкла к кофе, и отказываться от своей слабости не собиралась, хотя последний, равно как и прочие колониальные товары, был весьма недешев. Горячий напиток в крохотной фарфоровой чашечке издавал умопомрачительный аромат, и старушка, причмокивая от удовольствия, отхлебнула маленький глоток и расплылась в умильной улыбке. – Приятного аппетита, – негромко пожелал ей непонятно откуда появившийся Будищев. – Дмитрий Николаевич! – едва не уронила чашку вдова. – Но… как вы здесь оказались?! – Только что вернулся из Петербурга. К сожалению, наша поездка затянулась, но всё-таки я здесь. Надеюсь, Гедвига Генриховна ещё гостит у вас? – Какой вы всё-таки опасный мужчина! Так меня напугали… – Ну что вы, Елизавета Петровна! Какой же я опасный? Так, погулять вышел… так что с мадемуазель Берг? – Разумеется, она здесь. Не могла же я выгнать бедную девочку на улицу! – Огромное вам спасибо. Если вы не против, я пойду к ней, точнее к себе, пожелаю доброго утра… – Погодите минутку, Дмитрий Николаевич, нам надобно поговорить. – Что-нибудь случилось в моё отсутствие? – О, ничего такого… то есть да. Ну, почти. – Хорошо, я вас слушаю. – Видите ли, – замялась старушка, явно подбирая слова, – я уже немолода и воспитывалась в иные времена. Тогда строже относились к тому, что называется честью, и не допускали падения нравов. – Вы меня пугаете! – Не больше, чем вы меня, когда появились здесь, прежде чем я открыла дверь. Кстати, откуда у вас ключ? – Ну что вы, Елизавета Петровна! Откуда же у меня ключ? Вы, верно, просто запамятовали закрыть входную дверь, только и всего. – Боже, вы такой милый молодой человек и при этом такой отъявленный лжец! Я ещё не выжила из ума и точно помню, что закрывала. Но это не важно на самом деле. Лучше скажите мне, хорошо ли вы знаете свою избранницу? – Более чем. А почему вы спрашиваете? – Видите ли, – подвигала губами вдова, будто что-то распробовав, – я понимаю, что в нынешнее время нравы стали более свободными и не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь. Но уверены ли вы, что вашу невесту, буде она станет женой, примет кают-компания вашего корабля? – Извините, а какое дело этой самой кают-компании до моего семейного положения? – О, Дмитрий Николаевич. Весьма большое, ведь вы собираетесь стать офицером флота! – Господь с вами, мадам Барская! Куда мне со свиным рылом в калашный ряд? А к механикам и прочей «черной кости» требования не такие строгие. – Как знать, как знать. Вы же поступили на службу, чтобы вернуть себе положение, на которое имеете полное право, не так ли? Вы молоды, хороши собой, успели себя проявить, и если вас признает ваш родитель, к чему есть все предпосылки, то можете сделать самую блестящую карьеру. И тут ваша Гедвига… право же, она премилая барышня, но пара ли она вам? Подумайте об этом! – Спасибо за беспокойство, Елизавета Петровна, но я как-нибудь сам разберусь с этим! – Ну вот, обиделись на старуху! А я ведь вам только добра желаю… погодите-погодите, это ещё не всё. – Слушаю вас, – вздохнул Будищев с видом христианского мученика перед львами. – К мадемуазель Берг в ваше отсутствие приходил друг Павла. Вы, должны помнить его, он частенько его навещает. – Мичман Дружинин? – Да. Я, разумеется, старалась держаться рядом при их встрече и сделала все, чтобы соблюдались приличия, но они говорили, и ваша невеста определенно смущалась. Это не моё дело, но между ними явно есть какая-то тайна. Может быть даже романтическая. – Спасибо, буду знать. – Не сердитесь на меня, Дмитрий Николаевич. Я не могла не предупредить вас. – Всё нормально. – Хотите кофе? – Нет. – Ну как знаете, – поджала губы вдова. Поднимаясь по лестнице к своей комнате, Будищев напряженно размышлял. Когда квартирная хозяйка рассказывала ему о Гесе, вид у неё был такой, будто она как минимум застукала свою невольную постоялицу в постели с парочкой негров. В другое время его бы это развеселило, но не теперь. После взрыва в Зимнем дворце жандармы будут рыть носом землю в поисках злоумышленников и могут выйти на Дружинина, а заодно и на весь круг его общения. В том числе и на него. И на фига это надо? Незамеченным проскользнуть не удалось. Стоило двери легонько скрипнуть, как девушка проснулась и со страхом уставилась на входящего. Но едва она узнала его, на её лице появилась счастливая улыбка. – Господи, наконец-то, – всхлипнула Геся, бросаясь к нему в объятия. – Ты не представляешь, как мне было жутко одиноко без тебя. – Я тоже скучал, – шепнул он, отвечая на поцелуй.