– В смысле – печется? – резко поворачиваюсь к пожилой женщине. Щурюсь и подставляю ладонь козырьком ко лбу, так как солнце за спиной Совы слепит глаза. Та усмехается. – Так пять раз приходил, пока ты валялась без сознания. Что ты, как ты… Залип он на тебя. Хватай и держи, пока Кайра не перехватила. Будешь как за каменной стеной. Удивленно приподнимаю брови, услышав такое сравнение. В моем понимании, со стеной можно сравнить разве что Момота, мощного и непробиваемого. – Слушай, что советуют, коль не совсем дура, – отрезает Сова, поглаживает больное колено и больше не смотрит в мою сторону. – Майна, а ну, не халтурь! – кричит, заметив, что та присела отдохнуть, не закончив работу с выделенным ей участком. Воспринимаю это как сигнал, что разговор окончен. Подхватываю ведро. * * * – Что говорила тебе эта старая дура? – Кайра налетает на меня в коридоре барака, практически впечатывая в стену своей вздыбленной грудью. – Отвали, – отталкиваю в плечо. Сова советует смириться. С чем смириться? С таким отношением к себе? Когда меня прижимают к стенке, мириться с этим я не стану, и все тут. А вот то, что кто-то донес рыжей, что мы о чем-то шептались на огороде с Совой, уже интересно. Насколько мне известно, никто из тех, кто там был, не входит в близкий круг общения Кайры. Может, Олуша? Или я просто теперь приписываю той все возможные грехи? Как ни странно, Кайра отскакивает от меня, как легкий мячик – быстро и пружинисто. – Помяни мое слово, он будет моим, – грозит указательным пальцем. – Забирай, – огрызаюсь. Но Кайре плевать на мой ответ, она пришла высказаться. – И даже не приближайся к нему. – Гордо вскидывает подбородок. – Поняла? Глаза девушки горят, грудь тяжело вздымается. Ей правда не все равно – она намерена получить желаемое, чего бы ей это ни стоило. Все бы ничего, но со дня смерти ее предыдущего «любимого», над телом которого она убивалась, не прошло и недели. – Поняла, – заверяю. Жаль, что сама Кайра до сих пор не поняла, что мне наплевать на ее угрозы. * * * – Швы у меня со спины снимешь? – огорошиваю Пересмешника, когда он снова подкарауливает меня у входа в столовую. Молчание, приподнятые брови – кажется, я его шокировала. Но выбор у меня невелик: Сова ясно дала понять, что не станет со мной возиться, а просить кого-то другого – опять быть кому-то должной. Пересмешнику я уже должна так, что не расплатиться, поэтому уже без разницы. Прямо смотрю в ответ, давая понять, что не шучу. Пожимает плечом. – Без проблем. – Тогда после ужина? – Давай через час после ужина. – А сам смотрит в сторону Кайры. Ни черта не понимаю: то бегает от нее, то сам ищет взглядом. Брачные игры у них такие, что ли? А мне зачем сказал, что собирается получить меня в пару? Может, надеялся, что я болтунья вроде Чайки, растреплю всем в округе и заставлю Кайру ревновать? Но бог ты мой, чтобы вызвать ревность Кайры, достаточно просто дышать – повод девушка найдет сама. – Свидание? – уточняю издевательски, намеренно использовав то же слово, что и Пересмешник в прошлый раз, – совершенно неуместное здесь. Тот усмехается. – Скорее приватная беседа. – Подмигивает. – В час уложусь. Пингвин укладывается в две минуты… Видимо, эти мысли слишком красноречиво отражаются на моем лице. Пересмешник толкает меня в плечо своим плечом, смеется. – Это не то, о чем ты подумала. Закатываю глаза: – Уволь меня от подробностей. Отворачиваюсь и спешу к столу. Нет, в отличие от Кайры я не ревную. Просто не люблю чего-то не понимать. А сейчас я не понимаю. * * * «В час уложусь», – сказал Пересмешник. Но не появляется ни через час, ни через два. Пытаюсь снять нижний шов сама, но мне так и не удается ухватить пальцами узелок. Всплывает мысль пойти к Сове и попросить ее помочь повторно. Но Сова – крепкий орешек: если она отказала раз, то не согласится и в другой. Лучше лечь спать, попрошу завтра Рисовку или Майну. У меня с ними не было конфликтов, так что не должны отказать – это несложно. Футболку Пересмешника я так и не постирала. После ужина было время, можно было вновь сходить к реке или позаимствовать немного дождевой воды из бочек, но я отчего-то не сделала ни того ни другого. Вместо этого снова бессовестно напяливаю чужую вещь и ложусь спать в ней. Завтра обязательно постираю и верну… Глава 12 Мне снится Чиж с пробитой моим молотком головой. Он шатается, словно зомби из третьесортного кино, вытягивает вперед руки, а по его обнаженному, отчего-то светящемуся в темноте торсу стекают багровые струйки крови. Зомби Чиж шагает ко мне, скаля короткие, широкие, по форме напоминающие полотно грунтовой лопаты зубы; рычит и пытается схватить. Отступаю спиной вперед. Распущенные волосы треплет ветер, бьет меня ими по лицу. Подол платья путается между ног. Головой понимаю, что восставшего монстра нужно умертвить повторно – или добить, – но меня парализует от ужаса. Все, на что я в данный момент способна, это двигаться задом наперед и смотреть в широко распахнутые чернильные глаза без белков в глазных яблоках и без век. – Эээээмбеееееер, – шипит, как змея, мертвый Чиж. Оступаюсь на мокрой глине, падаю. А зомби наваливается сверху, клацает зубами. Тянется к шее… Резко распахиваю глаза: рассвет. Сердце еще бешено колотится, но надо мной привычный потолок из серого пластика; плохо заделанная трещина в углу. Сон, всего лишь сон. Едва ли не впервые за время пребывания на Птицеферме я рада вернуться в реальность.