– Да, действительно. Ты бы сказал ученикам, чтобы они поосторожнее… – Как прикажете, господа. – Ты все же хочешь освободить своего протеже от наказания? – поинтересовался Петр Викторович у кузена, когда мастер вышел. – Ты прекрасно знаешь, что он нам нужен, – нервно отозвался тот. – Прости, но в этом я совсем не уверен. – Что ты имеешь в виду? – Конструкция митральезы, или как он там ее называет – «пулемет»? Так вот, конструкция вполне отработана, и мы вполне можем представить образец на испытания и без его помощи. А что же касается Будищева, то, полагаю, небольшое заключение пойдет ему только на пользу. Несколько охладит темперамент. – Ты не забыл, чем я ему обязан? – тихо спросил Владимир. – Нет. Но уверен, что через пару дней его благодарность за вызволение из узилища только увеличится. – Почему ты так говоришь? – Потому что мне надоели его намеки и плоские шуточки. Пусть ценит то, что имеет. Ей-богу, он пока еще и на это не заработал. – Не кажется ли тебе это несколько опрометчивым? – Нисколько. Поверь, ему некуда деваться. Никто из серьезных фабрикантов не станет терпеть его выходки. – Пусть так, но я все же пошлю адвоката… – Конечно-конечно. Непременно пошли, просто пусть он сначала сходит без Никодимыча. Ничего с твоим Будищевым не случится, а другим острастка будет. Мне, знаешь ли, надо думать о настроениях среди рабочих. – Ну, хорошо. Вы знаете, сколько в стольном граде Санкт-Петербурге питейных заведений? Нет, не роскошных рестораций, которые знатные и богатые господа посещают с тем, чтобы, пообедав, поговорить о политике или делах с людьми своего круга. И не заведений попроще, где подгулявшие молодые гвардейские офицеры устраивают свои попойки, после чего едут к девицам нетяжелого поведения. И даже не те, завсегдатаями которых бывают чиновники средней руки или купцы. Нет, я спрашиваю о простых трактирах, кабаках и кухмистерских, где можно встретить кого угодно – от извозчиков и студентов до офицеров столичного гарнизона и жуликов всех мастей. Где можно не задорого взять миску жирных щей или студня, а к ним для аппетита чарку прозрачнейшего хлебного вина, и, выпив его одним махом, закусить крепко посоленной корочкой. Потом хорошо пообедать и идти дальше по своим делам. Или же напротив – устроить попойку, заказав балалаечников или даже цыган, и выплясывать в пьяном угаре под разудалую музыку, а потом забыться, уткнувшись лицом в поднос, из которого давеча подмигивал запеченный поросенок, а теперь не осталось даже костей. Десятки, а может, сотни? Да кто же их считал, кроме чиновников акцизной палаты! В одном из таких заведений и собрал свою тройку студент Григорий. Сегодня он был при деньгах, поэтому на столе отдельного кабинета стоял штоф полугара, большая миска жареной корюшки, а еще грибочки, малосольные огурчики и еще какая-то закуска, под которую так хорошо идет холодная водка. – Угощайтесь, – тоном радушного хозяина предложил он Аркаше с Максимом. – Нынче мы, братцы, гуляем. Мастеровой с удовольствием обвел взглядом раскинувшееся перед ним великолепие, особо отметив запотевшую бутыль, и, плюхнувшись на продавленный диван, спросил: – Что празднуем? – А ничего! – беспечно отозвался Гришка. – Что, я не могу с хорошими людьми выпить? – И то верно. Ну, наливай тогда, что ли? – О, это по-нашему! Самый младший из присутствующих – Аркадий – с легким содроганием смотрел, как прозрачная жидкость с бульканьем наполняет чарки, и внутренне поежился. Прежде ему не приходилось иметь дело с водкой, и весь его куцый опыт в питейном деле заключался в бокале шампанского, дозволенного ему родителями на помолвке сестры, да в початой бутылке мадеры, умыкнутой им из буфета и распитой с приятелями – такими же безусыми мальчишками. К тому же гимназистам было строго-настрого запрещено посещать подобные злачные места, и если бы его застали, последствия были бы куда хуже, чем в тот злосчастный день, когда отец обнаружил пропажу вина и безжалостно выдрал его ремнем. Однако же отказаться и навсегда потерять авторитет в глазах товарищей было куда ужаснее, и он безропотно протянул руку к предложенной ему чарке. – Ну, товарищи, давайте выпьем за успех нашего благородного дела, – немного пафосно провозгласил Григорий, и все дружно выпили. Холодная водка поочередно обожгла глотку, затем пищевод и, проследовав вниз, разожгла пожар в желудке неофита. Аркаша с непривычки закашлялся, но заботливые друзья тут же пришли ему на помощь. – Так-так, молодец, а теперь закуси… да, лучше всего грибочком… Наконец, дыхание было восстановлено, и Аркаша с благодарностью посмотрел на приятелей. – В первый раз? – участливо спросил Гриша. Гимназист хотел было притвориться более опытным, чем был, но духу соврать не хватило, и он только кивнул. – Ничего, дурное дело нехитрое, – поспешил успокоить его Максим, а затем взял за хвост жареную рыбинку и целиком отправил себе в рот. – Еще? – спросил студент, разливая водку. – Нет-нет… – Да брось, дружище! Первая – колом, вторая – соколом, а третья – мелкой пташечкой, – засмеялись приятели на протест мальчишки. И впрямь, следующая чарка пошла значительно легче, на душе стало гораздо радостнее, вероятность того, что сюда занесет инспектора учебных заведений – крайне невелика, так что дальше молодой человек пил, не задумываясь о последствиях. Невпопад смеялся чужим шуткам, пытался рассказывать занимательные истории сам, не заботясь при этом, слушают его или нет. Его старшие друзья были куда крепче на выпивку и потому, глядя на гимназиста, лишь снисходительно посмеивались, сами продолжая разговор. – Что слышно от Ипполита? – тишком поинтересовался Максим. – Ничего, – отмахнулся студент. – Все требует найти этого… как его, черта, Будищева! А где его найдешь? Ей-богу, весь Питер обыскал, а даже следа не попалось! – Так деньги тебе не Крашенинников дал? – Какое там! Мамахен расщедрилась. Вспомнила, что у нее сын есть. Теперь гуляем. – Что ж со своими не стал? – С какими своими? – Ну, со студентами, с господами… – Брось! Какие они мне свои? Болтуны, позеры, дешевки! На словах все готовы хоть сейчас на алтарь революции, а как до дела, так никого не найдешь. Нет, вы мои единственные товарищи. С вами – и погулять, с вами – и на эшафот. – И с ним тоже? – Максим с ухмылкой кивнул на все более пьянеющего Аркашу. – И с ним! Ты не смотри, что он еще сопляк. Случится надобность – и для него найдется дело. – Ну-ну. – Не веришь?! – вскипел студент. – Ладно, поживем – увидим, – примирительно отозвался мастеровой. Затем опрокинул еще чарку, неожиданно подмигнул и, подвинувшись вплотную к собеседнику, спросил: – А знаешь, отчего ты Будищева не нашел? – Отчего? – Не там искал! – Как это? Объяснись! – Да так! Вы его среди «чистой публики» искали, а он на фабрику господ Барановских поступил. – Но кем же? – Гальванером. – Простым рабочим?! – Ну да. – Но как же это! Ведь Искра говорила, что видела его в костюме, покупающим галстук и с какой-то дамой… Да не ошибся ли ты? – Мудрено ошибиться с таким описанием. Суди сам. Мы знаем, что он – полный георгиевский кавалер. Отлично стреляет, ловко дерется, ведет себя независимо. Конечно, случая проверить, каков он в стрельбе, не было, но в остальном все сходится. Думаешь, в столице много Будищевых с такими приметами? – Но черт возьми, почему же ты молчал? Ведь теперь надобно сообщить Ипполиту… – А куда торопиться? – Ну, мало ли, вдруг он опять исчезнет! – Из околотка? – В каком смысле? – не понял студент. – В том самом. Куда ему, болезному, из тюрьмы деваться? – Час от часу не легче! Но как же он там оказался?