Но Линде нравилось. Наверное, потому, что слуги не выглядели запуганными, крестьяне были спокойны, а во взглядах, которые люди кидали на лэра Винона, было уважение. Его не боялись. От него не ждали подвоха, не ждали зла или подлости. Знали, что все будет по справедливости, а это – важно. Никому не хочется играть в игру, если вторая сторона всегда поменяет правила под себя, это понятно. Линда с удовольствием осмотрела и дом, и земли, а потом отдала должное отличному обеду, который приготовила… Да-да. Именно тетушка Мори. У них с лэром Виноном все было настолько серьезно, что женщина отказалась выходить за него замуж. Отец признался Линде и посмотрел на нее с надеждой: – Может, ты с ней как-нибудь поговоришь? А? – Поговорю, если хочешь. А ты женишься? – Ты против не будешь? – Буду. За, – честно сказала Линда. – Пап, ты у меня такой замечательный! Разве вы не заслуживаете счастья? Сколько вы уже вместе? – Да уж лет десять… – Вот. А если вы мне еще и братика или сестричку подарите – вообще замечательно будет. – Не подарим. После второго малыша Мори рожать запретили. – Ну и пусть. У нее двое есть, у тебя я, а если что – помочь ее детям ты ведь не откажешься? Линда помнила сыновей тетушки Мори. Кажется, их тоже звала военная служба? На заставе она давно не была, но в детстве все малыши играли вместе, и неважно, кто там родители. – Уже помог. Но я рад, что ты не против, – лэр Далг разглядывал дочь. Серьезно, вдумчиво. – Ты выросла, малышка. – Так выросла – или малышка? – Выросла. И малышкой тебя даже называть неловко. – Но я тебя все равно люблю, пап. Ты у меня самый лучший. Лэр Далг улыбнулся дочери: – Я тебя тоже люблю. А ты мне внуков подарить не хочешь? Линда покачала головой: – Папа, я пока к этому не готова. – А когда готова будешь? – Да кто ж его знает? – Болит еще? – Винон спрашивал со знанием дела. Но Линда только улыбнулась: – Болеть, наверное, будет всегда. Сам понимаешь, больно ранит несбывшееся. То, чего в моей жизни никогда не будет… никогда… – Но может, будет нечто лучшее? Линда пожала плечами: – Может, и так. Юры нет, мне придется жить своей жизнью. Я уже начала и буду продолжать в том же духе. – И чем ты хочешь заниматься? Путешествовать? Линда подумала пару минут: – Не знаю. Мне понравилось путешествовать, но дороги – это не мое. Я себя чувствую не так. Неправильно… не знаю, как это выразить. – Я знаю, – успокоил дочь лэр Далг. – Ты – маг земли. Тебе нужен кусочек земли, который ты будешь считать своим. А пока привязки не произошло, тебе будет сложно. – Даже так? – Да. Поэтому я и возделывал Креси, не жалея рук. Мне хотелось бы, чтобы ты стала здесь своей. Ты его… чувствуешь? Линда пожала плечами: – Не знаю. Нам о таком в академии не рассказывали. – Так об этом и не рассказывают, – хмыкнул лэр. – Это скорее из уст в уста передают. А маги считают это ненаучным, только вот я не первый год на границе. Насмотрелся. Магу земли, дочка, нужен тот клочок земли, который он считает родным. Который будет жить в его сердце. И если он будет туда возвращаться, все будет правильно. Придет, напитается силами – и снова в путь. Или просто жить там будет. – Магу воды нужно озеро? – Магам воды нужно или озеро, или река, или ключи, или что-то такое… все реки мира – одна река. Но и им тоже нужно куда-то возвращаться. – А огонь? Воздух? – Посмотри на свою рыженькую подругу. Она маг огня – и что она делает? – Горит, – рассмеялась Линда. – Из нас троих Селия горит ярче всего. – Вот ты и поняла. Пока горит огонь, пока душа горит – она жива. Потухнет – умрет. – А воздух? – Воздуху легче всего. Они легкие, они ветреные бродяги, они везде приживутся… – Юри мог бы прижиться здесь? – Линда спрашивала уже более спокойно. Болело, да. Но не так, как год назад, и слезы не катились сами собой, и куски души, словно по живому, не вырывало… Уже легче. – Ветер везде может прижиться. А вот остаться… – Остаться? – Смена мест, лиц, впечатлений… это ветер, детка. Маги земли и маги воздуха обычно не уживаются, если ты об этом. Воздух хорошо уживается с огнем, земля с водой, с огнем, но не с воздухом. Слишком уж он для нее легковесный… – Понятно. А насчет дома – нет. Я себя не чувствую дома в Креси. Прости, пап. – Дай время. И Лин, я не просто так спросил. Может, тебя еще кое-что заинтересует? – Что? – У нас тут сосед есть… не сказать что старый, не женат… – Папа! – Дочка? – лэр Далг был сама невинность. – Сводником заделался на старости лет? – Внуков хочу, – выражение лица у Винона было таким, что Линда фыркнула. Вот же ж! Разморковь твою капусту! И ругаться не получается… повезло ей! У нее не только отец – у нее еще и замечательный друг. Которому можно сказать что угодно. Выложить все, что у тебя на душе. И тебя не осудят, тебя поймут, поддержат – разве этого мало? – Папа, не надо пока. Ладно? – Хорошо. Но ты подумай, сосед у нас – золото. – Что ж его никто не откопал, коли так? – У всех свои раны, детка. – Вот. Мне своих хватает, еще я с чужими возиться буду. – Я тебя не неволю, сама знаешь. Линда кивнула. Знала. – Пап, давай об этом потом. – Договорились. Но с Мори ты поговори, хорошо?