— Может быть, у нее было два мобильных телефона? — У нее был один телефон, — заверила следователя Натали. — Это могут вам подтвердить ее друзья и знакомые. Если Инга и вправду была в тот вечер у Андреади, то по другой причине. — Возможно, — согласился Фролов. — Но, честно говоря, это не снимает мои подозрения в ваш адрес. — Все ваши подозрения — это чистой воды домыслы, — заявила Крушинская. — У вас нет ни одного факта. — Да, конечно, — согласился Фролов. — Но посудите сами, уважаемая Наталья Юрьевна. Только у вас были и мотив, и возможность совершить поджог в Доме моды Андреади. Только у вас были и мотив, и возможность подменить кокаин на героин в сумочке Инги Скворцовой. Если поглядеть на дело с этой точки зрения, то чистой воды домыслы медленно, но верно превращаются в жизнеспособную версию. — Я понимаю ваше желание поскорее найти виновника, но я уверяю, вы идете по ложному пути. Я не поджигала Дом моды Андреади и не убивала Ингу. Хотя бы потому, что Инга приносила моему агентству фантастический доход. И знаете, что… Пожалуй, я скажу вам, кто убил Ингу Скворцову. Конечно, не потому, что очень хочу вам помочь. Просто надеюсь, что тогда вы оставите меня в покое. — Любопытно послушать. — Инга была звездой. И как у всякой звезды, у нее были поклонники. В том числе и один сумасшедший. Этот парень преследовал ее буквально по пятам. Караулил и днем и ночью, везде, где бы она ни появилась. Правда, он ничего не требовал от нее, для него было величайшим счастьем, если Инга соглашалась сесть в его машину. Вот он ее и убил. Когда узнал, что Инга вышла замуж. Он был сумасшедшим. Полным параноиком. А такие вполне способны убить из-за ревности. Вспомните хотя бы Дугарову. — Дугарова призналась в убийстве своего мужа. — А вы спросите этого парня! Может, и он признается в том, что убил Ингу. — Чтобы спрашивать, нужны основания. А все ваши обвинения в адрес неизвестного поклонника Скворцовой — это, извините, домыслы. Более того, — насмешливо прищурился Фролов, — ваши попытки обвинить другого человека производят впечатление, что вы пытаетесь отвести подозрения от настоящего преступника… то есть от вас. — Вы чертовски проницательны, — усмехнулась Натали. — И что вы собираетесь со мной делать? Посадите в тюрьму? — Для начала мы поедем в прокуратуру, и вы дадите подписку о невыезде. А заодно и побеседуем в менее приятной, но более располагающей к откровенности обстановке. — Заманчивая программа. А нельзя ли перенести ее часика на два? Я все же хотела бы попасть на похороны Инги, — сказала Натали, пристально глядя следователю в глаза. Кирилл Фролов задумался. Отвлеченно от расследования Наталья Крушинская очень нравилась ему. Сильная, умная, волевая женщина, которую не сломят ни жизненные невзгоды, ни чужие мнения. Сегодняшний разговор окончательно его в этом убедил. И породил противоречивое чувство: Кирилл не сомневался, что Натали по уши завязана в этом деле, и в то же время был уверен, что она не причастна ни к убийству, ни к поджогу. А с другой стороны: кто же еще? Он ведь ничего не придумал, когда сказал, что только у нее были убедительный мотив и возможность совершить оба преступления. — Вы можете поехать на похороны, — наконец ответил Кирилл. — Спасибо. — Пожалуйста. Но как воспитанный человек я не могу не проводить вас на это мероприятие. — Боитесь, что сбегу? — усмехнулась Натали. — Нет, мне просто приятно ваше общество, — ответил Кирилл. И ни на йоту не покривил душой. Глава 18 Двое в авто, не считая пистолета В мемориальном зале кладбища, где проходила церемония прощания с Ингой Скворцовой, народу собралось немного. Кирилл удивился — все-таки Инга была востребованной моделью и известной личностью. — Подиум — не то место, где можно найти друзей, — шепотом объяснила ему Натали. — А из родственников у нее, кажется, были только отец и старшая сестра. Ну и муж, конечно, — невозмутимо добавила она. — Ну, он вряд ли сможет прийти на похороны. — Да, — согласилась Натали. — Это было бы слишком по-книжному. Кирилл огляделся по сторонам. Среди людей, пришедших проститься с Ингой, он заметил несколько знакомых лиц, в основном сотрудники модельного агентства. Почти у самого выхода, прислонившись к стене, стоял журналист Андрей Ветров, который из-за необходимости облачиться в строгий костюм счастливо избежал участи выглядеть Филиппом Фетровым. Его коллеги Зориной-Старцевой на горизонте не наблюдалось. Кирилл усмехнулся: неужто ребята так и не помирились после памятной ссоры в кафе? Слева стоял фотограф Роман Калугин. Выглядел он неважно: с помятым лицом, всклокоченными волосами и в несвежем костюме, будто всю ночь пьянствовал в дешевом кабаке, а под утро свалился спать там же под столом. Его глаза были пусты, землистого цвета лицо абсолютно ничего не выражало, и только гримаса боли время от времени искажала его черты. «Оплакивает Ингу? Или похмелье?» — гадал Кирилл Фролов. — А вот и он, — шепнула ему на ухо Крушинская. — Кто? — Тот парень, о котором я говорила. Обожатель Инги. Вон он, стоит в углу, в сером костюме! В очках и с белой розой в руке. Наконец-то Кирилл Фролов увидел человека, горе которого было велико и неподдельно. С окаменевшим лицом он смотрел туда, где на гранитном постаменте возвышался гроб с телом Инги. Он не замечал никого и ничего вокруг, и поэтому Кирилл мог спокойно его рассмотреть. Давным-давно, еще в университете, на занятиях по криминалистике им описывали психологический портрет людей, склонных к созданию кумиров и фанатичному поклонению, чуть ли не обожествлению их. Парень выглядел почти хрестоматийно: серая, ничем не примечательная внешность; лицо без признаков выдающегося интеллекта, спокойный флегматичный нрав. Кирилл Фролов отлично помнил и еще об одной особенности людей этого типа: под влиянием своих навязчивых идей — а идолопоклонничество, бесспорно, к ним относится — такие люди вполне способны на неадекватные поступки, в том числе и на убийство. Должно быть, Кирилл слишком пристально разглядывал незнакомца, потому что парень вдруг повернулся и поймал его изучающий взгляд. Кирилл отвернулся. И почувствовал, что они поменялись ролями. Теперь парень изучал его. И, судя по всему, сделал правильный вывод. Потому что, не дождавшись окончания прощальной церемонии, начал осторожно пробираться к выходу. Паренек определенно разглядел в нем мента. И тут же решил уйти. На воре и шапка горит? «Наградила же природа-мама рожей, — раздраженно думал Фролов. — Подвиги в стиле Володи Шарапова мне явно не угрожают. И все же… куда он так рванул? В любом случае я должен его остановить». Стараясь не привлекать внимания окружающих, Кирилл последовал за парнем. Это не укрылось от его внимания, — тот резко ускорил шаг, а покинув зал, рванул, как спринтер на стометровке. Не оглядываясь, он бежал по направлению к парковке. «А Крушинская-то была права! — думал Фролов, стараясь не отставать от бегуна. — Совесть у паренька явно нечиста». — Эй, подождите, — услышал он за спиной голос Крушинской. — Возьмите ключи от моей машины. Хотя догнать его будет непросто. Он таксист. Наверняка хорошо знает город, а водит машину еще лучше. Крушинская хотела как лучше, а получилось как всегда. Минутная задержка оказалась роковой. Когда Кирилл добежал до парковки, паренька и след простыл. Краем глаза он заметил, как от кладбища отъехал черный джип. — Какая у него машина? — спросил он у Крушинской, которая не отставала от него ни на шаг. — Старенький «Пежо-405». У меня когда-то была такая. Серебристо-кофейного цвета. — Номер, конечно, не помните? — Он столько времени простаивал на парковке нашего агентства… Грех было не выучить. — Отлично, — обрадовался Кирилл, записывая номер. — Попробуем его задержать. Кстати, вы не знаете, чей это джип только что уехал? — Если не ошибаюсь, это машина одного из наших сотрудников. Он фотограф, зовут его Филипп Фетров. Будучи таксистом, Юра Родичкин безошибочно разбирался в людях. И мента, который заботливо придерживал за локоток директрису агентства, а сам в это время буравил глазами его спину, вычислил с первого взгляда. Появление мента на похоронах Инги могло означать только одно: его подозревают, на него открыли охоту. Конечно, подозревать — не значит посадить, но в настоящий момент любые контакты с правоохранительными органами были для него абсолютно исключены. Оставалось одно — бежать. С точки зрения здравого смысла это был идиотизм чистой воды. Если его и вправду подозревают и собираются арестовать, то коню понятно, что мент на кладбище явился не один, а бегство от него — лишние десять секунд свободы. До того момента, как крепкие юноши из группы захвата без особых церемоний уложат его мордой в землю и защелкнут наручники на запястьях. Но в данную минуту Юра Родичкин не расположен был думать. Он просто бежал, как бежит обреченный на смерть заяц, за которым гонится свора охотничьих псов. Он бежал на стоянку, хотя лично ему там делать было абсолютно нечего. Свой автомобиль он продал два дня тому назад за копейки. Юрий рассчитывал на удачу, и удача явилась к нему в образе чистоплюйского вида чувачка, который ковырялся ключом в замке лакированного джипа. Уверенным движением профессионального гангстера (странно, как быстро он привык к оружию в кармане!) Родичкин достал пистолет и приставил к затылку хозяина джипа. — Ключи от машины! Быстро! — приказал он. Чистоплюй повернулся. Неприкрытый испуг промелькнул в его глазах при виде хищно поблескивающего никелированного дула. Но почему-то вместо того, чтобы отдать ключи, он переложил их в карман брюк и выжидательно уставился на Родичкина. — Ты что, оглох, придурок?! Ключи на бочку! Считаю до трех, потом твои мозги разлетятся по сторонам! — Хоть до двух! — нагло заявил в ответ чистоплюй. — Ключи я не отдам. Не прошло и двух месяцев, как у меня сперли эту тачку. Знал бы ты, чего мне стоило ее вернуть. Не отдам я тебе ключи. И не проси! Родичкин мгновенно сник. Как заядлый автомобилист, больше всего на свете он ненавидел угонщиков, воришек запчастей и «чайников» на дорогах. Он вспомнил, как однажды у него свинтили новенькие, только что купленные колпаки, и неожиданно проникся искренним сочувствием к своей жертве. — Ладно, — согласился он. — Тогда заводи свою тачку, и поехали. Только быстро! — Это пожалуйста, — с готовностью кивнул парень и сел за руль. Родичкин устроился рядом, по-прежнему держа пистолет в районе головы джиповладельца. — Ну? Куда едем-то? — вопросительно посмотрел он на Родичкина. — В Бутово. — Ладно, — согласился чистоплюй. — Только если ты от кого-то сматываешься, то выбрал на редкость неудачный маршрут. Я только что слышал по «Авторадио» — на Варшавском шоссе грандиозный затор. Можем и застрять. — Не учи ученого, — огрызнулся Родичкин и снова навел на него пистолет. — Тоже мне, выискался экскурсовод-любитель. Я, между прочим, всю жизнь извозом занимаюсь. — Да ладно, не обижайся. Я просто так сказал. — Следи лучше за дорогой, — посоветовал ему Родичкин и оглянулся. Никаких признаков погони он не увидел. Но расслабляться было рано.