– Петр, – ответил незнакомец и кашлянул, глядя на свои руки в ковше. У Лиды опустились руки, а вместе с ними медный ковш. Лида молчала. С этим именем у нее были плохие ассоциации, но ведь парень не виноват! И она заставила себя произнести: – Очень приятно, Петр. И поняла, что он не поверил ей. «Ой, я дура, обидела человека ни за что, надо срочно исправлять ситуацию». – Петр… – она отставила ковш и нарочно заставила себя лишний раз произнести его имя, – покажите ваши руки. Остальные гости припали к окнам, выходившим во двор, и с радостным удовлетворением смотрели, как двое стояли, взявшись за руки, у забытого казана. Первым опомнился Витя и с криком «Э, да у них так плов подгорит!» бросился во двор. Этот крик всех привел в радостно-приподнятое настроение, все засуетились, рассаживаясь за столом, Витя внес спасенный плов, но никто к нему не притрагивался, все ждали. Хотя это и держалось в страшной тайне, для всей компании это был секрет Полишинеля – сегодня Константин сделает предложение Кате. И вот торжественный и романтический момент – Костик встал на одно колено и протянул любимой бархатный футлярчик с кольцом. Потом дружно пили за здоровье жениха и невесты, съели весь плов и дрались за самое вкусное – зажарки со дна казана, танцевали до утра и встречали весенний рассвет. А когда назавтра Петр провожал Лиду до дома, то у подъезда под завороженный взгляд девушки он, как фокусник, вытащил из внутреннего кармана джинсовой куртки немного помятую белую гвоздику… Декабрь 1981 года Лида бежала так, что сердце того гляди выпрыгнет. «Только бы успеть, Господи, сделай так, чтобы не случилось ничего не поправимого!» Тяжелые зимние сапоги, пусть и очень модное, но тяжелое, то самое драповое пальто с енотовым воротником отнимали много сил. «Как хорошо, что перенос во времени дает оздоровительный эффект, раньше я упала бы уже на полдороге». Когда Таня позвонила и сказала, что Алексей срочно поехал к Константину, что там Петя и они собираются проводить какой-то эксперимент, а Петя согласился стать испытателем, Лида поняла, что этот несносный, гадкий, упертый солдафон, да-да, старлей, но это дела не меняет, все-таки не послушал ее. Что толку было с ним спорить, раз у него снова случился рецидив, вбил он себе в голову, что она должна вернуться в первую реальность, к мужу, к семье, и все тут! Она сама уже ни на чем не настаивала, но он упорствовал, видимо, так по его понятиям должна выглядеть жертва во имя любви. Когда Лида ворвалась в калитку, сосед справа ошарашенно крутил головой, провожая ее стремительный бег, а доберман даже гавкнуть не успел, у нее открылось второе дыхание, и она начала кричать еще на улице. Она кричала, взбегая на крыльцо, распахивая незапертую дверь, пробираясь темной прихожей. И наконец с воплем ворвалась в лабораторию. – Не-е-ет!!! Но увидела только, как силуэт любимого человека – да! да! она давно уже себе в этом призналась – скручивает темпоральный луч, как он становится прозрачным и тает в воздухе. Разделения сознаний не произошло! Она не успела… «Вот и 1981-й заканчивается. Я здесь уже пятый год, – совершенно невпопад подумала Лида. – Сколько я еще здесь протяну? Хочу ли я здесь «тянуть»? Зачем-то в МГУ поступала, ночей не спала, теперь в этом нет никакого смысла, я не хочу будущего без Пети. Что же это такое происходит – сначала потеряла мужа в первой жизни, теперь любимого человека в этой реальности. А Константин! Как он мог? Он же ученый, где его высокая ответственность за судьбы людей, участвующих в его экспериментах?!» – Лида, поверь, он сам требовал провести эксперимент, он просто вынудил меня сделать это! Как я мог отказаться от такой возможности! Я слаб, я ученый… Он очень хотел, чтобы ты имела возможность вернуться назад в будущее. Это она что, вслух думала? Видимо, у Лиды на лице отразилось недоумение, и Константин пояснил: – У тебя все на лбу написано. Тебе на меня обижаться не надо. Вам стоило бы расставить все точки над «i» в ваших отношениях. Почему он сомневался, что дорог тебе? Почему твой не существующий в этой реальности муж не давал ему покоя? Почему он все время сравнивал себя с ним и, видимо, сравнение ему казалось не в его пользу? – Замолчи! Разве тебе не понятно? Он любил меня! Он был уверен, что делает мне лучше, открывая дорогу в прошлое, то есть будущее, ну, ты понял. Ему надо было, чтобы я сделала свой выбор в его пользу не от безысходности, возможно, так ему казалось, а свободным сердцем… Дурак! Что за дурак! Лида закрыла лицо руками и зарыдала. Алексей обнял ее и усадил на диван. – И что же сейчас с ним произошло? Ты можешь гарантировать, что он жив? – спросил он у Константина. Тот сделал ему страшные глаза, потому что Лида перестала рыдать и с ужасом посмотрела на Лешу. – То есть я хотел сказать… – начал оправдываться Алексей, но Константин его перебил: – Мне очень жаль, что эксперимент не удался. Однако я абсолютно уверен, что машина в полном порядке и он благополучно переместился, что он жив-здоров. Но раз здесь не осталась его «основа», так сказать, значит, разделения сознаний не произошло. Давайте не опускать руки. Я буду продолжать работать, а вы не будете терять надежды. Ведь там, в будущем, куда я его отправил, есть я и есть готовая машина времени. – Нет тебя там, вы же переместились из 2020 года с симбиозом сознаний, а значит, тел ваших там не осталось, – перебил его Алексей. – Это так, ты все хорошо усвоил. Но наших тел нет там только после 15:00 20 апреля 2020 года. А вот в 12:00 19 апреля мы там есть! Поэтому я и отправил его в эту временную точку. – Костик, миленький, скажи, это означает, что он может вернуться ко мне хоть прямо сейчас? – встрепенулась Лида. – Он возникнет там в своем теле со знаниями всех его перемещений и реальностей, расскажет, что 20 апреля произойдет сбой программы, ты все проверишь, починишь и вернешь его обратно? И вдруг, как будто в качестве иллюстрации к Лидиным словам, воздух в лаборатории задрожал, стал словно осязаемым, затем нарисовался силуэт и стал приобретать телесную плотность – это темпоральный луч отпускал свою «добычу», и вот уже перед друзьями стоял Петр. Лида на ватных ногах хотела броситься ему в объятия, но пол почему-то стал стремительно подниматься, мгновение, и он уже больно хлестнул ее по щеке, а свет вдруг погас. Целый день без нее. И безумный страх, что придется без нее прожить всю жизнь, если Костик не сможет меня вернуть назад. Я – дурак. Почему я раньше этого не понимал? Теперь мне наплевать, что у ее «взрослой основы» был муж. Моя Лида и Лидия Леонидовна из 2020 года – разные личности. Только бы получить шанс все исправить! Только бы вернуться! Лиду привели в себя, Петр напоил ее горячим сладким чаем с куском Катиного морковного торта, на которые она была большая мастерица, и уложил на диван, накрыв теплым пледом. Алексей позвал Константина и Петра на кухню. – Лидочка, ты побудь тут одна, без Пети, пять минут, не больше, мне нужно переброситься с мужиками парой слов. Петр тревожно оглянулся на нее, но Лида успокаивающе ему кивнула. На кухне Алексей объявил: – К завтрашнему дню жду от каждого подробный отчет о случившемся. Встречаемся в 9:00 около моего подъезда. – Он повернулся к Петру: – Оттуда до Склифа рукой подать. – Нам точно туда надо? Может, пока обойдемся консервативным амбулаторным лечением? – Шутить будешь в палате у Семецкого. – Он в Склифософского? Значит, привезли на «скорой». Значит, скорее всего, травма. А иначе в госпиталь положили бы. – Угадал – неудачное приземление с парашютом в Польше, черт бы подрал этих братьев-демократов, военное положение пришлось вводить. У полковника какой-то сложный перелом лодыжки. Его переводят в госпиталь завтра после обеда, но наши отчеты он должен увидеть уже с утра. Разъехались. Петр повез Лиду домой. Алексея забросили на станцию, он сказал, что ему так удобно, но, скорее всего, ему было просто неудобно быть третьим лишним. Утром полковник Семецкий встретил посетителей в кровати, с ногой в системе скелетного вытяжения, которая напоминала пыточное сооружение, только не средневековое, а ультрасовременное. – Доброе утро, товарищ полковник! – дружно приветствовали гости Юрия Владимировича. – Как ваше здоровье? – Не дождетесь! – улыбнулся Семецкий. – Меня уже столько раз пытались прикончить, что в организме выработался иммунитет, все заживает как на собаке. Сегодня переведут в родной госпиталь, правда, не представляю, как меня со всей этой конструкцией втиснут в больничный рафик. А в госпитале я быстро встану на ноги, даже не надейтесь бездельничать в мое отсутствие. – Юрий Владимирович, вчера в ваше отсутствие произошло два чрезвычайной важности события. Докладывать по форме? – Ну, коль не шутишь. – Товарищ полковник, разрешите доложить! – гаркнул Лешка. – Хватит глотку драть, товарищ старший лейтенант, ближе к сути. Полковник Семецкий не любил формализма в отношениях с подчиненными, к общению по уставу он прибегал только в самых крайних случаях. И вот Алексей коротко, в телеграфном стиле, ввел полковника в курс дела, выкладывая перед ним три отчета – два многостраничных от друзей-комитетчиков и один, уместившийся на половине листа, от Константина. – Сегодня же ко мне в госпиталь, в 18:00! – Приказ начальника рокотал как приближающаяся гроза, значит, будет втык за самодеятельность, догадались друзья. – Сначала получите выговор за самоуправство, а потом приступим к разбору случившегося. – …Константин, но вы же не ребенок! Ваша научная пытливость не оправдывает равнодушного отношения к добровольцу, его судьбе и даже жизни. Алексей, а как ты мог не остановить этот эксперимент! Как ты вообще его разрешил?! А ты, Петр, чем ты думал, когда шел под дуло этого «гиперболоида»? Это ведь сродни самоубийству! Полковник Семецкий грохотал, как бог-громовержец Перун. – Для начала устный выговор обоим. Константину – общественное порицание и домашний арест, сиди и дорабатывай свою машину! Алексею три наряда вне очереди, будешь у меня топтуном в Лосином Острове: дурная голова ногам покоя не дает – это про тебя. А ты, – обернулся Семецкий к Петру, – отправлю-ка я тебя в командировку на полгода в такую тмутаракань без электричества, что ты думать забудешь про всякие глупости. «Какие-то это несерьезные наказания, кажется, гроза пронеслась мимо», – догадались друзья. – Ему нельзя в командировку, товарищ полковник, он через три месяца женится, – вступился за друга Алексей. – Так что ваши предостережения насчет глупостей опоздали, он уже сделал глупость – подал заявление в ЗАГС, – съязвил Константин. – Это что ж, когда ты сам подавал заявление в ЗАГС – тоже глупость делал? – «злобно» завращал глазами Алексей. – За сестру ответишь. – Отставить разговорчики! Ладно, командировку отменяю, что возьмешь с влюбленного дурачка. Женись, даю тебе свое отеческое, то есть командирское, благословение, – улыбнулся Семецкий, быстро остыв от гнева. – Юрий Владимирович, вы у меня на свадьбе – первый гость! Посаженым отцом будете! – растянул рот в счастливой улыбке Петр. Не то чтобы он всерьез верил в эту командировку, но порадовался, что на этот раз начальственный гнев его не задел. – Мне кроме вас надеяться не на кого, Павел в Афганистане, сами знаете. Отца Петр потерял рано, когда был еще совсем крошкой, мама воспитывала его и его старшего брата, Павла, одна, в детстве на вопросы об отце отвечала, что он был летчиком. Только когда Павел стал старшеклассником и задумался о будущем, а Петр еще бегал в пионерах, мама рассказала им о подвиге Василия Егоровича, который служил в авиационной эскадрилье Особого корпуса; в ноябре 1956 года в Венгрии производил аэрофотосъемку и погиб, возвращаясь с задания. Мама рисковала, раскрывая подробности гибели своего мужа, ведь даже пятнадцать лет спустя тема антикоммунистического бунта Венгрии была под негласным запретом; это стало откровением и для Павла, и для Петра. И Павел, как и отец, выбрал «такую профессию – Родину защищать». Младший, Петр, пошел по стопам старшего брата, мамино признание стало тем фундаментом, который прочно держал его на всем протяжении долгого и трудного пути к выбранной профессии. Когда Петр получил свое первое самостоятельное задание – наблюдать за странным ученым, который изобретал что-то на своем дачном участке, – он с энтузиазмом включился в процесс. Но когда понял, что помогает изобретать машину времени, упал духом, ведь он был достаточно эрудированным человеком с широким кругозором, чтобы понимать, что путешествия во времени – это предмет изучения для фантастов, а не для серьезных ученых. Вот в 1975 году, как изложено в материалах дела, с которыми он ознакомился, приступая к работе, во время первого включения странного агрегата произошло отключение электроэнергии по всему дачному поселку – таким курьезным оказался результат многомесячной работы Василия Ивановича. Однако уже в 1977 году, то есть спустя всего лишь пару-тройку лет с начала работ, Василий Иванович смог продвинуться в своих изысканиях довольно далеко. Петины отчеты всерьез заинтересовали Комитет, и операции «Фотоальбом» был присвоен наивысший класс секретности, что означало также увеличение финансирования. Скоро весь дачный дом Новикова-старшего был нашпигован новейшим шпионским оборудованием, благодаря которому и была выявлена попытка внедрить подслушивающее устройство вражескими разведчиками. Как могла произойти утечка информации, установить не удалось, но наиболее вероятным представлялось, что Василий Иванович мог сам в разговорах с бывшими коллегами по бывшей работе сболтнуть лишнего. Петр отдал этой операции всю жизнь. Он понял, что работал с действительно гениальными учеными, Василием Ивановичем и Константином Васильевичем, намного опережающими свое время. Он помогал им, создавал комфортные условия для работы, как мог, оберегал их. Оберегал также и от излишнего внимания со стороны американской разведки, именно поэтому с чувством глубокого удовлетворения «согласился» работать на американские спецслужбы: когда Джон Смит предпринял попытку «завербовать» его, не заставил себя долго упрашивать. За несколько лет проведения американской операции «Библиотека», когда штатовцы следили за Новиковыми, Петр «заработал» для государства несколько десятков тысяч долларов, а американцы не могли продвинуться дальше создания и совершенствования омолаживающей машины вместо реальной машины времени. И вот многолетние труды были наконец вознаграждены – после нескольких практических экспериментов 20 апреля 2020 года Константин решился на первое полноценное включение машины времени. Петр получил задание от своих американских работодателей закрепить следящий микрочип, с тем чтобы снимать показатели работы машины и иметь видео- и аудиозапись всего происходящего. В ФСБ микрочип перепрошили, американцы должны были получить отчет, устраивающий наши службы, но во время крепления этого злосчастного чипа что-то пошло не так. Петр оказался в 1977 году; он тотчас отправился в КГБ к своему руководителю из первой реальности Семецкому Юрию Владимировичу и доложил обалдевшему подполковнику, что он переброшен из 2020 года и у него в голове два сознания – первое из 1977 года и второе из 2020 года. Когда потом он вспоминал первые дни в новой действительности, сам удивлялся, как его не отправили в психушку! Помогло то, что уже был сигнал от председателя дачного кооператива и соседа Новиковых, от секретного сотрудника Марка Маратовича, а еще то, что Семецкий не просто так был назначен руководителем по этому направлению. Юрий Владимирович оказался человеком увлеченным, любящим фантастику, и к тому же рассказ Петра был достаточно строен и правдоподобен, чтобы комитетчик не стал торопиться сдавать психиатрам на опыты своего сотрудника…