Демидов торжествовал и уже не ожидал пакостей. Таких – точно… Но Храмов и эта стерва?! Как она вообще посмела?! Как он посмел?! Демидов в ярости запустил в стену массивным пресс-папье. Только малахитовая крошка брызнула во все стороны. Что же делать, что делать?! Впрочем, Демидов не был бы тем, кем он был, и не ворочал бы такими деньгами, не умей он подчинять чувства голосу рассудка. Приступ бешенства прошел, и мужчина начал рассуждать здраво. Итак, Мария собирается замуж за Храмова. Ну и пусть… какие проблемы? Не Демидов будет ее первым мужчиной? Да и пусть, все соплей меньше. Все равно Храмов последние месяцы доживает, а после его смерти можно будет прибрать к рукам аппетитную вдовушку. И никто ему не помешает. Заодно и наследство получит. А если случится так, что ребенок будет… дети – они такие хрупкие создания, такие уязвимые, буквально одно движение – и все. Конец. И повеселевший Демидов принялся составлять новые планы. * * * Игорь Никодимович Романов задумчиво смотрел в огонь. Живое пламя он любил и камин разжигал регулярно. Сам, никому не доверяя… это был почти ритуал. Пирамидка из березовых полешек, поднесенный огонь на кончике бересты, и пламя, сначала робкое, а потом жадное и веселое, танцующее на золотистых углях. Неудивительно, что княжну Горскую никто не мог найти. Удивительно, что она смогла выжить. Впрочем, женщины вообще очень живучие. Романов уже дал указание собрать всю информацию о ее жизни в Березовском. Часть загадки она прояснила. Осталась еще одна часть, но княжна явно не намерена ничего скрывать. Это-то Игорь Никодимович понимал. И невольно… восхищался. Вот представьте себе, хрупкая изнеженная барышня, которая росла оранжерейным цветком, и вдруг такие поступки. Спасение цесаревича. Побег. Выживание в условиях, в которых не каждый мужчина справится… есть чем гордиться. А Мария Горская принимает все как должное. И на дальнейшую жизнь у нее свои планы. М-да… надо бы к ней присмотреться повнимательнее. Как известно, кадры решают все. А княжна может оказаться весьма перспективным кадром для его службы. Согласие? А что, кто-то в нем сомневается? И Романов вновь уставился на угли, просчитывая возможные варианты. * * * Она вернулась! Высокий красавец метался по комнате, заламывая руки. Вернулась!!! ЖИВАЯ!!! Радость? Нет. Отчаяние и испуг. Кому как, а ему это – приговор. Что же делать, что делать… Хотя что делать – ему сейчас скажут. Дверь открылась, и в комнату шагнул высокий седоволосый мужчина. Милонег откровенно расслабился. – Господин… А больше он ничего не успел, даже испугаться. Боевые артефакты – такая штука, один удар – и нету человека. И тела нет, и работы для некроманта… Седоволосый хмыкнул и бросил артефакт на кучку пепла, минуту назад бывшую блестящим красавцем-офицером. Жаль, конечно, больно уж материал хорош. Но ничего не поделаешь. Княжна Горская то ли проговорится, то ли нет, рисковать не стоит. А такие «Милонеги» товар нередкий, нового найдем… Убийца развернулся и вышел из меблированных комнат. Нет, он не боялся быть узнанным. Некоторые вещи замечательно меняют внешность. Парик, бакенбарды, немного грима, подушечки за щеки – и перед вами совсем другой человек. Никто его не опознает. Хорошо бы и с княжной разобраться, но это позднее. Мало ли что… Дверь скрипнула – и закрылась за незнакомцем. Глава 3 Разборки, стрелки, разбитые тарелки Мне откровенно повезло: Храмов не спал. Сидел за столом, что-то писал – и удивленно поднял брови, увидев меня с малявкой на руках. Не оставлять же малыша рядом с трупом. – Что случилось, Машенька? – У меня в комнате труп, – решила не церемониться я. А чего? Лучше одно потрясение, чем три часа нервотрепки. К чести Храмова, он только удивленно приподнял брови. – Хм… и давно этот труп там лежит? – Минут десять, – прикинула я. – Пришел, залез в окно и, кажется, хотел что-то нехорошее сделать. – То есть… – Убить меня. Храмов кивнул и поднялся из-за стола. – Пойдемте посмотрим, Машенька. Я не возражала. * * *