Лида стояла, не решаясь шагнуть за калитку. Когда ее глаза наконец адаптировались к освещению, оказалось, что перед ней стоит страшный человек, заросший, как леший, серой бородой, с глазами, горящими нездоровым блеском, с нечесаными волосами до плеч. Он улыбался ей, но улыбка эта больше походила на звериный оскал. Зверь тот был, правда, скорее подлая гиена, чем матерый волк, но от этого Лиде было только страшнее. – На ловца и зверь бежит! И без маячков справился, – страшным сиплым или, может быть, простуженным голосом – «где он в такую теплынь простудился?» – проговорил этот нечесаный леший. – Иди сюда, деточка. – И он схватил Лиду за руку. Лида инстинктивно попятилась, стала озираться в поисках помощи, вскрикнула: – Вы что? Отпустите! Вдруг из окна дачи пришла неожиданная помощь, Василий Иванович высунулся и закричал: – Да ты что, белены объелся? Не трогай ребенка! Леший обернулся, ослабил хватку. Лида вырвалась и бросилась к кустам сирени. За спиной раздалось сиплое ворчание, а потом топот. – Бежим отсюда! – заорала Лида друзьям и бросилась вперед, к станции, к людям. Это вам не капитализм, сейчас никто отворачиваться не станет, люди обязательно помогут, если за детьми гонится взрослый мужчина. Ирку дважды приглашать не пришлось, Витька замыкал команду юных бегунов. Красиво бежали, колонной; сзади хрипел леший. Троица выжимала из себя, что могла. А топот сзади вдруг смолк. Витя оглянулся, никого. – Остановитесь, он отстал! – крикнул он девчонкам. – Лид, что случилось-то? Лида заозиралась: за ними действительно никто не бежал. Странно, длинная улица пуста, до станции километр, не меньше, почему преследователь передумал? Через пару секунд она поняла, что преследователь не передумал. Сзади, набирая скорость, приближалась та самая «копейка», что стояла около дачи. – Все потом объясню! – крикнула Лида и бросилась вперед. Ребята снова поднажали, но на прямой улице у них не было шансов против автомобиля. Вот машина уже совсем нагнала бегунов, еще мгновение, и Витька будет сбит ударом бампера! Лида оглянулась и, в одно мгновение оценив ситуацию, крикнула: – За мной, в проулок! – и резко взяла влево. Между заборами пролегал так называемый пожарный проезд. Проездом он действительно только назывался, дорога была узкая, давно заросла травой по пояс, сейчас, по осеннему времени, сухой; проселок неровный, одни ухабы. «Тоже мне пожарный проезд – проверки нет на такого безответственного ответственного за противопожарную безопасность этого дачного кооператива!» Ребята бежали за Лидой, а она молилась, чтобы этот проезд не закончился тупиком. Машина было сунулась за ними, но через десяток метров сбавила скорость, потом остановилась, а потом вообще дала задний ход и скрылась из виду. – Лид. Что. Это. Было? – Согнувшись пополам, Ирка дышала с хрипом и свистом, с физкультурой она явно не дружила, так, на жиденькую троечку. – Все потом. Сейчас нам нужно. Попасть на станцию. И делать ноги отсюда. – Это в прошлом у Лиды с физкультурой было туго, на ту же троечку, но в новой действительности дело обстояло гораздо лучше, на твердую четверку, а за прошлый учебный год Борис Палыч не пожадничал, поставил пятерку, чтобы не портить показатели ни себе, ни Лиде. – А на станции нас никто не будет ждать? Кто это был? Почему мы от него убегали? – Витька проявил себя прекрасно подготовленным спортсменом и уже полностью восстановил дыхание. На пятерку с плюсом. Но Лида проигнорировала все вопросы. – Если я правильно ориентируюсь на местности, то этот проулок должен вывести нас на параллельную улицу. Пошли! Теперь первым шел Витя, поддерживая Иру. – Для твоего возраста у тебя просто неприличная одышка, душа моя! – Что ты! Раньше было еще хуже. В прошлой жизни я бы тихо скончалась от такого бега. В моей новой жизни я чувствую себя гораздо более спортивной девушкой. – А этот хрип у тебя, видимо, называется победным кличем? Параллельная улица оказалась не такой прямой, но, попетляв вместе с улицей, они вышли на знакомый перекресток. – Нам налево. Станция уже близко. Станция была действительно близко, но, как тот локоток, который близко, да не укусишь, была недоступна – на пятачке перед ступеньками на платформу стояли злосчастные «жигули». Троица притормозила и снова нырнула в кусты сирени, не слишком густые по осеннему времени. Состоялся совет в Филях, то есть в Щербинке. Решили не высовываться, ждать электрички, а потом прорываться с боем. На платформе уже стояли люди, пусть и немного – утро субботы, все едут за город, а не наоборот. Потом с электрички люди сойдут, в этом броуновском движении был шанс проскочить незаметными. Да и не будет на них никто нападать при белом свете и при всем честном народе! И тут же засвистела подходящая электричка. Друзья вскочили в нее перед самым закрытием дверей, сели в полупустом вагоне, выдохнули. – Теперь рассказывай! – потребовал Витька. Вот дурак! От Васи отбрехался, ладно, вот только детей напугал зря. Виноват, конечно, но умные люди помогут, что делать – подскажут… Когда Лида в электричке рассказала друзьям, что же именно случилось с ней там, около дачи Василия Ивановича, Витька назначил в понедельник после школы общий сбор, чтобы обсудить все это подробнее. И вот сегодня к трем часам все собирались у Вити. Ну и погодка! Холодный северный ветер буквально за ночь положил на обе лопатки теплый солнечный сентябрь, и если бы не календарь, то легко можно было бы поверить, что сейчас на дворе уже начинается ноябрь. От сладкого горячего чая и бутербродов со швейцарским сыром жизнь стала налаживаться. Нет, Витин папа был не так крут, чтобы есть сыр из Швейцарии; но даже советского производства сыр с названием «Швейцарский» был большой редкостью и показался Лиде очень даже приличным, а она сыры любила. – Итак, – тоном председателя собрания резюмировал самоназначенец Витька. – Что мы имеем на сегодняшний день: новое действующее… – Ужасно действующее… – Ирка, не перебивай!.. Лицо. – Ужасное лицо, – вставила Лида. – Молчу, молчу, молчу. – У нас нет о нем никакой информации – кто этот страшный человек, – продолжил Витька. – И почему он так отреагировал на меня? Зачем погнался? А ведь, похоже, он узнал всех нас. И что же он хотел? – А я его в горячке даже толком не увидел… Это все очень похоже на попытку нашего устранения. При чем здесь этот леший, имеет ли он отношение к Новикову и машине времени? – Ну, по крайней мере, они знакомы, раз тот был у Новикова в гостях. Леший сказал: «На ловца и зверь бежит», а Василий Иванович, наверное, услышал, его окликнул и пытался его остановить, когда тот меня за руку схватил. – Да, он явно собирался с нами что-то сделать. Может, нам хотели стереть лишнюю память, – начал фантазировать Витька. – А что? Нас поймали бы и – «чик» чего-нибудь в голове! Может быть, даже гуманно «чик», под наркозом. Просыпаешься и уже не помнишь, что второй раз живешь. Мало ли что он обещал, этот добрый Василич из серой ваты… – Синего тумана! – возразила Лида. – Зеленой жижи! – подала голос Ирка. – Ну надо же… М-да… Не отвлекаемся! В общем, это Василич обещал симбиоз сознаний, а страшный человек, может быть… – Витька вдруг завис, как старый компьютер. – Кстати, я думаю, что теперь это практически можно утверждать, что Василич – это Константин Васильевич Новиков, человек с рисунка, руководитель отдела продаж новостройки, сын Василия Ивановича, изобретателя машины времени. Только странно, что он был бизнесменом, руководителем, а не ученым; ведь если именно он нас отправлял в прошлое, значит, должен уметь это делать. Он что же, и ученый тоже? Един в двух лицах? Ирка посмотрела на Лиду с уважением и добавила: – Возможно, работал его помощник с неприятным голосом, а Константин Васильевич только руководил. А Витька наконец отвис: – О! У меня родилась гипотеза. Исправляя косяк, случившийся во время эксперимента со временем, Василич в качестве компенсации за неудобства дал нам возможность прожить вторую жизнь, помня о первой, хотя это требует определенных энергетических затрат – поддерживать два сознания в одном теле. Виноват в косяке леший, может, он у них каким-нибудь техником работает, и эти затраты, возможно в денежном выражении, на него и повесили. А ему проще втихаря «кастрировать» наши сознания: нет взрослой половины – нет необходимости тратить лишнюю энергию. И ничего плохого он в этом не видит, все исключительно ради пользы своего кошелька, ничего личного. – А зачем он меня напугал? Поиграть в монстра захотелось? – Сбрасывал негатив, увидел тебя и не смог справиться с отрицательными эмоциями. Ты и все мы – это его прямые потери, конечно, он зол на нас и до кучи на весь белый свет. И чего ему стесняться? Ведь после «чик» ты бы уже ничего не помнила. Черт возьми, теория стройная. Теперь осталось узнать: угадал ли я? – В твоей теории нет места маячку. Про какой такой маячок он говорил? Только ли у меня или у каждого такой имеется? Как это неприятно – узнать, что за тобой ведется слежка. – Ты же сказала, что он обошелся без маячка; видимо, он пока не активирован, значит, никто за тобой пока не следит. – Ключевое слово здесь «пока», и это не радует. – У меня есть дополнение к твоей гипотезе, – вдруг заявила Ира. Лида опустила глаза и деликатно покашляла, потому что чуть не подавилась чаем, а Витька чуть не откусил себе палец вместе с бутербродом. Это что, поговорка «с кем поведешься, от того и наберешься» работает? Набирается-таки Ирочка у них, у умных-то людей… – Этот страшный человек гнался за нами, чтобы отобрать маячки. Пока маячки у нас или на нас, мы помним свою прошлую жизнь, это связь с источником поддерживающей нас энергии. Он хотел активировать наши маячки на поиск, а тут мы сами к нему заявились. Если бы он нас догнал, отнял бы он у нас эти маячки, отключил бы, мы бы все забыли – это в лучшем случае… – А в худшем? – А в худшем… например, могли бы умереть, и в этой жизни, и в прошлой. За столом повисла пауза, у Лиды с Витей был просто культурный шок. – Никогда не думал, что скажу это – Иринка, ты голова! – Это комплимент, я надеюсь? – Еще какой! – Хорошо бы еще узнать, что это за маячки. – Витя задумался, а потом продолжил: – Это должны быть вещи, которые всегда с нами. Вряд ли это что-то вроде чипа, вшитого, например, в одежду, ведь мы не носим одно и то же постоянно, одежду стирают, чип может повредиться. Есть у вас что-то, что вы никогда не снимаете, что всегда с вами или на вас? – Есть! Я никогда не расстаюсь с кулоном. – Лида полезла под майку и достала бывший крестик. – А я никогда не снимаю эти серьги. – Ира откинула несколько пружинистых кудряшек, чтобы было лучше видно, заложила их за маленькое розовое ушко. Сделала она это с такой женственной грацией, что у Витьки взгляд затуманился, и Лида решила, что ему, пожалуй, стало видно хуже, а не лучше. – Ну а у тебя это что? – спросила она, и Витька тряхнул головой, выныривая из нирваны.