Как хорошо было несколько дней назад. Тогда дни казались прекрасными, когда почти начинаешь верить, что жизнь красива и весела. Тогда Камило поручили уладить дела семьи в Ранкагуа. Городишко так себе, даже днём смотрится не очень, а по вечерам здесь даже оптимистично настроенным сеньорам хочется повеситься. Как говорит Пепе Куаблиери, ему надо было провести дискуссию с одним сеньором и одной сеньорой, которые жили в этом занюханном Ранкагуа и дерзали писать в местной задрипанной прессе всякую клевету на семью Сабатини. Клеветали по всякому, даже объявили папу боссом мафии и narcotroficante. Ну, и Бог им теперь судья, а задача Камило быстрее организовать им тёплую встречу с Всевышним. Для проведения «дискуссии» с этими матёрыми клеветниками Камило получил от своего лейтенанта русский пистолет системы Стечкина, оборудованный прибором бесшумной стрельбы. Камило нравилось тяжёлое оружие, а русские всегда славились умением делать хорошее и надёжное оружие, больше они ничего не умели делать, только оружие и детей. Риверо уселся в свой «Фольксваген» и погнал в Ранкагуа. Вот загадка: что такое красивое и чёрное мчится со скоростью 70 километров в час? Нет, это не пингвин в блендере, это Камило едет мстить, одетый во всё чёрное. Он зловеще улыбается и выпячивает подбородок, ему казалось, что именно так должны выглядеть настоящие мафиозо. Ему предстояло ликвидировать семью продажных писак по фамилии Фабело. Плёвое дело: как два пальца облизать. Ага, клеветника звали Маурико, а его помощницу в этом грязном деле — Паулой. Лейтенант даже показал на фото эту странную чету писак. Оба плотненькие, ниже среднего роста. Что такое талия они уже давно забыли, а туда же. Лезут, понимаешь, туда, куда их не просят. Объедались бы себе «Касуэла де аве» и «Ломо а ля побрэ», и горя бы не знали. Все любят касуэлу, но не все пишут пасквили на дона Сабатини. Ничего, в этих двух колобков, зато, целиться из пистолета будет легче. Сеньор Фабело был, прямо скажем, толстоват и розовощёк. Имел чёрные волосы с залысиной. Одевался он по последней молодёжной моде и производил впечатление общительного человека. Сеньора Фабело была вся какая-то серенькая и незаметная, но, видно было, что в пище насущной она себе не отказывала. Не сеньора, а слой целлюлита и холестериновых бляшек. Чета продажных писак Фабело всё же немного испортила настроение Риверо своей гостеприимностью. Когда он нашёл их дом по известному адресу, то заметил, что в этом доме происходит вечеринка. Нет, вот как так-то? Вместо того, чтобы свой последний вечер провести в думах о душе и вечном, эти писаки наприводили в свой дом, естественно, таких же писак, и весело что-то отмечают, как будто на дворе «День Независимости», «Колумбов День» или «День Труда». Это совершенное свинство с их стороны так себя вести, ведь у Камило тоже есть ещё дела, например, он наметил встретиться с семнадцатилетней Сарой, дочкой его соседа Шиманского Арона. Ах, Сара: её лицо веселое и белое, в сжатых губках видно нетерпение, в глазах горят бесенята. Её бледная кожа выглядит бархатной, а светлые волосы кажутся шёлковыми до самых корней, а не как у чернявых девушек города Сантьяго, волосы у которых, как щётка. Он подойдёт к Саре и со всем уважением к её прелестям пригласит девушку на обед в какое-нибудь фантастическое место в Сантьяго. Потом непременно скажет ей пару комплиментов, нет — две пары, и объявит ей, что именно она, прекрасная Сара, созвучна его настроению в этот вечер. Сара, вот меню и карта вин, можешь выбрать всё, от чего мгновенно станешь счастливой и упитанной девушкой, а не теми косточками, обтянутыми кожей, что ты сейчас носишь. Хотя Камило, положа руку на сердце, любил стройных белых девушек, а не борцов сумо с сиськами. Девушки негритянки и девушки местных индейцев его не интересовали именно по этой причине. Если чёрные были откровенно жирные, то индейские девушки были какие-то коренастенькие и жопастенькие. Не было в них той стройности, что есть у европейских девушек. Тогда надо познакомиться с азиаточкой, они почти все стройняшки. Камило скривился: как-то и азиаточки были не в его вкусе, но секс нельзя игнорировать. От сравнения достоинств девушек разных народов его отвлекло окончание бурной вечеринки в доме писак. Гости, наконец, поняли, что им уже надоели хозяин с хозяйкой, и решили разойтись по своим домам, благо на часах уже был первый час ночи, а веселье началось ещё в пять часов дня. Камило думал о прелестях Сары и о достоинствах других девушек всё время, пока длилась вечеринка в доме Фабело, а потом, как только засёк намерение гостей покинуть хозяев, выбросил все эти мысли из головы: надо было работать. Убийца стал действовать под видом того, что какой-то гость что-то забыл и решил вернуться в дом к писакам. Он просто вышел из машины и надавил кнопку звонка на двери дома, как только гости скрылись из глаз. Дверь открыл сеньор Фабело, которому и достались две первые пули. Потом Камило застрелил сеньору Фабелу и спокойно уехал в Сантьяго, до которого ехать было 75 километров. Ну, а дальше известно. Ночью в Сантьяго он никакую Сару не встретил, а встретил Пепе Куаблиеро и его банду. Потом было много чичи. Ситуация для Камило Риверо была несколько аховая: вдруг босс решит, что Камило, Пепе Куаблиеро и вся их банда виноваты в сложившемся кризисе. Тогда боссу может прийти мысль о ликвидации всей лихой пятёрки. — Вот и встретился с прекрасной Сарой, дочкой Шиманского Арона, которая является лучшим событием моей жизни, — с сожалением произнёс Риверо. — Не переживай так, бро, — прогудел Пепе, — никуда твоя Сара не убежит. Зато у тебя хорошая чича. Была. Но мы её успешно осилили. Сказав это, Пепе стал выглядеть не просто капитаном-очевидность, а целым майором-ясен х@й. Вздохнув, Камило задумался о вечном. Вот почему так, что у некоторых людей мировоззрение и их Вселенная настолько малы, что успешно помещаются между ног или в стакане с чичей? Камило осенила мысль, чисто философская, наверное, от паров чичи, что всё в этом мире взаимосвязано. Но кто мы по сравнению со всей Вселенной? Пыль. Поскольку пространство Вселенной бесконечно, область, которую мы воспринимаем как часть мира, является исчезающе малым фрагментом этого пространства. Все изменения в этом фрагменте Вселенной определяются не временем, которое является лишь инструментом наблюдения изменений, а самим пространством. Точно! Даже смысл понятия времени исчезает. Поэтому, несмотря на то, что в нашей Вселенной постоянно происходят какие-либо изменения, на просторах бесконечного пространства этот фрагмент, где происходят эти изменения, бесконечно мал, можно сказать, ничтожно мал, достигая понятия «абсолютного нуля». Выходит, решил Камило, что мы можем с полной уверенностью утверждать, что пространство это место, где ничего и никогда не происходит. Это мне только кажется, что я существую. На самом деле меня нет, и прекрасной Сары нет, и чичи нет, вот только чича сама себя всю не выпьет. Камило очень бы удивился, если бы вдруг узнал, что на просторах Вселенной, где-то в необозримой дали, кто-то вдруг заинтересовался событиями на Земле. И этот интерес повлёк соответствующие последствия, как для некоторых цивилизаций, так и для самого Камило. Он был прав, когда подумал, что в этом мире всё взаимосвязано. Глава седьмая «Зарытый клад ржавеет и гниёт, лишь в обороте золото растёт» — так образно выразился ренегат Каутский о преумножении богатств, когда разговаривал с Фридрихом Энгельсом о сущности капитализма. Отчего он взял, что золото способно ржаветь, то неведомо. Лежит себе золотишко в виде слитков, изделий или монет, спрятанное подальше от загребущих ручек всяких людишек, да и лежит, и ничего с ним не делается. Может хоть сто лет пролежать. Вот бумажные деньги, то да, они могут сто лет и не пролежать. То мыши съедят, то от влаги сгниют, то время пройдёт, а ушлые людишки новые деньги напечатают, а старые превратятся в кучку макулатуры. — Не дадим нашим денежкам пропасть, — дружно сказали друзья — Рудик и Павлик, всматриваясь в схему расположения второго клада. Друзья с утра настроились на позитивную волну и уже слышали волшебную мелодию жизни, выражающуюся через приятный шелест купюр и звон золотых монет. — Деньги любят умных людей, — назидательно сказал Ковальский. — Таких как мы. Ветер в голове выдувает в первую очередь деньги из карманов глупых людей. — У нас не выдует, — поддакнул Рудик. Хоть друзья уже и были самыми настоящими миллионерами, но оба пришли к выводу, что миллионов маловато будет, поэтому, чего тут думать, надо брать этот клад, пока Высшие силы дают. — Дают — бери, бьют — беги, — мудро высказался Павлик, а Рудик с ним согласился. Почему бы и не взять второй клад? Расчёты показали, что денег лишних не бывает. Скоро надо ехать в Краснодар, а в общаге жить миллионеру как-то некузяво. Поэтому Рудик решил приобрести себе жильё в Краснодаре и автомобиль. Прикатит он на учёбу на своём авто и в свою квартирку — все девки будут его. — Ух, ты! — восхитился идеей друга Павлик. — Я тогда с тобой в Краснодар сгоняю. Разгоню там, понимаешь, тоску. У нас, у миллионеров, жизнь скучная — хочется чего-то этакого. — Замётано, братан, — весело пообещал Рудик. — Тогда и Светика возьмём с собой. — Тогда и Светкиного ухажёра придётся брать, — напомнил Паша. — Твою кочерыжку! Опять видел Светку с её ухажёром: прямо сладкая парочка, не отлепишь друг от друга. Прилепились друг к другу, как репьи к собачке. Светочка сказала, что её Сёмочка будущий доктор. Ага, лечить её будет всякими способами. — Ладно, купим машину большую. Все поместимся, даже Светочка с её Сенечкой, нам не жалко, — согласился Рудик. У него от предвкушения добывания нового клада было хорошее настроение. С первым кладом Высшие силы не соврали, значит, и со вторым не должны надурить. Новый день обещал добавить очередную яркую краску в палитру жизни, а хорошие ожидания позволяют народу видеть мир в ярких тонах, плохие же ожидания вводят в сумрак сомнений. Жизнь прекрасна, если не вспоминать ошибки прошлого и не думать о проблемах в будущем. Двух молодцев с утра охватило сладкое безумие кладоискательства, как тем беспокойным людям, которые идут по следам копыт царя Мидаса. Именно на долю таких настырных индивидуумов и выпадает счастье обретения таинственных сокровищ. Успех, без сомнения, приходит к тем, кто встает утром в хорошем настроении, которое даже Пашины коты, везде ссущие, не могут испортить. — Знаешь ли, коллега Паша, — между делом по сбору в поход спросил Рудик, — что клады изучает экзотическая и мало кому известная наука сингология? Для Павлика это была новость. Кто бы мог подумать, что есть такая наука. — А что она изучает? — полюбопытствовал он. Его интересовало всё таинственное. — Она классифицирует клады и изучает всё, что связано с таким благородным делом, как кладоискательство, — просветил друга Рудик. — Вот, например, знаешь какой самый богатый клад добыли? Не знаешь? Докладываю, мой друг. Самый огромный клад был найден в замурованном нижнем ярусе индийского храма Падманабхасвами. — И намного он потянул, — заинтересовался Паша. — Всего лишь на 22 миллиарда американских денег. Паша обомлел, услышав такое число. Он засуетился и с недоверием стал рассматривать свой рюкзачок, который он прихватил в поход на поиски клада. — Рудик, — чуть не плача, стал причитать он. — А, у тебя не найдётся рюкзака побольше, а то вдруг наш клад будет большим и в мой рюкзак всё добро не поместится. — Найдётся, — солидно почесав небритый подбородок, сказал Рудик. Он не хотел расстраивать жадноватого коллегу по бизнесу. Ведь понятно, что в наших краях больших кладов не водится, а жаль. За вторым кладом пришлось крутить педали велосипедов несколько дольше, чем, когда ездили за первым кладом. Но не беда: трудности только закаляют лихих кладоискателей. Чем больше было трудностей, тем друзья чувствовали, что они настоящие расхитители гробниц. Хотелось опасностей — пиратов, бандитов, перестрелок, но всё было спокойно и мирно. Никакие бандиты с пулемётами из кустов не выскакивали, даже погода была решительно прекрасная: ни тебе тучки на небе, ни грома с молниями. В горах ребята даже немного заблудились, неверно расшифровав карту. ИИ, отслеживавший их перемещения, только не кусал себе локти, чертыхаясь от тупости местных аборигенов, но локтей у него не было. Чтоб вас стоматолог покарал! — думал ИИ — Нельзя же быть такими тупыми. Вот же всесторонне недоразвитые личности. Но, наконец, два аборигена нашли клад и благополучно его разграбили, приложив минимум усилий. — Свершилось, блин-блинский, — успокоился ИИ. Уже дома у Рудика, когда друзья делили расхищенное, они посчитали, чего и сколько добыли. Они уже не смотрели на кучу денег с трепетом, да и денег-то тех было совсем немножко: ровно десять миллионов российских денег и пятьсот тысяч американских. Копейки. Но, и то хлеб. Н-да, клады что-то стали попадаться не очень большие. Захирели клады, захирели! Вот только энергичная деятельность Рудика и Паши по расхищению тайников привела в уныние Максима Сергеевича Надеждина. Он сам хотел найти тайники погибших бандитов, но, к изумлению Надеждина, его неизвестный Куратор в этом вопросе упёрся рогом. Куратор не выдал тайники Велосипедиста, сказав, что такая корова ему самому нужна, а вот тайники Гургена, скрепя сердцем, отдал. Надеждин понял, что совершил ошибку, честно выдав государству эти тайники. Государство, в лице начальников, только поблагодарило его сквозь зубы. В глазах начальства читалось, что оно считает Надеждина не то дураком, не то идиотом, раз он спокойно отдаёт найденные им клады. Надеждин сделал выводы и стал считать все тайники и заначки, выданные ему Куратором, своими. Однако, некоторыми вещами Куратор не хотел делиться с Максимом Сергеевичем. С другой стороны, Надеждин уже не знал, куда потратить свалившиеся на него деньги, ведь он был на виду у спецслужб. — Может, ну её, эту работу, — сам себе сказал Надеждин. — Уйду в отставку — буду жить припеваючи, без нервотрёпки, без кучи бумажек. Не буду знать обо всей той грязи, что нас окружает. Но, у Куратора было другое мнение — пришлось Надеждину забыть об отставке и тянуть службу. Но жить, зная всё про всех, тяжело. Да ещё и Апшеронский полигон под боком. Когда Надеждин спросил Куратора об этом полигоне, то получил ошеломляющий ответ: вон оно, что там творится-то. Военные совсем с ума свинтились. Это надо же додуматься до выращивания зомби, собак-людоедов, скорпионов-убийц, тараканов-штурмовиков. А ну как вся эта братия смоется с полигона и пойдёт шарахаться по округе, что тогда? Нет, надо хоть семью успеть перевезти подальше от этого страшного места куда-нибудь за Урал, поближе к Владивостоку. Да, тяжело жить, зная все эти жуткие тайны! Так и живёшь, не зная, где находишься — толи на золотом дне, толи на минном поле. Это точно, всегда есть вопрос, а что тебе нужно? Чего ты ищешь? Ищешь свет? Хочешь победить тьму? А как победить то, чего нет: ведь тьма, это просто отсутствие света. Тьму нельзя уничтожить. Подобные философские изыски, есть натуральная ересь, и приличному человеку надлежит читать хорошие книги, а не философствовать попусту. Если бы ИИ мог радоваться, то он бы остался доволен, что сумел своими измышлениями насчёт мифического Апшеронского полигона имени Петрова и Боширова, здорово напугать бедного Надеждина. Вот кто не философствовал попусту, так это агент Тройник. Он пребывал в своей стихии: слежка, тайники, секретные встречи, тайны. И не беда, что Тройник никак не походил на полицейского агента, как не старался, ведь он служит не в обычной, а в очень тайной полиции, понимать надо. Жаль только, что никому не расскажешь. А если кто вдруг узнает об этой тайне Тройника, то того надо технично зачистить. Как зачистить? Теперь это не проблема. Тройнику недавно вручили огромный пистолет с нанесённой на его рукоятке надписью: «Эдуарду Петровичу за боевые заслуги». Эта награда вознесла Тройника ещё на одну ступеньку ввысь в его классификации ступенек. Достав в очередной раз зловещий чёрный пистолет, Тройник мягкой фланелевой тряпочкой смахнул с оружия несуществующую пыль, и чуть не прослезился. Но нельзя суровым работникам плаща и кинжала пускать слёзы умиления. Агент должен быть стоек и безжалостен к врагам его тайной организации. Поэтому — что у нас сегодня должно произойти. Ага, опять надо создать закладку и провести слежку. Закладка, скорее всего для неизвестного контакта. Пока Тройник вживую видел только одного своего коллегу — некого агента, служащего под видом прокурорского работника. Интересно, а этот мужик, он кто? Такой же агент, как Тройник, или резидент? Но такие мысли в их шпионской среде недопустимы, поэтому Тройник отбросил крамольные мысли в сторону, а стал готовиться к очередным акциям. Его грела мысль, что он уже отмечен личным оружием. Может, его когда-нибудь даже орденом наградят? Посмертно! Да, трудная у нас, у шпионов, работа — трудная: друзей не заведёшь, ибо секретов, как блох на помойной кошке. Вот кто не мог хранить секреты, так это Паша Ковальский. Хорошо хоть более-менее серьёзно его воспринимал только Рудик: даже семья не воспринимала Пашин трёп, типа, что с Паши возьмёшь — бедный наш родственничек немножко на голову обижен: протекает она у него. Сегодня Пашу посетила мысль писать катрены. Почему вдруг посетила? Весь секрет — в двухстах граммах домашнего самогона, которые Паша продегустировал. Выпил залпом, воздержался от закуски, чтоб градус не сбивать. Вдруг стал гениальные мысли выдавать. Мысли сложились в строчки катренов, от которых сам Бенедикт Спиноза, висящий в Пашиной комнате в виде портрета, выпучил свои еврейские глаза. Он как бы говорил Паше: «Требуется одинаково большая сила или твердость духа, как для обуздания отваги, так и для обуздания страха». У Паши сегодня была большая твёрдость духа: он утром пнул ногой Убийцу Грёз, топнул на Сокрушителя, а Ярость Богов сам прижал свои ушки от страха. Будете знать, как под ногами тут крутиться. Что, мяу? Что, мяу? Размяукались тут. Да, дам я вам ваше любимое пойло, дам. Только под ногами не мешайтесь. Я сегодня думать буду. О чём? То не ваше блохастое дело, о чём я думать буду. О смысле жизни буду думать и о моей роли в развитии цивилизации. И Пашу осенило. Летнее благоденствие ещё не закончилось, осень ещё не наступила, а у Паши досрочно началось осеннее обострение. Поговорить с умными людьми ему было дома нескем, поэтому он запустил в свою комнату трёх котов. Те были только рады. Коты могли его слушать даже лучше людей. — Вот коты какая загогулина получается, — обратился Паша к кошакам, сидящим перед ним и с благоговением взирающим на своего хозяина. — Вы меня за кого держите? А? — Мяу, — заволновались коты. — Вот именно, — согласился с ними Паша. — Понятно, что я выдающаяся личность — это даже не обсуждается. Слушаете, да? Тогда я открою вам секрет. Коты, в каждом обществе есть свой оракул. Въезжаете? Вот его вы и видите перед своими холодными носами. Но, я скромный оракул. Т-с-с. Мы никому не скажем об этом. Это строго между нами. Мы просто всем скажем, что я немного вещун, немного пророк. А то оракул слишком громко звучит. Так что, коты, я стал писать катрены, иносказательно объясняющие суть происходящих в этом бренном мире вещей. Будем оптимистами! Чтобы никому не портить настроение, я, наверное, пишу хорошие прогнозы, хотя хороших прогнозов не бывает. И тогда у нас будет светлое будущее, а не тёмное настоящее. Вот только я и сам не врубаюсь в то, что я написал. Хотя спросите у любого нормального оракула, и он вам скажет, что чем туманней предсказание, тем оно вероятней. Наукой доказано. — Вот слушайте коты мой последний катрен, — Паша достал помятый листок бумаги и стал читать свои откровения. Получалось в стиле самого Нострадамуса — совершенно непонятно: Смелый мудрец смешал свой разум с машиной, Из слоя седьмого возник он в воде Ахшаэна, Он мыслью пройдёт сквозь прореху миров, Камни Анд станут источником силы, возмутившей высших. — Ну, как, блохастики, прониклись? — Паша уставился на поражённых его мудростью котов. Для разума кошаков это было что-то запредельное, что было видно по их ошарашенному виду. У Убийцы Грёз глаза стали огромные, как у коровы, а Сокрушитель осознал, что он недостоин нюхать даже хозяйские носки. Ярость Богов вообще пребывал в коматозе, и не собирался из этого состояния выходить. — Вы спросите, как я это писал? — Паша вопросил своих верных котов. — Отвечу. А чёрт его знает. Рукой моей водили какие-то потусторонние силы. Это, коты, называется озарение, вот. Конечно, я понимаю, что средний ум не сможет расшифровать моё послание человечеству, даже гений навряд ли сможет понять это. Разве что друг Рудик поймёт меня — он умный, но тормоз ещё тот. Кстати о Рудике. Возьму пару бутылочек муската, нет одну, и навещу моего друга, пусть заценит мои предсказания. А вы не скучайте, и держите хвосты пистолетом. Известно, что способность заглянуть в будущее для простого смертного, воистину, является самым страшным наказанием и самой жестокой карой. Никому не дано знать будущее; не дано обгонять своё время. Человек, знающий будущее, лишается самого главного в этой жизни — надежды. Удачное предсказание того, что на самом деле произойдёт, людей только смешит. Зато, люди любят мрачные предсказания, типа предсказаний о конце света. Такие предсказания людей радуют. — Ради всего спиртного, — спросил Рудик, когда ознакомился с Пашиными откровениями. — Это что такое? Как прикажите это понимать? Паша пожал плечами: «Моей рукой водили Высшие силы. Чего не понятно? Создание катрена — это страшная тайна. Слова будущего катрена как бы ложатся на лист сами собой, диктуемые Высшими силами. Я только следовал за ними. Строчки катрена являются тем мостом, который ведёт в будущее». Умный Рудик ещё раз вчитался в строчки, написанные корявым Пашиным почерком. Как-то на стиль изъяснения другом эта писанина была не похожа. Здесь что-то совсем шизофреническое, хотя… Раз Высшие силы водили рукой Паши…Вот только смысл совсем туманный. И где связь между водами Ахшаэна и Андами? Анды это в Чили: там много диких обезьян. Где мы, а где Чили. Ещё бы Паша сюда Антарктиду приплёл, где пингвины обитают. Рудик никогда не верил в мистику, магию и подобную ей ерунду, в которую, однако, верил Паша. Но, с Пашей поведёшься — во всю эту ерунду верить начнёшь. Как говорится, один раз случайность, два — совпадение, три раза — закономерность. Закономерность не говорит, а прямо-таки верещит, что в этом мире не всё так однозначно. Раньше Рудик верил в физику и математику. Теперь он скоро начнёт верить в Пашину кепку с фольгой и серебряной ложкой, и даже в Пашиных котов и упырей. Всё это несколько беспокоило парня, но обретённые миллионы успокаивали и выводили из Рудикова организма депрессию и заниженную самооценку. Правильно сказал великий Спиноза: «Прежде чем диагностировать у себя депрессию и заниженную самооценку, убедитесь, что вы не окружены идиотами». Если оглянуться по сторонам, то откровенных идиотов много не наблюдается. Разве что только Паша Ковальский. Но без Паши не было бы сейчас миллионов в кармане. Паша, конечно, туповат, и его тупость, вот прямо сейчас пребывает в острой фазе, но что-то говорило Рудику, что к его катрену надо присмотреться внимательнее. Эта его штука будет посильнее «Фауста» Гёте, ведь реальная жизнь сейчас удивительна своей непредсказуемостью. А что если на его тупость включить свою тупость поострее — сообразил Рудик. — Предположить, на секундочку, на минуточку, что Пашина писанина — это правда. Что тогда получается? А ничего не получается, так как непонятно почему оракул приплёл Анды, которые в Чили. Рассуждая о катрене, надиктованном свыше, друзья приговорили бутылку муската. Вот мускат был — вот его уже нет. Второй бутылки не было, поэтому идеи зашли в тупик. Миллионер Паша пожадничал принести вторую бутылку. Может, тогда бы идеи начали фонтанировать с новой силой, а сейчас источник вдохновения иссяк. Чили — вот что очень смущало Рудика. Причём здесь Чили? Что Рудик знает о Чили? Что это длинная страна, находится в Южной Америке между Тихим океаном и Андами. Ага, у них когда-то была военная диктатура во главе с генералом Пиночетом. Хунта, короче. Кстати в хунте состоял генерал Краснов, сын того самого предателя Краснова, переметнувшегося к немцам. Что ещё. Ещё известно, что в Чили изготавливают хорошее вино. Народ пьёт это вино и гордится своими национальными поэтами. Они даже свою страну называют «Страна Поэтов». В Чили живут и коренные жители — индейцы мапуче. Вот и всё, что Рудик вспомнил о Чили. Да — вдруг осенило его — в Чили больше всего происходило всяких аномальных событий: своеобразный Бермудский Треугольник на суше. Уважают они всякую чертовщину. Вскоре Рудик отставил размышления о Чили: ему надо было подумать о приобретении новой машины и жилья в Краснодаре — сами эти проблемы не решатся и с неба не упадут. Хотя деньги с неба упали. А в славной республике Чили жизнь бурлила, как и везде на этой грешной земле. Народ радовался предстоящей весне, готовился к карнавалам и национальным праздникам. Как и везде, люди получали свою долю счастья и свою долю проблем на пятую точку. А куда же без этого. Как говориться: «Богатые тоже плачут». В лихорадочном темпе решало свои проблемы и «семейство» дона Хосе Сабатини. Весь синдикат пребывал в повышенной активности, понукаемый боссом и его верным консильери Игнасио Фонтом.