– Я знаю, – усмехнулся тот в ответ. – Только мадам Ряполовой не говорите, а то у нее на этот счет другое мнение. – Вы все шутите, а ведь за что бы ни взялись, все вам удается, все получается. – Поверь мне, Аннушка, далеко не все. – Где вы нашли этого парикмахера? – Бруно? В театре. – И уговорили прийти постричь бедную девушку в больницу? – Ох, знали бы вы, сколько этот старый еврей с меня содрал! – Еврей? А мне показалось, он итальянец или что-то вроде этого. – Мне тоже так казалось, пока он не стал торговаться. – Но ведь оно того стоило? – Судя по реакции Стеши – да. – А ведь девочка серьезно в вас влюблена, – неожиданно заявила Анна и пытливо взглянула Дмитрию в глаза. – Вы понимаете это? – Бывает, – пожал тот плечами. – Они с Семкой в таком возрасте, что не любить кого-нибудь просто не могут. Ничего страшного, пройдет. – Вы думаете? – Знаю. Лет семь назад я сам был таким. Блин, как же давно это было! – Боже, как вы еще молоды. – Не прибедняйся, Аннушка. Ты у нас еще хоть куда! – не удержался от комплимента Дмитрий, но госпожа Виртанен привычно проигнорировала лесть и как ни в чем не бывало продолжила: – Кстати, интересно, как на новый наряд и прическу Стеши отреагирует Аким Степанович? – Спросит, сколько это стоило, и, узнав, что нисколько, успокоится. Да, раз уж зашел разговор о Степановиче, у меня будет одна просьба. – Конечно. – Отвезешь Стешу домой? Я дам вам денег на извозчика. – Хорошо. Но почему вы сами не отвезете? – Ну, во-первых, ему будет приятнее увидеть с дочерью вас, а не меня. – Пожалуй, что так, – улыбнулась портниха. – А во-вторых? – Во-вторых, сегодня вечером я занят. – Клиенты? – Родственники. – У вас есть родственники? – Ага. Дальние. Приглашение от «дальних родственников» Будищев получил вчера. Привез его самый настоящий ливрейный лакей – представительный мужчина с густыми бакенбардами и безукоризненно выбритым подбородком. Удостоверившись, что перед ним находится адресат, он протянул пакет из плотной бумаги, запечатанный сургучом с каким-то странным оттиском – на геральдическом щите крыло и лапа птицы[54]. Дмитрий тут же про себя окрестил это изображение «пернатым окорочком». – Ответ для их сиятельства будет? – осведомился посланец. – Сейчас посмотрим, – пожал плечами получатель депеши и сломал печать. Послание гласило, что его завтра вечером ждут в доме Блудовых для серьезного разговора. То есть про беседу не было ни слова, но из письма было понятно, что зовут не на рюмку кофе. – Передайте Антонине Дмитриевне, что я буду. – Мы Вадиму Дмитриевичу служим-с, – с чувством отвечал лакей. – Впрочем, как изволите-с. Передадим. Не дождавшись чаевых, слуга еще раз поклонился и отправился восвояси. Вид у него при этом был, как у дипкурьера, с риском для жизни доставившего правительственную ноту враждебному государству и теперь благородно не требующего награды за свой подвиг. – Здравствуйте, – просто сказал Будищев, когда уже знакомый ему слуга, проводил его в апартаменты графа Блудова. Вадим Дмитриевич встретил его сидя за большим столом из полированного дерева. Надо сказать, что ростом хозяин кабинета не вышел, назвать дородным его тоже было достаточно затруднительно, а потому выглядел он на фоне столь внушительной мебели несколько комично. Антонина Дмитриевна сидела чуть поодаль в углу, в кресле-качалке, и ее ноги были укрыты пледом. Заметив вошедшего, она улыбнулась и поздоровалась в ответ: – Как хорошо, что вы пришли, Дмитрий. – Присаживайтесь, молодой человек, – бесцветным голосом проговорил граф и кивнул на один из стоящих вдоль стены стульев. – Ничего, ваше сиятельство, я пешком постою, – попробовал проявить скромность отставной унтер, но не преуспел в этом намерении, поскольку Блудову в этих словах небезосновательно послышалась издевка. – Не юродствуйте, – поморщился Вадим Дмитриевич, однако настаивать не стал. – Впрочем, как будет угодно. Я пригласил вас, чтобы обсудить сложившееся положение и попытаться прийти к взаимовыгодному соглашению. – Я вас слушаю. – Обстоятельства сложились таким образом, что вы стали в последнее время очень известны в определенных кругах. Причем я бы даже сказал – скандально известны! – Это плохо? – с самым невинным видом спросил Дмитрий. – Как сказать, – задумался на минуту граф. – Касайся эта «дурная слава» только вашей особы, мне не было бы до этого никакого дела. Однако ситуация такова, что всякое упоминание о вас роняет тень на доброе имя графов Блудовых. А меня это, по понятным причинам, беспокоит. – Негодую вместе с вами, ваше сиятельство! – Вы издеваетесь?! – Нет. – Тогда зачем вы делаете это? – Простите великодушно, но что я делаю не так? Чем я не угодил вашей графской милости? Может быть, тем, что не умер в младенчестве от какой-нибудь болезни? Или не погиб на войне? Или не сдох под забором, чтобы не тревожить вас? Я всего лишь пытаюсь выжить. Обо мне некому было позаботиться все эти годы, а потому я стараюсь помочь себе сам. – В определенном смысле ваши старания заслуживают похвалы. Но зачем вы постоянно афишируете ваше происхождение? – Ничего я не афиширую! Наоборот, с тех самых пор, как я появился в этом лучшем из миров, мне все только и делают, что тычут в лицо этим самым происхождением: «Ах, посмотрите, какой забавный байстрюк у Блудова!» – Но вы, кажется, не слишком тяготились этими слухами? – А что мне оставалось делать? Возможно, только благодаря им меня не запороли до смерти в армии! – А было за что? – неожиданно вмешалась Антонина Дмитриевна. – Я вам так скажу, – после секундной паузы ответил Дмитрий. – Если офицер захочет испортить жизнь солдату, ему никто не помешает это сделать. – Ну, хорошо, – попытался вернуть разговор в прежнее русло граф. – Но отчего вы это делаете теперь? – Не знаю, о чем вы, но я ни разу не называл себя сыном или еще какой-нибудь родней вам или кому-либо еще. Во всех документах я записан как крестьянин Ярославской губернии. Впрочем, это ненадолго. – Что, простите? – Я открыл мастерскую. Так что совсем скоро стану питерским мещанином, а там, глядишь, и в купцы выйду. – Прекрасная перспектива! – Все лучше, чем чиновником. – Как вы смеете?! – вспыхнул Вадим Дмитриевич. – Немедля прекратите, – поспешила потушить еще толком не начавшийся скандал графиня. – Дмитрий, вы неверно нас поняли. Мы хотели бы помочь вам. – Простите, Антонина Дмитриевна, но с чего вы взяли, что мне нужна ваша помощь? У меня и так все хорошо! – Разве? – Точно!