– Но ты ведь гостил у дяди Николая? – не собиралась сдаваться сестра. – Да, гостил. Но это было бог знает сколько лет назад! – Двадцать три с половиной, – с невинным видом подсказала графиня. – И что с того?! – А сколько, по-твоему, лет Дмитрию? – Нет, это решительно невыносимо! Послушай, я тебе чем хочешь клянусь, я, будучи в Будищево, не имел никаких отношений ни с дамами, ни с дворовыми девками, и ни с кем вообще… хм… – Что же ты замолчал? – Черт возьми… я был уверен, что это сон… – Такой сон, от которых у мальчиков пачкаются рубахи? – Фу, Антонина, откуда тебе известны такие гадкие подробности?! – Помимо всего прочего, в братстве есть и приют. И не смотри на меня так. Мое служение заключается не только в молитвах и устройстве благотворительных вечеров. Мне пришлось узнать много такого, после чего трудно верится в человеческую добродетель. Тем временем совсем сбитый с толку Вадим Дмитриевич напряженно размышлял о мелькнувшей у него догадке. Человеческая память – престранная вещь. Несчастного чиновника так долго пытались убедить, что у него есть внебрачный сын, что, похоже, он и сам в это поверил. Тем паче, что в юности он действительно гостил, хоть и недолго, у своего дальнего родственника, славящегося своей эксцентричностью. И не все подробности из тех далеких времен ему хотелось вспоминать. – Но если все было именно так, отчего дядя Николай не сообщил мне? – Разве теперь узнаешь? Ты же помнишь, какой он был странный. Да и ты как раз собирался жениться, помнишь? – Да, хороший был бы сюрприз… Коловорот, медленно вращаясь, миллиметр за миллиметром прогрызал дерево дверной коробки, и скоро в ней появилось отверстие. Ящик с звонком и элементами Лекланже уже был закреплен на полке внутри. Оставалось только прикрепить кнопку снаружи и прокинуть провода. Легким ударом молоточка Дмитрий вогнал маленькие гвоздики в плотную древесину и отошел на шаг назад, чтобы полюбоваться делом своих рук. На его взгляд, все получилось идеально. Разумеется, будь у него такие инструменты, какие были в далеком будущем, он сделал бы все гораздо быстрее, но вот качественнее ли? Пожалуй, что нет. Хотя перфоратор, дрель и шуроповерт не помешали бы. Как и паяльник. Правда, втыкать их пока некуда, но дайте, как говорится, срок. – Дмитрий Николаевич, у меня все, – почтительно доложил Семка, только что закончивший прикручивать провода. – Ща проверим, – хмыкнул Будищев и нажал пальцем на кнопку. Раздавшийся звон подтвердил, что все сделано правильно и работа на сегодня завершена. Все стояло на своих местах, нигде ничего не топорщилось, а деревянную стружку Семен уже сметал специальной щеточкой. – Ну что тут у вас? – подозрительно спросил клиент – невысокий лысоватый мужчина, по виду – средней руки коммерсант. – Пожалуйте принять работу. Так сказать, получите и распишитесь. – Расписаться? – Конечно! Мы фирма серьезная и веники не вяжем. Вот тут, пожалуйста. – А… – Нажимайте. Короткий, заросший рыжеватыми волосами палец с размаху ткнулся в кнопку, вызвав трезвон. На лице клиента появилась улыбка. Еще бы, такой игрушки в его доме пока что не было ни у кого! – Получите, – протянул он деньги Будищеву, не забыв прибавить на чай. – Благодарю, – кивнул тот и ловко спрятал полученное в карман. В последнее время Дмитрий был абсолютно счастлив. Мастерская, для открытия которой он не пожалел ни сил, ни средств, наконец-то заработала, причем заказов было так много, что у них образовалась очередь. Да-да, именно его мастерская. Ну, почти. Дело в том, что наладить отношения с Петром Викторовичем у них так и не получилось. Не то чтобы они ругались или как-то конфликтовали, но относились друг к другу настороженно, и это не могло не сказаться на работе. Поэтому Владимир Степанович организовал новое предприятие, где они с Будищевым стали компаньонами. Состоятельных людей в Питере жило много, и немалое количество из них заинтересовались модной новинкой. Удовлетворить спрос нужно было быстро, но не хватало буквально всего, но прежде – опытного персонала. Выход нашел Дмитрий, он, как и говорил, набрал на работу подростков и обучил каждого одной – предельно простой операции. Так, чтобы даже полный олигофрен не смог ничего напортачить. Более сложные операции, вроде намотки катушек и окончательной сборки, он поначалу выполнял сам, попутно обучая Семку, а потом подсказал Барановскому, как сделать специальный станок. Главная проблема была в подсчете витков. Тут и Дмитрию было немудрено ошибиться, а Семен и вовсе умел считать лишь до десяти, да и то сбивался. Но Владимир Степанович недаром был изобретателем и сумел соорудить что-то вроде механического калькулятора, который и присоединил к станку. Как оказалось, такие счетные машинки – арифмометры – уже существовали, правда, были редкостью, причем дорогой. Но тут нужно было выполнять всего одно действие, так что цена полученного механизма не зашкаливала. Кстати, Владимир Степанович поспешил тут же оформить патент на станок, не забыв указать Дмитрия соавтором. По его словам, со временем они непременно разбогатеют на авторских отчислениях, но Будищев сказал, что «лучше синица в руках, чем утка под кроватью», и продолжил работу с еще большим рвением. Отдельной проблемой была установка уже собранных звонков. Для этой цели нашли двух гальванеров, которые теперь мотались по всему городу, выполняя заказы. А когда и они не справлялись, за дело брался и сам «хозяин» вместе с неразлучным Семеном. Обычно Дмитрий не скупился на извозчика, говоря своему младшему товарищу, что время – деньги, но нынче их клиент проживал недалеко, поэтому они решили пройтись. – На, держи, – протянул пару монеток своему младшему сотруднику глава корпорации. – Чего это? – удивленно переспросил мальчишка, отлично знавший, что Дмитрий так просто деньгами не раскидывается. – Твоя доля. – Какая еще доля? – С чаевых. Этот коммерсант с барского плеча пожертвовал нам пятиалтынный[49]. Половина твоя. Все по-честному. – Чего это по-честному? – возмутился Семка. – Ты мне пятак и алтын дал, стало быть – восемь копеек, а пополам будет семь и половинка. – Ты что, считать научился? Значит, не зря с тобой Анна занимается. – Все равно нечестно! – Поумничай мне еще! Дают – бери, бьют – беги! – Нечестно… – Тьфу ты пропасть! Бери, я сказал. Стешке конфет купишь. – Вот сам и купи. – Блин, вот ты странный. Она чья невеста – твоя или моя? – Моя, – не слишком уверенно ответил ученик. – Вот и ухаживай, раз твоя. – По-моему, она тебя больше любит, – шмыгнув после минутного раздумывания носом, заявил Семен. – Что? – не понял сразу Дмитрий, занятый своими мыслями. – Я говорю… – Послушай, Сема, – прервал его Будищев и даже остановился, чтобы придать своим словам веса. – Я Степаниду тоже люблю! Но как сестру. Младшую. Уловил? – Ага. – Поэтому прекрати эти разговоры и пошли дальше. – Ага. – Что «ага»? – Я ей тоже сказал, что у тебя невеста есть. – Не понял, какая еще невеста? – Так модистка. Ну та, черненькая и красивая. Мы ей еще звонок ставили на прошлой неделе. Увы, насколько хорошо шли дела у Будищева с мастерской, настолько туго все было на личном фронте. Геся откровенно избегала его, как будто чего-то боялась. В принципе, Дмитрий понимал, чего или, точнее, кого она опасалась. Ипполит, несмотря на внешнюю мягкость, был человеком серьезным и мог легко доставить целую кучу неприятностей. К тому же девушка глубоко увязла в их организации, а это дело такое. Вход – рубль, выход – два. В общем, все было сложно, а юный приятель в очередной раз с грацией циркового слона потоптался по мозолям своего наставника. – Ой, а что это он тут делает? – остановился мальчишка перед самым домом и с удивлением показал Будищеву на прислонившегося к стене старика. – Ого, Филиппов пожаловал, – хмыкнул тот и обратился к нежданному гостю: – Аким Степанович, тебя каким ветром к нам занесло? – Степанида у тебя? – без предисловий начал старик и пытливо уставился на своего недавнего квартиранта. – Не знаю, – пожал плечами Дмитрий. – Сам видишь, только пришли. А ты сам зашел бы да посмотрел. – Дворник-аспид не пускает! – Ого, а что это Рахимка зверствует? – И ничего я не зверствую, – появился из-за ворот татарин. – Просто почтенный куда ему надо не знает, так вздумал орать на весь двор, людей беспокоить. – О как! И что кричал? – Девушку звал, которая к вам приходит. Только зачем так громко?