– Мы не сбегали. Просто все необходимые покупки были сделаны, и нам была пора возвращаться. – Вам? – Да, нам. Мне и мадемуазель Берг. – Как интересно, и давно вы знакомы с госпожой Берг? – Порядочно. А вы? – А мне кажется, что я ее совсем не знаю! – Дмитрий, прекратите, – попросила Гедвига и закусила губу. – Ну вот, – с досадой вздохнул гальванер. – Больше года не виделись, а вместо «здравствуйте» – «прекратите»! – Я смотрю, вам совсем не интересно то, что говорят Григорий или Ипполит? – пришла на помощь подруге Искра. – Нет. – Отчего так? – звенящим голосом спросила девушка так, что все поневоле затихли и с удивлением уставились на них с Дмитрием. – Да как вам сказать, барышня, – уклончиво отвечал ей Будищев. – Они разговоры ведут, точно как мужики в моей деревне. – В каком смысле? – В лесу о бабах, с бабами о лесе! Подвыпивший Григорий от услышанного сначала засмеялся, затем, видимо, сообразив, что дело неладно, замолчал. Ипполит Сергеевич тоже хмыкнул, но лицо его оставалось серьезным. Максим, напротив, помрачнел и стал поглядывать на приведенного им товарища с неприязнью. И только Аркаша, увидев, как вспыхнула от слов Дмитрия Искра, вскочил и, заикаясь от гнева, потребовал: – Немедленно извинитесь! – Чего? – искренне удивился Будищев. – Немедленно извинитесь перед дамами! – Вы же ему вроде не наливали? – пожал плечами гальванер и ловко, одним движением, встал с земли и тут же сделал шаг в сторону, уклоняясь от пролетевшей мимо пощечины гимназиста. Не ожидавший такого подвоха мальчишка не смог удержать равновесия и наверняка растянулся бы на скатерти с разложенным на ней угощением, если бы Будищев не схватил его за шиворот. – Держись за воздух, когда падаешь! – с издевательской усмешкой посоветовал он Аркаше и отпихнул того в сторону. – Дмитрий! – с отчаянием в голосе вскрикнула Гедвига и умоляюще посмотрела на него. – Ладно, господа хорошие, – издевательски поклонился Будищев. – Спасибо за угощение, за доброту, за ласку! Люди вы, видать, неплохие, только разговоры ведете поганые. Ну, да это не мое дело. Прощевайте! Договорив, он крутнулся на каблуках и, не оглядываясь, пошагал прочь, провожаемый недоуменными взглядами присутствующих. Первым опомнился Максим и, крикнув товарищам: «Я его верну!» – бросился следом. – Не стоит, – попытался было остановить его Крашенинников, но было поздно, и адвокат лишь махнул рукой. – Что это было? – с глупым смешком спросил Григорий. – Он почувствовал неладное и ушел, – с досадой ответила модистка. – Почувствовал? – переспросила Искра. – Да, как зверь! Зачем вы устроили этот глупый фарс с пикником? Почему ничего не сказали мне? – Прости. Это была не моя идея. – А чья же?! – Моя, – хмуро отозвался Ипполит. – Хотелось посмотреть на него в непринужденной обстановке… – О господи! – Но как он смел так разговаривать… – попытался влезть в разговор красный от конфуза гимназист, но модистка перебила его: – Аркаша, чтобы вы были здоровы, но когда разговаривают взрослые люди, маленькому мальчику надо держаться в сторонке, а то он никогда не вырастет! – Я вам не мальчик! – Полно, товарищи, довольно ссор, – прекратил препирательства Крашенинников. – Давайте лучше выпьем, что ли… – Что-то Максим долго не возвращается, – сказал Григорий, берясь за бутылку. – Наверное, догнал этого Будищева! – Надеюсь, что нет, – покачала головой Гедвига. – Что, простите? – Я говорю, что больше не буду пить ничего, кроме чая. Максим бежал вслед за Дмитрием, чувствуя внутри себя все большее раздражение против этого человека. В самом деле, что это Будищев стал себя так вести? Нагрубил хорошим людям, барышень обидел. Ну, ничего, сейчас он его догонит и мозги вправит. Будет знать, как в порядочном обществе обращаться. Правда, тот как сквозь землю провалился, и урок, похоже, придется немного отложить… – Ты не меня ищешь? – раздался над самым ухом насмешливый голос. Мастеровой отшатнулся и, махнув кулаком, попытался достать Будищева, но в этот момент его по ребрам будто кувалдой ударили, напрочь вышибив весь воздух из легких. На какое-то мгновение в глазах померк свет, а когда Максим очнулся, его противник уже выкручивал ему руку, отчего ему волей-неволей пришлось согнуться в три погибели. – Пусти! – попытался вырваться парень, но не тут-то было. – Не дергайся, а то руки переломаю, – спокойно посулил ему Будищев и так дернул, что пленник едва не взвыл. – Пусти, больно! – Ага, сейчас! – ослабил хватку гальванер. – Рассказывай лучше. – Что тебе рассказывать? – Все. Максимально подробно и по порядку. Кто дал тебе задание меня привести к этим людям и, самое главное, зачем? – Никто мне ничего не… ой! – Повторяю вопрос. Кто и за каким хреном приказал тебе – дурню стоеросовому – привести меня сюда? – Да случайно все это получилось… ай! – Ты меня не понял, – печально вздохнул Дмитрий. – А объяснять времени нет! – Да мы постоянно толковых людей ищем. Таких, чтобы за серьезное дело взяться не побоялись! – И я вам достойным показался? – Ну а что?! За мальчишку заступился, на конфликт с хозяевами пошел. Ипполит сказал, чтобы я тебя привел… – Стало быть, он знал про меня? – Ну да. Портниха эта – Берг – про тебя ему рассказала. – Очень интересно. И что же она такого обо мне ему поведала? – Что стреляешь хорошо. Вообще никогда не промахиваешься. – О как! И часто вы такие разговоры ведете? – Нет, просто это вскоре после покушения Соловьева было… – Понятно, – хмыкнул Будищев и, отпустив своего пленника, поднялся и стал отряхивать испачканные землею штаны с сапогами. С трудом поднявшийся Максим зло посмотрел на него, но драться больше не решился и лишь коротко пробурчал: – Здоровый, чертяка! – Не жалуюсь, – усмехнулся Дмитрий. – А вот ты бы свое здоровье поберег бы! – Это ты про что? – Про то, что ничего хорошего лично для тебя из этих посиделок не выйдет. Как пить дать на каторгу загремишь!