Winter Renshaw P.S. I Hate You © Winter Renshaw, 2018 © Авдонина М. В., перевод на русский язык, 2020 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020 * * * Раздумья о том, что могло бы быть, так же болезненны, как разбитое сердце. Бриджет Деву Для Сэнди Ланг Пролог Дорогой Исайя. Восемь месяцев назад ты был всего лишь солдатом, которого вот-вот должны были отправить в зону боевых действий. А я была всего лишь официанткой, которая тайком принесла тебе бесплатный блинчик и надеялась, что ты не заметишь мой взгляд, слишком долго задержавшийся на тебе. Но ты заметил. Прежде чем ты уехал, мы провели вместе неделю, изменившую все. А на восьмой день, буквально в последнюю минуту, попрощались и обменялись адресами. Я сохранила каждое письмо, которое ты прислал мне, твои слова быстро стали для меня священными. Но несколько месяцев назад ты перестал отвечать, а вчера тебе хватило наглости прийти в наше кафе и вести себя так, словно ты никогда в жизни меня не видел. Подумать только… я почти полюбила тебя и твою прекрасную сложную душу. Почти. В чем бы ни заключалась причина твоего поведения, я надеюсь, она достаточно весомая. Марица-официантка P.S. Я тебя ненавижу, и на этот раз… я серьезно. Глава 1. Марица – Добро пожаловать в «Брентвудский блинчик и кофе». Я – Марица, ваша официантка, – приветствую я своего миллионного утреннего посетителя одной и той же заученной речью. Этот черноволосый красавчик с медовыми глазами ждал столика у окна дольше семидесяти минут, хотя, полагаю, по меркам Лос-Анджелеса, это все равно что один миг. Он не утруждается даже взглянуть на меня. – Вы сегодня один? – спрашиваю я, бросая взгляд на пустой стул напротив него. Утренний наплыв посетителей уже идет на спад, и, к счастью для красавчика, сейчас у меня на обслуживании еще только один столик помимо того, за которым он сидит. Он ничего не отвечает, но, быть может, он меня просто не услышал? – Кофе? – задаю я следующий очевидный вопрос. Я имею в виду, если кафе называется «Брентвудский блинчик и кофе», это название говорит само за себя. Все приходят сюда за кофе и блинчиками размером с тарелку, и считается тягчайшим преступлением заказать что-либо другое. Перевернув свою кружку, до этого стоявшую на блюдце кверху дном, он придвигает ее ко мне, и я начинаю наливать кофе. Когда кружка наполняется на три четверти, он машет рукой, останавливая меня. Секунду спустя он добавляет две порции сливок и половину пакетика сахара. Движения у него размеренные, скупые. Целеустремленные. – Мэм, в этом действительно нет ничего интересного, – произносит он тихонько, размешивая сахар и позвякивая ложкой о фарфоровые бока чашки. – Прошу прощения? – Вы стоите здесь и смотрите, – поясняет он. Еще два раза звякает ложкой об ободок и кладет ее на блюдце, потом устремляет в мою сторону напряженный взгляд янтарных глаз. – Разве другой столик не требует вашего внимания? Цвет глаз у него теплый, как мед, но их взгляд – пронзительный и холодный. Безжалостный. – Вы правы. Требует. – Я откашливаюсь, переключаясь на обычный рабочий лад. Если я и задержалась у этого столика, то ненамеренно, и этому наглецу («я такой сексуальный и знаю это») не следовало указывать мне на это. Осуждать меня за легкую рассеянность. – Я подойду за вашим заказом через минуту, хорошо? С этими словами я оставляю его наедине с его меню, его кофе, его дурным настроением и его задумчивым взглядом… и широкими плечами… и полными губами… и возвращаюсь к работе, остановившись у столика номер четыре, чтобы узнать, не нужно ли налить мистеру и миссис Карнавалес еще бескофеинового кофе по-домашнему. Закончив с ними, я делаю вдох, чтобы успокоиться, и направляюсь обратно к придурку-брюнету, заставляя себя улыбнуться. – Готовы сделать заказ? – спрашиваю я, доставая из-за уха ручку, а из кармана ярко-зеленого фартука – блокнот. Он складывает меню и протягивает мне, несмотря на то, что руки у меня заняты, но я ухитряюсь сунуть меню под мышку, ничего не уронив. – Два блинчика, – говорит он. – Омлет. Пшеничный тост. Сливочное масло. Не маргарин. – Мне очень жаль. – Я указываю на табличку над кассой, которая крупными буквами гласит: «ОДИН БЛИНЧИК НА ПОСЕТИТЕЛЯ – НИКАКИХ ИСКЛЮЧЕНИЙ». Он прищуривается, читая это, и лицо у него становится каменным. – Итак, один блинчик, омлет и пшеничный тост со сливочным маслом, – повторяю я его заказ. – Что за дурацкое правило? – Он смотрит на часы, как будто куда-то может опоздать. Или как будто у него нет времени на правило, которое, как я согласна, совершенно дурацкое. – Эти блинчики – огромные. Обещаю, одного вам будет более чем достаточно. – Я пытаюсь разрядить ситуацию, прежде чем она выйдет из-под контроля, потому что, когда приходится привлекать к делу начальство, получается всегда нехорошо. Владельцы кафе относятся к своим правилам очень строго, а менеджер дневной смены – еще строже. Она с радостью уведомит любого недовольного покупателя, что в названии «Брентвудский блинчик и кофе» слово «блинчик» недаром стоит в единственном числе, а не во множественном. Я часто видела, как из-за этой дурацкой политики посетители уходят отсюда и больше не возвращаются и оставляют о нас плохие отзывы везде, где только можно, но почему-то это, похоже, не оказывает плохого влияния на наш бизнес. Каждое утро по выходным очередь тех, кто жаждет поесть у нас, неизменно тянется от дверей на полквартала – а иногда такое случается и в будни. Эти блинчики, надо сказать, действительно вкусные и более чем оправдывают свою репутацию, но это дурацкое правило – всего лишь хитрый маркетинговый ход, предназначенный для того, чтобы снизить требования. – А что, если я по-прежнему буду голоден? – спрашивает он. – Могу я заказать второй? Вздрогнув, я качаю головой. – Вы, наверное, издеваетесь. – Он садится немного прямее и сжимает зубы. – Это всего-то какой-то дохлый блинчик, мать его! – Не просто какой-то блинчик, – отвечаю я с заученной улыбкой. – Это брентвудский блинчик. – Вы пытаетесь любезничать со мной, мэм? – спрашивает он, перенося внимание на меня. Однако он не флиртует со мной. Его ноздри слегка раздуваются, и я не могу отогнать навязчивую мысль о том, как сексуально он выглядит, когда сердится. И это несмотря на то, что мне отнюдь не нравится сама мысль о том, чтобы оказаться в постели с таким наглецом. Он, конечно, горячий парень, но я не люблю подонков. Все просто и незатейливо. Чтобы переспать с ним, мне пришлось бы напиться. То есть по-настоящему напиться, без дураков. И отчаянно хотеть секса. И даже тогда… не знаю. Похоже, он в большой претензии ко всему миру, и никакая сексуальность не смогла бы отвлечь меня от этого. – Давайте, я передам ваш заказ, хорошо? – спрашиваю я с улыбкой настолько принужденной, что щеки у меня болят. Говорят, что хорошее настроение заразно, но я начинаю подозревать, что у этого типа иммунитет. – Только если это будет полный заказ, мэм, – возражает он и резко выдыхает, сжав губы в тонкую линию. Не знаю, почему он все время называет меня «мэм», хотя я явно младше него. Черт, да еще три года назад у меня не было законного права покупать спиртное. Я не «мэм».