— Еще реже. — Понимаю, ну что же, будете писать в ответ, кланяйтесь от меня. — Не премину. В этот момент снаружи раздался шум, и в кордегардию ворвался ефрейтор Хитров. Вид у него был слегка ошалелый, но вместе с тем немного радостный. — Так что, ваше благородие, — тяжело дыша, отрапортовал он, — происшествие у нас! — Что случилось? — Будищев Погорелова убил! — Как убил? — Не совсем убил, но собирался! — Ничего не понимаю, ты говори толком… — Докладываю, ваше благородие. Погорелов нынче ходил… — Знаю, я сам его посылал. — Так вот, а Будищев-то сразу исполнять не поторопился, а когда тот ему замечание сделал, так он драться кинулся. Насилу разняли! — Так кто зачинщик? — Будищев, конечно! — Осмелюсь доложить, — вмешался Штерн, — но если действительно случилась драка, Будищев бы писаря на кулак намотал. — Ладно, разберемся, — решительно ответил штабс-капитан. — Тащите обоих сюда! — Слушаю! Через несколько минут оба солдата стояли навытяжку перед командиром роты. Только Погорелов шмыгал разбитым носом и опасливого косился на своего соседа. Тот же стоял совершенно невозмутимо, как будто случившееся его совершенно не касается. — Говори, — велел Гаупт писарю. — Так что, ваше благородие, — начал плаксивым голосом докладывать Погорелов, — Будищев на меня ни за что, ни про что напал и малым делом не убил! Зверь какой-то, а не человек. — А ты что скажешь? — Не было этого, ваше благородие, — пожал плечами Дмитрий, — разок по физии я ему, конечно, дал, а вот чтобы убить, это он придумал. — А по физии за что? — Он знает. — Знает? Прекрасно, я тоже хочу знать. — Не знаю я ничего, — завыл Погорелов, — он на меня как петух налетел… — Слышь, убогий, — дернулся в ответ Будищев, — я тебя сейчас самого петухом сделаю! — Вот видите, ваше благородие! — Из-за бабы, что ли, повздорили? — поморщился штабс-капитан. Услышав вопрос офицера, писарь вздрогнул, но отвечать ничего не стал, а Дмитрий просто повел плечами, что можно было толковать и так и эдак. Реакция обоих подчиненных не укрылась от Гаупта, и он решил, что дознался до истины. Впрочем, большой беды в произошедшем он не увидел. Дело житейское. Наказать, конечно, следовало обоих, но за этим дело не стало. — Обоих под ружье, на час! — Ваше благородие, — взмолился, услышав приговор, Погорелов, — явите божескую милость, не ставьте с ним рядом под ружье, он ведь пырнет меня, ирод! — Он может! — подтвердил Хитров, преданно глядя на командира роты. — А вот чтобы подобного не случилось, ты за ними и присмотришь, — бессердечно улыбнулся Гаупт и отвернулся, давая понять, что разговор окончен. На лице ефрейтора явственно читалось: «а меня за что?», но возражать он не посмел и только гаркнул, приложив ладонь к козырьку кепи: — Слушаю! Через несколько минут оба нарушителя дисциплины стояли навытяжку с винтовками на плечах, а рядом с ними топтался незадачливый командир звена. — Чтобы вас!.. — замысловато выругался он, постукивая ногами в сапогах одну об другую. — Так точно, — еще больше вытянулся Будищев, заставив тем самым вздрогнуть незадачливого писаря. — Господин ефрейтор, не уходите, — жалобно попросил Погорелов, — ить убьёт! — Так тебе и надо! Не смог ротного разжалобить, так стой теперь. — Что тут у вас за кабак? — раздался совсем рядом зычный бас, и Хитров, резко обернувшись, увидел подошедшего Галеева. — Да вот… — помялся он, — драку учинили… — А ты, значит, ни хрена лучше придумать не смог, как к ротному с этой ерундой побежать? — Так ить, господин старший унтер-офицер, я думал, что он Погорелова-то до смерти убил! Он же весь в кровище был… — Думал он, — с досадой перебил его командир отделения, — а того ты не подумал, что господ офицеров по пустякам тревожить не надо? На это унтера есть, фельдфебели… что, первый год служишь? — Никак нет! Только он ведь — писарь, все одно бы дознались… — С чего бы это? Мало ли на какой косяк он рылом напоролся! Ладно, хрен с тобой, мерзни теперь вместе с ними. Пока унтер с ефрейтором, отойдя чуть в сторону, таким образом беседовали, Будищев подмигнул писарю и прошептал: — Не бойся, я штык марать не стану, я тебе горло перегрызу, а всем скажу, что это волки! Тот в ответ только обреченно посмотрел на своего мучителя, но, не решившись ничего ответить, продолжал стоять. Час — не бог весть какое время для наказания, однако на морозе мало провинившимся не показалось, а потому, когда время вышло, все вздохнули с облегчением. Писарь с Хитровым направились к господскому дому, а Галеев с Будищевым пошагали к хате Явора. — В городе-то был? — спросил унтер, зябко поведя плечами. — Ага. — Все взял? — Обижаете, господин унтер! — Какая нелегкая тебя угораздила с этим слизняком связаться? — Не поверишь, он сам полез. — Да ну! — В том-то и дело. Я ему просто посоветовал рядом с нашей хатой поменьше ходить, а он с размаху мне как… едва увернулся! — Да, хорош бы ты был, если тебе Степка зафинтил, — засмеялся Северьян. — А ты что же? — Ну, а я не промазал, так он, паскуда, орать начал, как потерпевший! — Понятно. А от чего ты его отвадить хотел? Нешто он на вашу хозяйку глаз положил? — Типа того, — помрачнел Дмитрий. В жарко натопленной хате их уже заждались. В гости к ее обитателям заявились дядька Никифоров и еще пара унтеров, приглашенных по случаю «проставы». Накрытый стол ломился от яств, но начинать без Будищева и Галеева было не с руки, и гости стойко терпели, сглатывая слюну. — Где вы столько пропадали? — встревоженно спросил Лиховцев. — Свежим воздухом дышали. — А ротный зачем вызывал? — Да ты знаешь, Леша, мы так толком и не поговорили… — Ну, это не секрет, — пробасил Галеев, — их благородие хотел тебя в писарчуки перевести. Да только вишь, как неловко вышло…