5 — Ан, дорогой, я бесконечно рада, что ты дома. Ужасно устала. — Мадлен сняла плащ, шляпку. — Представляешь, четверо суток трястись в этих противных поездах. У меня такое чувство, что я насквозь пропиталась их запахами и пылью. — Мод… — Готье сделал предостерегающий жест. — Сейчас, одну минутку. — Он включил радиолу, поймал какую-то станцию, по которой передавали сельские новости, потом открыл дверь в ванную комнату и пустил душ. — Ну вот, теперь продолжай и не так громко. — Ох, как мне это надоело, Ан! — Она сделала кислую гримасу. — Ну ладно, эти дикие русские расстояния, обслуживание… Самолеты — это еще туда-сюда. — На самолете бы ты оставила на память свою фамилию, дорогая. Международный порядок. А так ты путешествовала инкогнито. — Все понимаю. Но Мадлен Готье не только твоя жена и помощница, но еще и женщина, причем с большими запросами. Сейчас, например, мои запросы примитивно просты. Я мечтаю о ванной. — Верю, но сначала присядь и расскажи. Меня интересует главное. — Все в порядке. Птичка в клетке и, как мне кажется, поселилась там надолго, обзавелась хозяйством. Остальное потом. — Вот умница. Принимай ванну, а я приготовлю ужин. Полчаса спустя, когда Мадлен вышла в столовую, ее ждал красиво сервированный стол, в центре которого горделиво поблескивала серебряной головой бутылка шампанского. Антуан выключил радиолу и пустил магнитофон. Легкая ритмичная музыка заполнила комнату. Душный день и длинный, не менее душный вечер сменился вдруг первым по-настоящему весенним ливнем. В широко распахнутое окно вливался чистый, настоянный на молодой листве воздух. Яркие разряды молний сопровождались раскатами грома. Когда они затихали, было слышно шипение разбрызгиваемой машинами воды. — Ну, рассказывай, — попросил Антуан, когда жена утолила голод. — Я почему-то с самого начала была уверена в благополучном исходе поездки. — Мадлен, не отрываясь, мелкими глотками, растягивая удовольствие, выпила бокал шампанского. — Наши купе оказались рядом. Со мной ехали две молодые женщины. Проснулся он довольно поздно. Я увидела его, когда он шел умываться. Половину дня он просидел в ресторане, а когда вернулся, почти до самого ужина играл в карты. Затем все повторилось. — Надеюсь, Мод, твое наблюдение за ним прошло незамеченным, особенно там, в городе? — Старалась, как могла. Но было довольно сложно. Хорошо, что я взяла с собой лишь пляжную сумку. Она служила для меня отличной маскировкой. Когда приехали в Приморск, он от вокзала отправился пешком. Я за ним. Живет он от вокзала неблизко. У него маленький дом и в полном смысле красавица жена. На мой взгляд, как многие русские женщины, немного полновата. Днем я зашла в соседний дом и спросила, нет ли свободной комнаты. Хозяйка, милая такая старушка, пристроила меня к своим соседям, рядышком с твоим беглецом, и я через ветхий заборчик слышала даже его голос и голос супруги: «Коля, хочешь то, Коля, хочешь это». Идиллия полная. От своих хозяев узнала, что эти новые соседи поселились всего несколько месяцев назад. Сначала приехал старик с дочерью, а уж потом этот ее супруг. Вот, собственно, и все. — Молодчина, Мадлен, — похвалил Готье жену и, потирая руки, заметил: — Все, что содрал с меня Попов, я удвою при расчете с хозяевами. За наш успех, дорогая! Не так уж здесь плохо, не правда ли? Скоро, Мод, ты получишь то, что я обещал, — норковую шубку. Уже присмотрел. А сейчас мне предстоит довольно хлопотное дело. Тут вскоре должен появиться один человек. Мне предложено оказать ему помощь. Значит, окажем… Глава II 1 — Клейтон, насколько мне известно, ваши родители православные и всегда были добрыми христианами. — Да, генерал. Но, простите, почему вас это интересует? — Вы что-либо смыслите в этой религии? В Евангелии? — В детстве я ходил в протестантскую церковь прилежно, слушал то, что мне рассказывали старики. Читал Евангелие и богословную литературу. Но, признаться, позднее влияние старших братьев и дяди, отъявленного атеиста, увели меня от веры. А потом колледж… Интересовался ради любопытства разными евангелистскими направлениями — баптизмом, иеговизмом. Но помню все схематично… — Ну, и схемы вполне достаточно. Вам придется на несколько дней вылететь в Штаты, майор. Там и получите все необходимые инструкции! Нам предстоит активизировать деятельность одной религиозной евангелистской организации, играющей некоторую роль в идеологической борьбе против Советов. Собирайтесь и загляните ко мне часика через три. 2 — Внимание, джентльмены, внимание! У микрофона ваш штурман майор Дрейк. Командир корабля подполковник Раск решил сделать вам небольшой сюрприз: по договоренности с диспетчером аэропорта Дж. Кеннеди нам предоставлен коридор, параллельный побережью. Через пять-семь минут справа по курсу вы сможете полюбоваться панорамой Нью-Йорка. Приятных впечатлений. — Голос говорившего смолк. Только что проснувшись, Клейтон, как и многие пассажиры этого воздушного гиганта, обслуживающего важных чиновников НАТО, потянулся к иллюминатору. С небольшой относительно высоты, освещенный солнцем, город открывался многоцветной картиной. Темно-голубая синь океана в прибрежной полосе обретала бледно-серые тона. Хорошо просматривались плавные изгибы рек Ист-Ривер и Гудзон. Манхэттен, отделенный от материковой части Нью-Йорка тоненькой нитью канала, напоминал огромного ежа, чьи иглы-причалы далеко вдавались в море. Виднелась паутина мостов. Тут и гигантский Триборо, ажурный Хелл-Гейт, Бруклинский мост, мост Джорджа Вашингтона — гордость американцев, без промежуточных опор, висящий на крученных из стальной проволоки канатах. Крошечным гномиком, поставленным на островок Свобода, промелькнула статуя Свободы — дар Французской Республики Северо-Американским Соединенным Штатам. Жемчужной белизной, обрамленной изумрудной зеленью, сияли пески пляжей. Клейтон откинулся назад в кресло, закрыл глаза и, улыбаясь, просидел так до тех пор, пока колеса машины не коснулись бетонной спины Вашингтонского аэропорта. В аэропорту на условленном месте его ждал автомобиль. Машина сразу рванулась с места. Широкая автострада и все вокруг было хорошо знакомо майору. Скорость не позволяла прочесть надписи на указателе, но он и так помнил их. «Фотографировать запрещено» или «К научно-исследовательской станции». Последняя всегда умиляла его и вызывала улыбку: в любом путеводителе по Вашингтону можно было найти такие строчки: «…в двадцати минутах езды от Вашингтона, рядом с местечком Лэнгли, расположенным на южном берегу реки Потомак штата Вирджиния, стоит огромное, похожее на корабль здание, — это штаб-квартира Центрального разведывательного управления»[2]. Машина мягко остановилась. В узкой железобетонной проходной вахтер в униформе долго исследовал удостоверение Клейтона. Потом кивнул: «Идите». Майор миновал застывших часовых. В ожидании лифта перечитал давно знакомое ему изречение, выбитое на мраморной доске: «…И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Евангелие от Иоанна, глава VIII, стих 32). Как только он переступил порог приемной и назвал свою фамилию, его тут же пригласили в кабинет. У широкого, во всю стену, окна стоял человек в сером костюме. Кейли — узнал Клейтон того, чья фамилия была названа генералом Пальмерстоном перед отлетом в Вашингтон. Он несколько раз видел Кейли, когда тот приезжал в Европу и бывал у Пальмерстона, но полагал, что тот вряд ли запомнил его. — Майор Клейтон? — Так точно, сэр. — Мы ранее с вами встречались? — Да, сэр. Полтора года тому назад, когда вы посещали генерала Пальмерстона в Европе. — То-то, я смотрю, мне чем-то знакомо ваше лицо. Садитесь, майор. — Спасибо, сэр. — Приглашая вас сюда, мы имели намерение дать вам довольно деликатное поручение. Нужно установить деловой контакт с руководителями Среднеевропейского и Восточноевропейского бюро «Свидетелей Иеговы»[3], — продолжал Кейли. — Во многих странах деятельность иеговистов запрещена. Последний, мягко говоря, срыв произошел в Банги[4], о чем раструбила пресса. И ЦРУ при этом выглядело, увы, неприглядно. Вот почему я еще раз говорю о том, что дело, которое вам поручается, весьма деликатное. Но «Свидетели Иеговы» — это, так сказать, ступенька к главной задаче. Принято решение связать вас с представителями некой религиозной организации, именующейся «Славянская миссия». Я говорю «некой» потому, что она официального статуса не имеет, и за ее деятельность ни одно из правительств ответственности не несет. Вы должны встретиться с ее руководителями. Церемониться с ними особенно не стоит. Будьте пожестче. Дайте им почувствовать наши шенкеля, чтобы не забывали, из чьего корыта хлебают. Следует активизировать их. Одних деклараций об идеологических диверсиях против России мало. За их ширмой вполне реально осуществлялись практические дела. Ваш коллега Аллан Дрейфус[5] как-то отлично сказал: «Посредством церкви мы можем действовать с наибольшей эффективностью. Церковь имеет для нас важное значение. Это наиболее легкий и надежный способ проникновения в страну». Пусть же изречение Аллана станет отныне девизом в вашей работе. Славянским миссионерам нужно «помочь». Вы меня поняли? Острие будущих акций направлено на Россию, дело придется иметь прежде всего с выходцами оттуда. Генерал аттестовал вас как знатока России. Помогите им профессионально. Кое-что, насколько мне известно, они уже сами предпринимают. Это все, майор, что я хотел вам сказать. И еще: о вашей связи с нами никто не должен знать. В это время загудел зуммер. Кейли подошел к столу и нажал кнопку. — К вам полковник Леммер. Прилетел из Португалии, — прозвучал откуда-то со стен молодой мужской голос. — Через десять минут я жду его, — ответил Кейли. Потом подошел к Клейтону, внимательно посмотрел в глаза и медленно, четко, словно читая по книге, проговорил: — Завтра ровно в двенадцать поедете по адресу: Парк-авеню, 2, Чеви-Чейс. Вас встретят. Туда приедет Руни Берггрен, вице-президент «Славянской миссии», и его помощник. Надеюсь на вас, майор. — Протянул руку. — Желаю удачи. — Благодарю за доверие, сэр. «…Инструкция весьма неопределенная, — подумал Клейтон, выходя из кабинета. — Хуже всего, когда руководство не ставит конкретных задач. Правда, зачастую шефы мотивируют такие расплывчатые установки весьма «демократично»: дескать, разведчику нужно предоставлять больше возможностей для творчества, для свободного полета мысли. Но, увы, иногда такие полеты кончаются катастрофой, — кисло улыбнулся Клейтон. — Ну что ж, полетел». 3 Помимо резиденции, построенной в 1961 году в районе Лэнгли, Центральное разведывательное управление располагает в Вашингтоне и его пригородах двумя-тремя десятками зданий. Есть уютные, утопающие в зелени особняки в фешенебельных районах Вашингтона. Таким был и дом в районе Чеви-Чейс, куда Клейтон прибыл в точно указанное время. Майор припомнил, что однажды уже бывал здесь и, нажимая кнопку звонка, отметил про себя: «В этом «сейф-хауз»[6] я в некотором роде хозяин». Дверь легко отворилась.