«Змеи еще и полезные: на основе их яда делают многие лекарства», — не сдавалось сознание. «Угу, — снова соглашалось бессознательное, — очень полезные лекарства из мерзких, ужаса-а-а-ающих гадов!» «Из них сумочки, ремни и перчатки делают!» — воскликнул разум. Фантазия вообразила одетую в змеиную шкуру Леру, и горе-психолог с диким воплем вышла из транса. По спине ручьем бежал холодный пот. В лунном свете глаза змеи светились золотистыми кружочками с вертикальным черным зрачком. «Очень похоже на глаза Гленвиара, — устало подумала Лера. — Утром надо встать пораньше, чтобы подготовиться к новой встрече с моим сложным клиентом». Ночь была столь же тревожной, как предыдущая: даже в спящем состоянии разум Леры ощущал угрозу, исходящую от находящейся рядом змеи, а подсознание насылало в ее сны всяческие ужасы, от которых Лера несколько раз просыпалась с громким вскриком. Подавляя панику и дожидаясь, когда сердце перестанет колотиться где-то в горле, вызывая тошноту, она смотрела на залитый лунным светом террариум, в котором матово блестели тугие кольца свернувшейся клубком змеи. «Пункт второй: внушаем себе, что змея спит. Она очень-очень сонная, ей совсем не хочется шевелиться и нападать. Ей лень дернуть хвостом. Ее голова тяжелеет и клонится к земле. Змея спит… Пункт третий: это вообще не змея, а… а… Ладно, утро вечера мудренее, пункт третий подождет». Ближе к утру, когда серый рассвет посеребрил чешую змеи, Лера прошептала: — А знаешь, Вирочка, сложность поставленной передо мной задачи начинает увлекать. Нетривиальные случаи — это вызов профессионализму человека, они будоражат его профессиональную гордость, заставляют доказывать самому себе, что он не просто хороший специалист, а настоящий мастер своего дела, мэтр, корифей. Когда-нибудь я тебя еще поцелую, Вирочка. И мне даже не поплохеет от этого поцелуя. Обещаю, тебе тоже понравится! Глава 15 Хороший психолог найдет подход к любому клиенту Голубая гостиная ничуть не изменилась со вчерашнего утра, так же как и сидящий в ней Золотой Дракон. Видоизменения претерпела только Лера: она явилась на встречу в джинсах, мужской рубашке и ботинках (доставленных изнывающей от любопытства Лимой). Волосы были зачесаны назад и собраны в аккуратную ракушку на затылке, так чтобы казалось, что стрижка у нее короткая, мальчишеская. Гленвиар окинул ее удивленным взглядом, поздоровался и спросил о причинах кардинального изменения образа. — На самом деле ничего кардинального, в моем мире многие женщины носят одежду, которая у вас считается исключительно мужской. Вы же видели, в чем меня Эриас в первый раз к вам привел. А причина, по которой я сегодня оделась так, тайной не является: я стараюсь притупить ваши инстинкты. По деловым вопросам вы привыкли общаться с мужчинами, так что в этом образе я буду меньше «дразнить вашего зверя», скажем так. Дракон усмехнулся и напомнил: — Звери больше доверяют нюху, чем глазам, а тонкий женский аромат ни с чем не спутаешь, его трудно спрятать даже под качественной магической личиной. Значит, вы поверили в то, что мои «вопиющие поступки» вызваны драконьими безусловными рефлексами? — Скажем так: относительно этого вопроса я нашла доказательства, которые сочла убедительными, — чопорно ответила Лера, усаживаясь напротив клиента. — Эриас говорит, что вы не поленились прочитать все наши мифы, свод законов и даже его записки о последней войне. Вы удивительно трудолюбивы, — сказал Гленвиар, но его тон не выражал того одобрения, что прозвучало на словах. — У меня нет привычки отлынивать от дел и взятых на себя обязательств, так же как нет привычки лгать своим клиентам, что мы уже обсуждали на прошлой встрече. Гленвиар, скажу прямо: безусловные рефлексы искоренить вряд ли возможно. Придется думать, каким образом общаться, чтобы не пробуждать эти рефлексы, а уж если они сработали — как нейтрализовать последствия. — Будете учить меня правильно вести себя в обществе? — поднял идеально ровные брови Золотой Дракон. — Я уже взрослый мальчик, давно привык сдерживаться и редко срываюсь, но ваши методы вести диалог сильно раздражают, знаете ли. Вы умудряетесь пробудить во мне все самое скверное, что заложено природой. — Это нормально, — кивнула Лера. — Нормально?! — Я не могу не пробуждать ваших эмоций. Мы говорим о жизненно важных для вас проблемах, о которых НИКТО не может говорить равнодушно и спокойно. — Об этих проблемах не слишком приятно говорить. — Я предупреждала, что просто не будет. Я вынуждена раздражать и даже бесить вас, Гленвиар, так что крепко помните о том, что это нормально, запланировано и является рабочим моментом. — Мое воздействие на вас вы тоже готовы считать «рабочим моментом»? — язвительно спросил дракон. — А как же «я ненавижу вас», «вы совершаете психологическое насилие»? Лера помедлила с ответом. Потом весомо сказала, открыто смотря в нечеловеческие золотистые глаза: — Я признаю, что вы не способны контролировать гипнотическое воздействие на меня, а следовательно, не можете в полной мере нести за него ответственность. Даже в моем мире состояние аффекта является серьезным смягчающим обстоятельством при определении степени виновности человека. Если же доказано, что человек невменяем, то он полностью освобождается от ответственности за свои действия. Я заранее прощаю вам ваши срывы, и впредь они не будут вызывать во мне ненависти к вам. Оговорюсь: я готова терпеть лишь те поступки, что действительно совершаются как безусловные рефлексы, но если вы вновь попробуете задать постгипнотическую установку вроде целования ваших сапог — я буду в ярости. Гленвиар смотрел на нее, не отрываясь. Тонкие крылья ровного носа трепетали, видимо стремясь уловить неприятный аромат лжи, которой не было в словах Леры. — Вы не будете держать на меня зла за мои неконтролируемые ментальные нападения на вас? — членораздельно и медленно проговорил Гленвиар. — Не буду, — подтвердила Лера. — Невозможно требовать контроля бессознательного, как невозможно запретить глазам моргать, а сердцу — биться в груди. Между ними повисло молчание. Тишина не была томительной, нервной или обвиняющей, скорее — примирительной и… ошеломленной. По золотым прядям в волосах Гленвиара проскочили яркие искорки и словно зависли в его янтарных глазах. — За сто лет я часто слышал подобные заверения, но могу по пальцам одной руки сосчитать тех, кто произносил такие слова искренне, — в конце концов проговорил дракон. — Не верю, что вам удастся сделать меня счастливым, но никогда не пожалею о вашем визите в мой дворец, Лера. — Спасибо, — чувствуя себя польщенной, ответила Лера. — К слову, давно хотела спросить: если вы заранее уверены в провале моей миссии, то почему вообще согласились на подобный эксперимент? Это же была идея Эриаса, верно? — Да, это главный советник решил найти решение проблемы моего счастья в другом мире. Он слишком долго наблюдал за чужими мирами и приобрел массу странных завиральных идей. — Почему вы не обрубили на корню его инициативу? Не запретили ему тратить магию, рыская по мирам в поиске «специалистов по счастью»? Почему вы просто не отказались участвовать в его затее? — Три десятка лет тому назад Эриас заслонил меня на поле боя, когда я был сильно ранен, он всю жизнь был искренне предан мне и интересам моей страны, он многократно вытаскивал меня из опасных ситуаций. Я никак не мог просто отмахнуться от его предложения, — пожал широкими плечами Гленвиар, говоря об очевидных для него вещах. «Не только Эриас предан своему повелителю, — думала Лера, ощущая тепло на сердце, — дракон платит ему тем же. Собственно, здесь стоит вести речь не о преданности, а о настоящей мужской дружбе, когда ни одна просьба товарища не может считаться не заслуживающей внимания. И никакие рефлексы и инстинкты этой дружбе не мешают: почему-то я уверена, что Эриасу доводилось злить дракона не реже, чем мне. И Селиану тоже, хоть полководцу легче ужиться с драконом — в среде военных также приняты строгая иерархия, соподчинение и беспрекословное повиновение начальству». — К тем людям, которых вы можете пересчитать по пальцам одной руки, относятся Эриас и Селиан, верно? — уточнила она. — Да, безусловно. Это имеет отношение к моему счастью? — Ровные брови снова взлетели вверх. Лера тихо рассмеялась: — Нет, это имеет отношение только к моему неуместному любопытству. Извините. Дракон хмыкнул. Чеканные черты его лица заметно смягчились. — Вы никак не сойдете за юношу, когда смеетесь, — сказал он. Лера подавила вздох и качнула головой: — Увы, в нашей ситуации слишком мало поводов для веселья. Вы правы: времени у нас немного, надо работать, а не развлекаться. Давайте сегодня потратим наш час на то, чтобы досконально разобраться в процессе пробуждения ваших рефлексов. Попробуем поочередно ответить на ключевые вопросы. Что пробуждает ваши драконьи инстинкты? Вы ощущаете приближение неподконтрольной «бури»? В какой момент ваше сознание полностью отключается? Насколько трудно контролировать себя после того, как очнулись? Лера листала блокнот, на каждой странице которого был записан один из озвученных вопросов, и готовилась записывать ответы клиента. Клиент молчал, и она вскинула голову, настойчиво повторяя: — Гленвиар, какие внешние факторы «будят в вас зверя»? Подвижные драконьи уши дернулись — это явно был признак раздражения. Гленвиар прищурился и ответил: — Попытки указывать мне, что говорить и делать, без сомнения относятся к таким факторам. Лера захлопнула блокнот и подавила собственное раздражение. Напоминать дракону об их уговоре всегда отвечать на заданный вопрос не стоило — янтарные глаза напротив нее уже украсились огненными золотыми всполохами, а ей вовсе не хотелось часть драгоценного времени провести в алом мареве гипнотической атаки. Тщательно выбирая слова, она сказала: — Понимаю, вам трудно, что в наших встречах ведущей являюсь я. Я не ваша подданная и не обязана подчиняться вашим приказам, а вот вы — мой клиент, что изначально ставит вас в позицию ведомого. — По золотым прядям побежали новые искры, и Лера миролюбиво продолжила: — Давайте попробуем немного сместить акцент без ущерба для эффективности диалога. Она легко поднялась со своего места и уселась на пол у стула Гленвиара, скрестив ноги по-турецки и водрузив на них блокнот. Поправив очки, она снизу вверх взглянула на клиента: — Так легче? На идеально красивом лице отразилось замешательство, искры в глазах и волосах погасли. — Я никого из подданных не заставляю сидеть у моих ног, — проворчал Гленвиар, — а уж тем более женщин, да еще гостей моего мира. — Да, вы только иногда приказываете им целовать ваши ноги, — провокационно напомнила Лера. Дракон было заискрил, но глянул вниз в ее исполненное любопытства и ожидания лицо — и расхохотался: — Вы меня с ума сведете, Лера! Впервые в жизни ощущаю себя в роли подопытной лабораторной крысы! Кстати, вы правы — когда я смотрю на вас сверху вниз, мне легче удерживать контроль. Хотел бы объясниться по поводу нашей первой встречи и «пинания лежачего», как вы выразились вчера. Поверьте, такое бывает крайне редко, только когда внутренний зверь интуитивно ощущает сильного соперника. С женщиной такое впервые. Впервые? Точно? У Леры на кончике языка вертелся вопрос об обитательницах гарема и его отношениях с ними: уж слишком сильно было подозрение, что они регулярно подвергаются воздействию драконьих безусловных рефлексов. Увы, эту тему затрагивать было слишком рано, сегодня необходимо пройтись по ее списку вопросов. — Что ж, будем считать, что это было извинение за первую встречу. Гленвиар, мы должны вернуться к изначальному вопросу: какие внешние факторы активируют рефлекс стремления подчинить и заявить свою власть над человеком? — Дракон спокоен, если уверен в том, что никто из окружающих не способен оспорить его власть. Вернее, так: даже в мыслях не держит ее оспорить, поскольку полностью подчинён ему. Добровольное это подчинение или нет — значения не имеет. Любые действия человека, вызывающие мое неодобрение, гнев, злость и прочие негативные эмоции, воспринимаются как выход из повиновения и пробуждают внутреннего зверя, который бесцеремонно вмешивается, утверждая свое безусловное главенство. Я не всегда даже успеваю осознать его пробуждение, чувствую только бесконечную ярость и стремление подавить, растоптать, выжечь каленым железом всю независимость и заменить ее рабской покорностью мне. — То есть вы ощущаете чувства вашего дракона, но не можете ему противостоять? — Я никогда по-настоящему не разделяю себя-человека и себя-дракона. Это ответ на ваш вопрос? — Да, пожалуй. А как формируются отношения между драконами в рамках одной семьи? Ваши рефлексы пробуждаются только в общении с людьми? — Наоборот: отношения драконов между собой завязаны на рефлексах еще сильнее, чем их отношения с людьми. И именно это облегчает им совместную жизнь. — Гленвиар сделал паузу, посмотрел на строчащую в блокноте Леру, дождался ее заинтересованного ждущего взгляда и продолжил: — У вас в мире есть звери, живущие стаями? Волки и собаки есть? О, хорошо, вам будет проще понять. В любой стае всегда есть вожак, альфа, которому беспрекословно подчиняются все остальные члены стаи. У драконов так же. Альфе нужно лишь один раз утвердить свое господство, и впредь все будут склонять перед ним головы и покорно подставлять беззащитные шеи под его клыки. Как только вожак стаи вступил в свои права, ему больше нет нужды постоянно удерживать власть — никто в принципе не будет ему перечить, это запрещено глубинными инстинктами его подчиненных. Если вожак собачьей стаи выходит на прогулку — все псы уступают ему дорогу, поскольку так им велит инстинкт, пожизненный инстинкт повиновения альфе.[4] Пожизненный, Лера! А вот люди постоянно стремятся выйти из-под гнета чужой воли, пробуждая в драконе все смертоносные инстинкты!