* * * Благовещенский приехал через полчаса. И застал меня с лекарем в детской. Повезло. Лекарь оказался опытным и грамотным, снотворное опознал как сонный корень и выводить его не взялся. Сказал, что сонный корень за то и любят, что на него легко ложится магическая составляющая. Мало ли там что? Мы детей начнем будить, а они умрут. К примеру… Можно только подождать, пока снотворное не выведется естественным путем. Это около шести часов. Потом дети должны проснуться. А до тех пор он побудет рядом с ними, мало ли что? Так что я расхаживала по комнате и ругалась. Иностранные ругательства закончились быстрее всего, в ход пошел уже большой боцманский загиб. Никуда я отсюда не уйду, пока малыши не проснутся. Никуда… – Мария Ивановна, я привез вам своего лекаря. Благовещенский подтвердил свою фамилию прямо с порога. И немолодой мужчина лет шестидесяти на вид направился к детям. – Что скажете, коллега? Половину из того, что сказал коллега, я просто не поняла. Медицинский жаргон какой-то! Но главное, лекари все поняли и в четыре руки подхватили меня под локти. – Так, мамочка, побудьте снаружи. Не переживайте, все будет хорошо. – Правда? – совсем по-детски спросила я. – Будет, – ответили мне в два голоса. И дверью хлопнули. Я посмотрела на Благовещенского. – Будет, правда? – Илья Фомич – маг воды, правда, слабенький. Но на лечение его магии с лихвой достанет. Я кивнула. Уговаривать меня уйти из-под двери Благовещенский и не подумал. Вместо этого кивнул слугам, чтобы нам принесли сюда пару стульев. И чего-нибудь горячего выпить. Что они и сделали. * * * – Мария Ивановна, что точно произошло? – Ваня еще не рассказал? – Мне бы хотелось услышать ваш рассказ, а не его слова. Я пожала плечами и отпила пару глотков из чашки, не чувствуя вкуса и температуры напитка. Хорошо еще, кто-то догадался, и в руках у меня была не изящная фарфоровая чашечка на два глотка, а здоровущая кружка. Из такой не расплескаешь. – Ночью мне пришел сигнал. Кто-то хотел вынести моего ребенка из дома. Я поняла, что это нянька. Активировала линию защиты. Когда Агафья попалась в ловушку, вышла и забрала у нее ребенка. – Которого? – Старшего. – Вашего приемного сына? – Моего старшего сына, – окрысилась я. – Вашего старшего сына, – согласился Благовещенский. Я отпила еще глоток. Кажется, язык я себе обожгла вместе с небом, потому что вкуса не чувствовалось вообще. Ну и пусть. – Она рассказала, что якобы объявился отец Нила. – Якобы? – остро поглядел на меня Благовещенский. Я покачала головой. – Именно якобы. Я точно знаю, что его отец умер. И его мать тоже умерла. – Вот даже как? Я медленно опустила глаза. Потом подняла их и посмотрела в глаза Благовещенскому. Пусть видит, что я говорю правду. – Именно так. Я могу поклясться чем угодно, что мать ребенка умерла. Она просила меня позаботиться о малыше – и я выполню ее просьбу. Я знаю имя отца ребенка и я знаю, что он тоже умер. Я даже знаю, где его могила. Но Анна просила меня не называть никому его имя. Да и ее настоящее имя тоже. – Анна – ненастоящее? – Она иностранка, – охарактеризовала я женщину-полоза. – Благородная? Хм. А змеи – благородные? – Нет. Если вы имеете в виду титул – она не титулованная и не из дворян. – А отец малыша? – Из нетитулованных дворян. Не особо богатый, не особо знатный, ничего серьезного. Даже без магии. И пойдите скажите, где я соврала? А что все это больше ста лет тому назад было – ну и что? Меня про людей спрашивают, а не про даты. – Понятно. Магию у малыша мы пока проверить не можем, она позже активируется. Я кивнула. Позже, конечно. И как приятно, что у людей магия показывается только с началом периода полового созревания. Есть исключения, но очень редкие. Типа вундеркиндов. – Вы точно все это знаете? – Могу чем хотите поклясться. Хоть своим здоровьем, – честно ответила я. Александр нахмурился. Такими вещами здесь не клянутся и не бросаются. – Думаю, таких жертв не требуется. Итак, кому мог понадобиться ваш ребенок? – Старший, что интересно. Благовещенский понял меня мгновенно. – Если бы младший – вы бы подозревали родственников Сергея Никодимовича? – А вы бы их не подозревали? Ответом мне было ехидное фырканье. Дверь распахнулась. На пороге стоял старший лекарь. На руках у него сидел вполне себе бодрствующий и гневно шипящий Нил. У второго, стоящего чуть дальше, плачем заходился Андрюшка. – Держите ваших драгоценных, госпожа. Я протянула руки, и на них увесисто легло тепленькое живое тельце. Нил обхватил меня за шею и тихонько зашипел. Александр пару минут подумал, а потом принял у второго лекаря надрывающегося Андрюшку. Малыш икнул от неожиданности, но потом замолчал и уставился на взрослого дядю. А кто это такой? А что я у него делаю на руках? Живые…