Храм не одобряет всякого рода… существ. А я резко не одобрю, если меня решат избавить от ребенка. В пользу государства или храма. Что я смогу сделать? Не знаю. Но пущу в ход все. От магии до знаний моего мира. Вы знаете, что такое терроризм? Но вы таки не знаете, что такое «окна Овертона», «НЛП-программирование», вы не сталкивались с сектами и экстрасенсами… В моем мире много хорошего, да. Но и грязи более чем достаточно. И в ход я пущу все. Вплоть до терроризма. Это – моя семья, и я никому не позволю ее тронуть. Ни Синютиных, ни Нила… свое я буду защищать до последней капли крови. Капли крови – врага. Не свою же проливать? Как говорится, доблесть не в том, чтобы умереть за родину, доблесть в том, чтобы перебить всех врагов во имя своей родины. А потом и на могилках у них поплакать можно. Есть здесь и такое высказывание. И мне оно – нравится. * * * На кладбище я ехала в открытой коляске. На козлах – кучер, сзади лакей, он же телохранитель. Легкое летнее платье, шляпка, перчатки, прическа… сейчас я выглядела уже как княжна. Если еще и загар убрать, но это – увольте. Ходить бледной немочью ради моды? Перебьетесь, граждане! Это не мода для меня закон, а я для моды. Женщина должна носить то, что ей идет, и выглядеть так, как ей больше к лицу. А не следовать тупо дешевым стандартам, которые установлены невесть кем! Кладбище было тихим и спокойным. Кресты, обелиски, кипарисы, местное дерево смерти… еще хвойные, кажется, пихта… или что-то еще? Нет, не ботаник я. Искать нужную могилу можно было долго и безрезультатно, а потому я попросила найти мне смотрителя кладбища или сторожа… Такой нашелся быстро. Почему-то во всех мирах они одинаковы. Старички, с бородой, с хитро-угодливым выражением глаз. И даже собачонки крутятся здесь такие же. Мелкие и кудлатые. Для начала я протянула сторожу рубль. Монета исчезла, а старик рассыпался в благодарностях и обещаниях выпить за мое здоровье. – Лучше собаке поесть купи, – махнула я рукой. – А это уж всенепременно. Жучка помощница у меня верная. А вы чего ищете-то, барышня? Чем помочь? – Кальжетовы. Фамилии хватило. Дедок погрустнел. – Знаю, а то ж… грустная это история, барышня… – Расскажите. И проводите меня к… ним? – Как скажете, барышня. Мы шли по кладбищу, и я слушала дедушку Прокопа. Кальжетовы. Да, некогда это была хорошая семья. Родители, два сына, дочка-солнышко… жить да радоваться? Казалось бы, да, но бог не любит слишком счастливых… Первой ушла дочка. Влюбилась в какого-то хлыща, а там… умерла, одним словом. Я не стала настаивать на подробностях, понимая, что приличные барышни таких историй не слушают. Мать после смерти дочери слегла, отец не отходил от нее, но спасти несчастную не смог никто. Сгорела в один год. А там и отец за ней убрался. Любили они друг друга. Дети же… Один сын пошел в армию и сложил там голову. Сколько ж он прослужил… лет десять? Даже меньше, не женился, детей не завел… Второй начал пить, гулять, быстро опустился и помер. Такая вот история. И род пресекся… Я остановилась перед участком, некогда ухоженным, а сейчас грустным и заброшенным. Как же тоскливо выглядят могилы, которые никому не нужны! Бурьян, сорняки, и сквозь этот мусор проглядывают глаза с обелисков. Пять человек… Пять людей, которые могли бы жить долго и счастливо, если бы одна глупая девчонка не влюбилась в такого же глупого мальчишку… Как часто мы ломаем не только свои судьбы, но и тех, кто нас любит! Как легко мы причиняем боль самым родным и близким… Я поблагодарила сторожа, а потом подумала пару минут… – А перчаток у вас нет? И… грабли какие-нибудь, что ли? Прибраться здесь… Дедушка Прокоп хмыкнул. – Да что тебе ручки-то ломать, барышня? Ты только скажи, а я все и сделаю… Вообще, меня тянуло самой привести все в порядок. Но здесь так не принято. Просто нельзя. А потому… – Возьмите. И приглядывайте, что ли, за могилой… Я протянула старику пять рублей. Дед схватил купюру и расплылся в улыбке. – Вы бы, барышня, погуляли покамест, а я сейчас все и управлю? Логично. Кто платит, тот хочет видеть, за что он платит. – Пожалуй, я и правда прогуляюсь… благодарю. Хотя, как думается, прогулка по кладбищу может быть в радость только некрофилам. * * * Больше часа я бродила по кладбищу. И за мной тенью следовал телохранитель. Разглядывала могилы, надгробия, читала эпитафии и чувствовала себя героем повести Джерома. Ага, той самой, «Трое в лодке, не считая собаки». Проникалась духом столетий, благостью пространства и прочей трансцендентальной чепухой. Солнышко греет, малыш сопит, деревья шумят, травка зеленеет… благолепие и красота! Кладбище, правда, вокруг, но разве это мешает сливаться душой с окружающим тебя миром? Мне – не мешает. Магия земли, она ведь еще и к некромантии склонна. Вот и потянуло меня на кладбищенскую лирику. Когда я вернулась, на участке Кальжетовых было чистенько. Даже ограду дедок умудрился подкрасить! И это за какой-то час… опыт не пропьешь. Я наградила его еще одним рублем и попросила оставить меня одну. Ненадолго. Можно даже далеко не уходить. Все закивали, и я осталась одна. Подошла к обелиску Алины, коснулась рукой… – Здравствуй, Алина. Привет тебе от Андрея… Показалось мне, или тревожно зашумели кипарисы? Как будто меня кто-то слушал… может ли быть такое? Не знаю и знать не хочу. Но если слышит – пусть слушает. – Я узнала его случайно и хочу сейчас сказать одно. Он – пожалел. Ты победила. Он искренне горевал о самом лучшем и светлом, что было в его жизни. О тебе. Если бы можно было вернуться назад и все переиграть, он бы остался. Он клялся мне в этом перед смертью, а в такие минуты не врут. Он любил тебя. Может, только тебя и любил за всю свою жизнь. И просил положить это в твою могилу. Я вытянула руку с медальоном и разжала пальцы. Металлический кругляш упал на землю, и та зашевелилась, повинуясь моей воле, он канул в комья земли, как в воду. Это даже сил особых не потребовало. – Он сказал, что твой локон уйдет с ним в вечность. И память. И его любовь. Помни это и прости его. Прости, но он себя никогда не простит. Он ушел непрощенным. Ветерок скользнул по моему лицу, и я вдруг… ощутила. Это было как укол боли. Острой, подсердечной… Алина тоже была здесь. Она мучилась и из-за своих родных, и из-за Андрея, и… она не могла уйти. А вот сейчас… Прохладное прикосновение, словно тонкие пальцы провели по лицу. – Спи, Алина. Ты отомщена. И легкий вздох, словно вдаль уносится нечто невесомое.