Париж нацелил ладонь на Рика. Зал затих. Казалось, за спиной у Рика никого нет, и все происходит без свидетелей, словно на репетиции спектакля. Картинка на экране сменилась изображением Рика. На него смотрели десятикратно увеличенные собственные глаза. Цепкий, мрачный взгляд бойца. Рик убрал с брови пакет с растаявшим льдом. Каждая капля воды на экране раздувалась до непомерной величины. — Взгляните на него! Этот молодой человек — Рик Омикрон. Париж медленно вышел из-за стола и двинулся к трибуне — плавно, хорошо поставленной походкой, словно опытный актер, блестяще исполняющий разученную роль. — Этот парень — наш земляк. Он родился и вырос в секторе Омикрон. Был одним из лучших в своем поколении — сильный, умный, выносливый. Все шло своим чередом. Рик подавал надежды и мог бы занять высокое место в обществе Коммуны, он даже поступил на службу и стал патрульным. Но он предпочел сбежать из сектора. Париж продолжал излагать факты из путешествия Рика вместе с друзьями по вертикали великой башни так, словно сам прошел весь этот путь. Все это время Рик неотрывно следил за Майей, но лицо девушки оставалось непроницаемым как у куклы. Наконец Париж закончил на побеге Рика из резиденции Эпсилон. По словам Председателя все выглядело так, словно Рик — эксцентричный, жестокий авантюрист, потакающий своим прихотям и плюющий на остальных людей, включая близких. — …не подумав о своих сородичах, бросив близких, он пустился в новое бегство, чтобы попасть в нулевой сектор и запустить протокол, смысла которого даже не понимает! Потрясающая халатность! Удивительное равнодушие к судьбе остальных людей! Он даже не потрудился узнать, как эти действия отразятся на наших судьбах. Париж перевел дух, переменил позу и ринулся в новую атаку: — И вот он перед нами. Блудный сын вернулся в родной дом. Посмотрите на него, посмотрите хорошенько! Вглядитесь в эти глаза, там просто полыхает адский огонь! Он готов испепелить меня, это ненависть в чистом виде, а за что? Только за то, что я сказал правду. Но я еще не закончил, о нет, друзья мои. Париж навис над трибуной, как летучая мышь, готовая к броску. Рик снова перевел взгляд наверх, к потолку. Париж гремел: — Стоило Термополису превратиться в космический корабль, на наши головы обрушилась целая лавина бед. Бунт анархистов и дикарей из мятежных секторов охватил Термополис и грозил развалить государство. Варвары хотели утопить нас в крови и пировать на трупах, дожирая и без того скудные крохи, отложенные на черный день. А знаете, кто побывал там до начала мятежа? Рик Омикрон. В самом Эпсилоне начались волнения среди граждан, неполадки в работе техники. Главный центр управления неделю оставался обесточен, а значит глух и слеп. От напряжения сгорело несколько блоков памяти в центральном компьютере, произошли пожары. Эпсилон захватил боевой отряд сепаратиста Креза из Коммуны Омикрона и взял все Правительство в заложники. Только чудом нам удалось избежать краха. И как вы думаете, по чьей наводке эти бандиты явились в нашу цитадель? С кем они вели переговоры по захвату цитадели, кого Крез хотел сделать вторым человеком? Рика Омикрона! Наконец, среди людей поползла странная болезнь, вызывающая головную боль и приступы ярости. Я видел этих несчастных и клянусь, что не наблюдал ничего более страшного. Человек утрачивает способность читать, понимать речь, становится раздражительным, агрессивным, а в самом конце превращается в безумную тварь, одержимую только одним инстинктом — желанием убивать. Мы были вынуждены уничтожить самых буйных, а других заперли. И так происходило повсюду, по всей башне. Как вы думаете, когда это началось? Сразу после того, как этот человек сбежал из цитадели! Бунты, аварии, эпидемия! Вот что нам принес этот молодой человек, Рик Омикрон. Рик снова смотрел на Парижа, невольно любуясь метаморфозами в мимике Председателя. Да, этот человек был отменным лицедеем. Сейчас его лицо выражало решительность и праведный гнев отца нации. — Но мы выжили, устояли перед лицом испытаний, стали крепче и сильнее. А теперь он здесь, перед нами, и мы можем задать ему вопросы. Нет! Мы обязаны задать вопросы — чтобы отдать долг тем, кто погиб по его вине! Итак, Рик Омикрон, ты готов держать ответ перед лицом народа? Рик мрачно разглядывал Парижа, прикидывая, куда бы врезать, появись такая возможность. — Посмотрите на него, — зловеще проговорил Председатель. — Он молчит! Похоже, ему нечего сказать. Или он рассчитывает отделаться молчанием? Нет, Омикрон, не получится! Ты ответишь за все преступления, какие совершил перед лицом народа Термополиса. Париж драматически вгляделся в зал. — Дорогие друзья! — он покачал головой. — Мне крайне тяжело делать это, наверно потому, что предателем оказался не чужак, а наш земляк. Но такова суровая необходимость, — он вновь уставился на Рика. — Я задам тебе простой и понятный вопрос, Рик Омикрон. Ты еще можешь облегчить свою участь. Париж нажал на кнопку в трибуне, и на экране появилось изображение Авроры. Картинка была плохого качества, зернистая и со смещением. Однако запись ожила, и в зале зазвучал голос девочки, спокойный, немного печальный, призывающий все молодое поколение следовать за Риком. — Это Аврора, сестра Рика. Его сообщница, возможно, еще более опасная, чем старший брат. Отвечай, Рик, где находится Аврора? Рик взвесил в руке пакет с холодной водой, словно размышляя, можно ли использовать его в качестве снаряда. Париж, похоже, догадался о намерениях, и чуть пригнулся. Рик хмыкнул и бросил пакет на пол. Тот с влажным шлепком лопнул. Потекла вода. Медленно, пробуя каждое слово на вкус, Рик произнес: — Странно, что мне вообще дали слово. — Мы не варвары, — фыркнул Париж. — Даже преступникам мы даем возможность высказаться. Поэтому говори, пока можешь. Рик приложил руку к сердцу: — Благодарю за великодушие, Председатель. Вы так щедры, что у меня даже слезы наворачиваются. — Хватит паясничать! — рявкнул Париж. — Отвечай на вопрос. Где сестра? — Аврора? Не знаю, — Рик подумал и добавил. — Я и сам хотел бы знать. Не мигающие глаза Парижа готовы были выскочить из орбит. — У тебя был шанс, — проговорил он загробным голосом. — И ты его упустил. Поразительно, насколько ты оказался глупым. А мог бы послужить родине…. — Эй, Париж! — прервал его Рик. — Мне надоело слушать твои сентенции. Ручаюсь, половина публики в зале уже спит, а другая не помнит, зачем вообще сюда пришла. Париж открыл и закрыл рот, как рыбина, вынутая сачком из аквариума. — Дай-ка я кое-что скажу, пока вы не отрубили мне микрофон, — Рик устроился на стуле поудобнее. — Ты сам заинтересован в этом, Председатель. У меня есть ответы на кое-какие другие вопросы, которые тоже очень тебя волнуют. Я знаю, что волнуют, еще как. Вот что, Париж. Ты много и складно говоришь, но твой репертуар явно нуждается в дополнении. А вы, люди Термополиса, слушайте, пока у вас есть такое право и думайте, пока можете думать. Мне плевать, верите вы мне или нет, но я скажу то, что должен. Все, что касается стыковки Башен — это не заслуга Правительства и уж тем более Империи. Это автоматическая программа под названием «Иерихон», активированная мной из центра управления цитаделями для спасения человеческой расы на случай масштабной угрозы. Ни Париж, ни кто либо еще ничего здесь не решают. Они так же бессильны, как и любой другой человек… — Мерзавец! — завопил Париж. Рик удивленно глянул на него — он впервые видел Председателя в таком состоянии. — Да как ты смеешь клеветать на меня? — придушенно шипел Париж. — Слушайте все! — Рик легко перекричал Председателя. — Правительство лгало вам все это время! У них была возможность пустить в сектора энергию, дать людям свет и тепло, но они не делали этого! Не делали, потому что боялись потерять над вами власть! Пока вы выживали в своих закрытых мирах, они контролировали всю башню. Я был там, в Эпсилоне и видел все собственными глазами. А когда я запустил «Уран», автоматика взяла на себя полный контроль над башней и дала Термополису энергию! Вот она, правда! — Ты лжешь! — орал Париж. — Это наглая ложь! Он спохватился и отключил Рику микрофон, а тот продолжал кричать, но звук его голоса тонул в огромном пространстве амфитеатра. Париж снова улыбнулся: — Друзья мои, как видите, этот человек очень коварен. Он умело использует факты, чтобы склонить их на свою сторону, он манипулирует вашими чувствами, но мы прекрасно знаем цену его гнилым словам. Совершенно ясно, что Омикрон сам преследует цель захвата власти. Еще по прибытии в Эпсилон я заметил, как он проявляет интерес ко всему, что касается систем управления и возможности влиять на благополучие цитадели. Дело в том, что Омикрон — тут Париж взглянул на Майю — носитель генетического ключа, который был заложен создателем цитаделей Архимедом Спанидисом. Именно этот ключ позволяет управлять Термополисом и запускать программы типа «Уран». Омикрон понял, что владеет редким даром, а значит, способен захватить власть. Все очевидно, друзья, граждане, соратники. Этот человек пытался и будет пытаться захватить власть над человечеством, чтобы создать тиранию и диктатуру, а всех нас превратить в рабов! Париж взмахнул руками, словно и вправду собирался взлететь. — Нет! — крикнул Рик. — Это не так! Никто его не услышал, все смотрели на Парижа. — Отсюда становится понятно, почему на нашу долю выпало столь много испытаний. Все это — его рук дело! Этот человек не остановится ни перед чем, чтобы захватить контроль над Пространством и нашими жизнями. Это настоящий злодей, само воплощение зла и всего худшего, что породило наше общество. Монстр! Рик перестал кричать; он обернулся, чтобы посмотреть на аудиторию, но лица сливались в белесое месиво. Он пытался поймать взгляд Майи, но та прятала глаза, опустив голову. Остальные члены Правительства тоже делали вид, что его не существует. А Париж продолжал вещать: — Эпидемия — его рук дело! Это он распространил среди населения древний вирус, чтобы уничтожить старшее поколение, а младшее зомбировать и превратить в говорящие орудия труда. Он похитил и спрятал где-то детей, наших детей, а сестру подбил на участие в мятеже. Вот какова истина, дорогие друзья. Возникает справедливый вопрос: что делать? Он не хочет отвечать перед законом. Не желает ничего говорить… Взгляд Парижа наткнулся на что-то в партере. Рик обернулся. Из бокового хода вышли двое низеньких людей, в которых он мгновенно узнал канцлера Като и наместника Вонга. Оба сановника неторопливо прошли мимо рядов, ласково улыбаясь ближайшим слушателям, взошли на сцену и поприветствовали Парижа. — Господин канцлер… — начал было Париж, но Като сделал знак, чтобы тот продолжал и быстро уселся со своим подчиненным в заранее приготовленные кресла. — Гм… — Париж быстро оправился. — Итак, Рик Омикрон не желает сотрудничать с Правительством. Прикидывается, будто ничего не знает, хотя сразу понятно, что ему известно многое. Рик снова мельком глянул на потолок, потом осмотрел стены, сначала левую, потом правую. То, что он увидел, стало очевидно — изменения бросались в глаза, но, похоже, никто ничего не подозревал. — В сложившейся ситуации нам не остается ничего иного, как прибегнуть к крайним мерам. В истории Термополиса и так было слишком много насилия, и речь идет о нашем сородиче… — Париж изобразил что-то вроде скорби на гладком лице. — Мы должны быть тверды. Только так можно решить проблему, иначе не справиться. Этот юноша — варвар. Многие из вас, дорогие друзья, родились и росли в сходных условиях, но вы сумели сохранить человеческий облик. В отличие от него. Он не смог обуздать свою звериную суть. — Париж вздохнул, помедлив. — Мы очень гордимся нашим государством, потому что сумели сохранить цивилизацию. Однако наш мир в опасности — по его вине. Цивилизованный человек отличается от варвара тем, что варвар понимает только силу, а цивилизация построена на разуме и культуре. Но как уберечь цивилизацию от варварства? Трагедия в том, что культура и доводы разума варварами понимаются как слабость. Поэтому, чтобы сохранить цивилизацию, нужно прибегать к силе. Пауза. Париж обвел глазами зал и добавил: — Рик Омикрон должен умереть. В зале установилась мертвая тишина. Слышались шорохи, шуршание одежд и благодаря этой внезапной тишине можно было расслышать отдаленный гул — то говорил Термополис. Рик ощутил слабый сквозняк, тянувший по ногам. — Прошу вынести этот вопрос на голосование коалиционного совета. Кто за то, чтобы… — Секунду. Париж замер. Канцлер Като слегка откинулся в кресле и сказал: — Извините, что перебил. Возможно, мы пропустили эту часть, но почему обвиняемому не предоставили слово? У нас даже самый опасный преступник имеет право высказаться. — О, несомненно, господин канцлер! — подхватил Париж. — У Рика Омикрона была такая возможность, и он ею воспользовался. — Нет! — закричал Рик. — Омикрон пытается что-то сказать, — заметил Като. — Но я ничего не слышу. Вы что-нибудь слышите, Вонг? — Абсолютно ничего, — подал тот голос. Казалось, даже с пяти метров до Рика донесся скрежет зубов Парижа. Тот облизнул губы, быстро, по-змеиному мелькнул язык. Рик ощутил, как его собственное дыхание усиливается аппаратурой. — Так что вы пытались нам сообщить, Рик? — спросил Като. — Что Париж лжет, — заявил Рик. Като помолчал, обдумывая эти слова. — Это весьма серьезное обвинение, — сказал он. — Вы готовы привести веские аргументы в подтверждение?