Подвесил на входе в забой предупредительную надпись и магический сторожок с кумулятивным ядром самоликвидатора. Гостей не ждали, а для остальных пусть это будет предупредительным выстрелом. Причем отнюдь не в воздух. Поначалу я решал задачи по мере поступления. Каждые пять метров лепил на потолок светящийся шарик с крохой силы. С шагом в два метра устанавливал венцы крепи из сотворенных деревянных стволов. Без дальнейшей подпитки верой протянут они от силы неделю. Но и этого вполне достаточно для наших целей. Над головой гудела импровизированная вытяжка. Из-за глобальной запыленности пришлось создать постоянный микропортал на поверхность. Дырка с кулак размером вытягивала воздух из забоя и выбрасывала его где-то над городом, под самым куполом. Ав только диву давался. На Дне Миров так расточительно не работали – тупо невыгодно. Тем более такие парни, как Авось. Конечно, имелось с десяток профессиональных бригад, резавших пласты на глубинах до сотни метров. Но свои секреты они бережно оберегали, складывая под камень всех случайных встречных. В общем, творить столько разноплановых чудес было дороговато и нерационально. Так что развернул я во время перекура меню создания новых способностей и задумчиво погрузился в пучины генетики. Почему-то именно растение ассоциировалось у меня со всеми текущими нуждами: защита, очистка воздуха и выработка кислорода, силовая крепь шахты и подсветка туннеля. За прототипы взял корневую систему вяза, быстрорастущую лиану, взрывающиеся плоды дерева хура и сок стрихноса ядоносного, больше известного как «кураре». Пятнадцать минут божественного творения, сорок тысяч Очей Веры и несколько капель крови – для настройки системы контроля и распознавания «свой-чужой». Затем еще десять тысяч совушек, и драгоценное семечко проявляется на моей ладони. – Семя «Туннельной Лозы», божественное творение. – Скорость роста: базовая – 1 см/мин, форсированная – до 10 метров в минуту (требует подпитки энергией либо материей). – Генетически неустойчива. Неспособна к размножению. – Туннельная лоза идеально приспособлена для своей среды обитания. Мощные корни оплетают своды пещеры, создавая силовой каркас и предотвращая обвалы. Поглощая углекислый газ, растение активно вырабатывает кислород. Светящиеся цветы подманивают пещерных хищников, а взрывающиеся плоды с нейротоксичными шипами способны пробить стальной щит и с одного укола уложить пещерного огра. – Будьте осторожны. Даже гномы замуровывают те шахты, где поселяется туннельная лоза. Разумного, внесшего семя лозы в пещеры, ждет лютая смерть. – Ты меня иногда пугаешь, – отбрасывая в сторону обглоданное ребрышко, произнес Ав. – От этой семечки веет жутью. – Сам боюсь, – ответил я, отходя на пяток шагов и втыкая в расщелину нетерпеливо дергающееся семя. Скорлупа треснула мгновенно. Выглянул и тут же спрятался любопытный росток. Вгрызаясь в скалу, зашевелились мелкие корни. Едва слышно затрещала раздвигаемая порода. – Так и должно быть? – забеспокоился Ав. – Спокуха. Все под контролем, – заверил я, спешно подключаясь к интерфейсу лозы и кликая по настройкам. – Лучше капни на нее своей кровью. А то она сама возьмет. Ав нерешительно помялся, но просьбу выполнил. Это он молодца, доверяет. Боги кровью не разбрасываются. По такой метке можно много чего нехорошего нашаманить. Мало не покажется. – Все, вроде прижилась. Теперь будет расти вслед за нами. Чужих не допустит, своих не тронет. Но близко лучше не подходить. Пуля-дура и все такое. Метровый куст вырабатывает пять литров кислорода в час. Через пару часов эта хрень достигнет десяти метров, и газообразование покроет наши суточные нужды. Ну что, за работу? Поплевав на ладони (баф на +90 к силе), я снова взялся за кирку. – Внимание! Переработано 0,009 кубометра породы. – Получено: 0,047 стандартных Очей Веры. – Профессия Горное Дело: 5 2414+0,0011. Твердость камня все повышалась. Откалываемые куски сократились до размеров детского кулачка – скилл не поспевал за уровнем сложности. Однако концентрация Очей Веры здесь выше раз в пять, да и опыт капал с повышенным коэффициентом. Ав рубил основной ствол шахты. Я шел следом, добирал породу по краям, лишь временами сменяя подуставшего бога на передовой. Во время одной из пересменок Ав напрягся и посмотрел в сторону выхода. До него теперь было метров сорок. Из-за высокого градуса наклона и стелющейся под потолком лозы горловины шахты не было видно. – Кто-то трется у входа. Чуйка убеждена, что это не за нами, и вообще – может, обойдется. Но ты просил предупреждать. Я опустил занесенную над головой кирку и потряс головой, прогоняя звон в ушах. Все же мы тут камень рубили, а не крестиком вышивали. – Молодец, Ав. Делаешь успехи. Чутье у тебя – ураган. А вот чуйка до добра не доведет. – Буууум! Пшшшш… А-а-а!!! – хлопок сработавшего заряда, и какофония звуков эхом заметалась по пещере. Кумулятивная воронка в ловушке была сложной геометрии и создана из мифриловой монеты. Гиперзвуковая струя жидкого мифрила должна была прожечь в нежданном госте сквозное отверстие на уровне груди взрослого мужчины. Ну, либо на уровне головы карлика, хватает тут у нас и таких. Вплоть до любимых в Сколково нанитов. Так сказать, нанобогов. – Тва-а-а-а-ри… – раздался полный боли и негодования протяжный крик. Я лишь пожал плечами: – На табличке же четко было написано: «Ахтунг, минэн!» Кому непонятно – могу продать словарь, если голова уцелела. Судя по отсутствию опыта за убитого – что-то там все же уцелело. А вот полыхнувший следом всплеск силы дал нам понять – что прилетело все же больно, раз не пожалели пару тысяч совушек для воздействия на реальность. Земля под ногами дрогнула, по ушам словно хлопнул великан – огромный пласт породы осел, выбрасывая облако густой пыли. Судя по всему, шахта обвалилась примерно на половину длины. От входа и до начала зарослей набравшей силу лозы. Ав отмахнулся рукой от пыли из первоматерии, преобразовав податливый материал в простейшее вещество во Вселенной – водород. Легко, не затратно по энергии, но очень огнеопасно. Пришлось и мне торопливо щелкнуть пальцами, разбирая водород на первичные изотопы и пересобирая их в гелий. Гораздо безопасней, хоть и голоса наши заметно изменились. Ав комически пропищал: – Скупой Урфин, наш бывший бригадир. Я узнал его голос. Блин, Лаит, чего я говорю, как оперный кастрат? – Химию учить надо, ленивый ты бог. Ничего. Гелий в небольших концентрациях для наших белковых аватар практически не вреден. Да и для лозы деликатес. – Да я вообще могу не дышать! – Можешь. Ты все можешь. Только за все надо платить. Поэтому дыши, родной, и не жалуйся. А с Урфином мы еще поговорим, невелика проблема. Его старания нам на пользу – я для того и привлекал внимание к забою, чтобы народ следом сунулся. Нужно было выход запечатать и хвосты обрубить. В идеале – за чужой счет. Учись, студент. – Это ты учись, – буркнул басом изменивший голосовые связки Ав и взялся за кирку. Вот тут он прав. Следует «учиться горному делу настоящим образом», как завещал великий Ленин. – Какой у тебя уровень профессии? – поинтересовался я, берясь за свой инструмент. Вон, кстати, порода чуть поярче – постучу малехо по этому желваку, чуть совушек набью. Ав, натянувший на нос платок, лишь пожал плечами и прогундосил: – Я не цифровой бог, мне уровни не рисует. А так: ранг Подмастерье, опыт работы – две тысячи лет. Нет. Не верю я в такую математику. Две тысячи лет достаточно, чтобы научиться играть на отломленной от дерева ветке, как на свирели. А тут всего лишь подмастерье… Скорее всего, рост профы прекратился из-за постоянного ковыряния в пустой мягкой породе. Нет вызова, нет сложных задач, нет выхода из зоны комфорта. Прошло еще два часа. Углубились до сорока метров. Ав махал киркой, как заведенный – повезло мне с напарником. Его глаза постепенно разгорались огнем золотой лихорадки. Как червь, ползавший раньше по корке арбуза и жравший ее с кислой мордой, он неожиданно забурился вглубь и теперь жадно глотал сладкую мякоть. Вот он вновь повернул ко мне счастливое лицо и прокричал: – Самородок на семьдесят совушек! Считай одним ударом – ужин в ресторане! Я поощрительно кивнул. «Пилите, Шура, пилите». Мелочевка это все, настоящие открытия – впереди. Ну не привык я работать по мелочи, не мое это. Авось – он, конечно, бог. Один из миллиардов, по праву рождения. Привык плыть по течению. А я… я бы никогда не стал тем, кто я есть, если бы не стремился к невозможному. Так что все эти самородки размером с мышиное яйцо – возня в песочнице, не более. Надеюсь, смогу воспитать в Авосе амбициозность. Гремучий будет коктейль. Амбициозный бог пофигизма. Жесть… Друмировцы меня проклянут… Эх, как они там без меня? Подземелье Хроноса. Год 24-й от «Битвы у стен Первохрама». В центральном зале склепа выстроилась четким квадратом группа подростков в полсотни человек. Все они внимательно слушали затянутую в черную броню Аленку, знатно вытянувшуюся за последние пару лет. Прижавшая кулак к сердцу Первожрица вещала негромко, но веско: – Воины истинной веры! Велико терпение наше, но и ему приходит конец! Наши уши устали слушать гнойную патоку речей жрецов лже-Лаита! Наши руки сводит судорогой от потребности освящать себя проклятым благословением. Нашим молитвам все трудней сбрасывать наваждение от ауры короля, Приносящего Счастье! Согласный тихий гул разнесся по подземелью. Подросший детсад Детей Ночи был согласен. Здесь находились только самые проверенные бойцы, члены тайного общества «Истинной Веры». Все они помнили настоящего Лаита, все они выросли на вечерних рассказах Аника и монотонных школьных уроках летописца Грыма. И все они душой чувствовали лживость копии нового бога. Идеально похожий внешне, он был совершенно другим внутри. Другой словарный запас, другие поступки, другие ценности. Даже Адские Гончии ушли из замка. А подчинившийся божественной воле Бэрримор совсем перестал разговаривать. Одно лишь скупое: «будет исполнено» теперь изредка звучало из некогда говорливой души хранителя Суперновы.