Неожиданный интерес к пострадавшему проявили блатные. Едва Будищев вернулся на свое место, к продолжавшему лежать парню подошли двое подручных Кота и, подхватив его под руки, утащили к авторитету. Там ему дали умыться, оказали, как могли, первую помощь и принялись расспрашивать. Судя по всему, рассказ незадачливого молодого человека пришелся по душе главе местного преступного мира, и избитому выделили место, подвинув какого-то мужичка. Впрочем, Дмитрий этого уже не видел, поскольку его имя снова выкрикнул заглянувший к ним в камеру хожалый. Делать было нечего, и гальванер двинулся на выход, подумав, что идет на встречу с дознавателем, но, как оказалось, к нему пришел адвокат, присланный Владимиром Барановским. В последнее время Люси Штиглиц была совершенно счастлива. Раньше она боялась того времени, когда ей придется оставить институт благородных девиц и вернуться в отчий дом, где ее мало кто любил, но теперь эти страхи казались ей детскими. Но курс обучения наконец-то закончился, экзамены были сданы, и даже прошел выпускной бал, на котором она, против обыкновения, оказалась в центре внимания. Хотя дело было, конечно, не только в ней, но и в ее брате – Людвиге. Недавние события, когда он оказался на волосок от гибели, были у всех на слуху и добавили молодому офицеру в глазах подружек Люсии изрядную долю привлекательности. Всем хотелось если уж не потанцевать с ним, то хотя бы быть ему представленной, а потому вокруг Штиглицев кружил целый хоровод юных прелестниц. Всем им хотелось сказать своей «лучшей подруге» что-нибудь любезное, не забыв при этом стрельнуть глазками в сторону ее брата. Впрочем, и сама девушка не жаловалась на отсутствие внимания со стороны кавалеров. Во всяком случае, подолгу у стенки она не стояла, и ее приглашали не реже иных выпускниц. Правда, юная баронесса, будучи девушкой неглупой, нимало не обольщалась на этот счет. Ее отец был богатейшим человеком Петербурга, а может – и всей России, так что она с детства была завидной невестой. Откуда же потенциальным женихам знать, что papa не слишком-то любит свою младшую дочь. Но все это чепуха – теперь она выросла и стала барышней, а потому ей дозволено многое, что прежде было под запретом. Можно посещать подруг, театры, магазины, другие места. Не одной, конечно, но Людвиг любит гулять вместе с сестрой и всегда готов составить ей компанию. Вот и сегодня они катались на лодке, болтая о разных пустяках, потом зашли в лавку к пирожнику и угостились там совершенно восхитительными птифурами. Господин Шульц – хозяин лавки – был очень любезен. По его словам, он был чрезвычайно счастлив, что среди его клиентов есть такие замечательные люди, как дети самого барона Александра Штиглица. – Благодарю, – с легкой улыбкой отвечал ему Людвиг. – Мы с сестрой, действительно, очень любим бывать у вас. – Конечно, – поддержала его Люси, – ведь у вас самые вкусные пирожные во всем свете. – О, майне гутес медхен[39], – растрогался лавочник. – Как вы добры к папаше Шульцу. Но вы всегда были славной девочкой, а ведь я помню вас еще совсем малышкой. – Да, господин Шульц, мы всегда приходили к вам, а вы угощали нас с Людвигом конфетами и пирожными. – Конечно, и сегодня вы тоже не уйдете без гостинца. Сейчас его принесут. – Ну что вы, нам, право же, неловко… – Нет-нет, отказа я не приму. Тем более что эти конфеты очень любила ваша покойная матушка. Да-да, она тоже любила бывать здесь. Делать было нечего, и Людвигу пришлось взять небольшую картонную коробку, перевязанную шелковой ленточкой. Из лавки они вышли, улыбаясь погожему деньку, друг другу и всему миру. Пора было возвращаться домой, и брат начал оглядываться по сторонам в поисках извозчика, и тут Люси едва не столкнулась с другой барышней, очевидно, спешащей по своим делам. Извинившись, баронесса посторонилась и хотела было отвернуться, но неожиданно лицо прохожей показалось девушке знакомым, и Люси машинально кивнула, приветливо при этом улыбнувшись. – Здравствуйте, – воскликнула баронесса звонким голосом. – Ах, это вы, – удивилась и как будто занервничала та. – Здравствуйте. Вы уже вышли из института? – Да. Совсем недавно… – Рада за вас. Простите, я тороплюсь. – Конечно-конечно, но… – Всего доброго. – Люси, ты скоро? – спросил Людвиг, поймавший извозчика. – Уже иду, – отозвалась сестра и, проводив знакомую взглядом, подала ему руку и, придерживая подол юбки, ступила на подножку. – Кто эта оригиналка? – спросил брат, когда они устроились. – Смолянка, как я, – пожала плечами девушка. – Правда, она выпустилась много раньше. Я в ту пору еще в младших классах была. – Занятно, а по виду не скажешь. – Среди выпускниц института благородных девиц тоже случаются «синие чулки». – И как ее зовут? – О, кажется, нашлась-таки особа женского пола, заинтересовавшая моего любимого братика? – Перестань. Довольно и твоих подружек. – Каких подружек? – Тех самых, с которыми ты познакомила меня на балу. Некоторые из них до сих пор засыпают меня письмами, слава богу, анонимными. – Да ты просто донжуан, мой милый Людвиг! И в бедной Ирине увидел очередную жертву своей неотразимости? – Так ее зовут Ирина? – Да. Только вот фамилию твердо не помню. Кажется, Уварова… или нет… – Ирина Уварова, – проговорил молодой человек, будто пробуя на вкус каждую букву. – Боже, да это ты – жертва, а не она! – Перестань. Просто ее лицо показалось мне интересным, пожалуй, даже оригинальным. Есть в нем какая-то сила и внутренняя убежденность. – Хм. И когда же ты успел это заметить? Впрочем, ты прав. Она всегда была такой. Знаешь, как ее называли в институте? – И как же? – Искрой. – Искрой? Занятно. Да, такое имя ей подходит. – Боже мой, ты все-таки влюбился, причем с первого взгляда. Я думала, что подобное случается лишь в романах! Так, подшучивая друг над другом, они доехали до дома. Людвиг помог выйти сестре, затем расплатился с извозчиком, и они уже хотели войти в парадное, как вдруг непонятно откуда появился городовой. – Здравия желаю вашему благородию! – гаркнул полицейский, отдавая честь. – Здравствуй, братец, – удивленно ответил барон. – Вашбродь, дозвольте обратиться. Дело у меня к вам есть. – Изволь. Как ни пыталась заинтригованная Люси разобрать, о чем городовой рассказывает ее брату, услышать ничего не получалось. Но было видно, что Людвиг как-то подобрался, посерьезнел и даже помрачнел. – Хорошо, братец, – ответил он, дослушав. – Подожди меня немного, я сейчас буду готов. И не отпускай извозчика. – Что-то случилось? – озабоченно спросила сестра. – Ничего страшного, просто мне надо ненадолго уехать. – Но зачем? – Не волнуйся так. Я тебе позже все расскажу. – Раньше у тебя не было секретов от меня! – Перестань. Нет никакого секрета. Просто один человек, которому я обязан, попал в беду. – Обязан? В беду? – переспросила изумленная девушка. – Но что я скажу отцу? – Ничего… хотя можно сказать, что скоро у него будет возможность отдать давно приготовленный подарок. Ну все, милая, мне правда надобно торопиться. Давай я отведу тебя и поеду. – Хорошо, – пролепетала Люси и дала проводить себя до двери. – Где Людвиг? – сухо поинтересовался отец, когда она появилась на пороге его кабинета. Выслушав сбивчивый рассказа дочери, банкир ненадолго задумался, а потом задал один-единственный вопрос: – Прости, Люси, а ты не запомнила номер бляхи у городового или еще что-нибудь? – Нет, папа, – потупилась девушка, но, заметив тень раздражения на лице родителя, тут же нашлась: – Но когда полицейский представился брату, то сказал, что из второго участка Выборгской части. Вернувшись в камеру, Дмитрий присел на свое место и крепко задумался. Дела шли куда хуже, чем он рассчитывал. Похоже, что Барановские крепко озлобились на своего гальванера за конфликт с мастером. Адвокат, присланный ими, вел себя так, будто его прислали не защищать Будищева, а напротив – помочь упечь его как можно дальше. Попадание Семена в больницу никто и не подумал связать с Перфильевым, более того, «защитник» прямо порекомендовал своему подопечному не усугублять своего положения и не наговаривать на почтенного человека. Никто происшествия с учеником не видел, а если мастер и дал тому лишний подзатыльник, так ведь это дело житейское. И вообще, не дело это, когда простые рабочие на фабричную администрацию с кулаками нападают. И если бы не тот давешний случай на полигоне, то о нем и вовсе никто бы не побеспокоился. – Простите, у вас что-нибудь случилось? – отвлек его от размышлений Постников. – Все нормально, – отмахнулся Дмитрий, не желая посвящать незадачливого канцеляриста в свои проблемы. – Просто у вас такой вид… кстати, избитый вами молодой человек оказался мелким воришкой. Он в первый раз в околотке, но у него, оказывается, есть общие знакомые с здешним Иваном. – С кем? – Ну, с Котом. Он ведь по тюремной иерархии считается «Иваном».