— Но не настолько же, — заметила я и остановилась напротив него: музыка пошла на спад, по залу проносились последние аккорды. Поддавшись порыву, я не выдержала и бросила: — Марианна знает, что ты частый гость борделей? — Рина Марианна, — равнодушно поправил меня Теодор. — Я не говорил ей об этом, но, думаю, как благоразумная женщина, она понимает, что у меня есть некоторые потребности… К слову, как разумный муж, я не собираюсь злоупотреблять ее вниманием. Мои брови взлетели. — То есть? — Как только она родит мне наследника, я намерен вернуться к тому образу жизни, к которому привык. Я не была уверена, что поняла его правильно, поэтому рискнула поинтересоваться: — К карточным играм? Или к продажным женщинам? Теодор усмехнулся, но не успел ответить: мелодия оборвалась. Стоящая рядом девушка радостно захлопала в ладоши и громко поблагодарила своего партнера по танцам, мы же с «братом» мрачно переглянулись. Его рука, клещами вцепившаяся в мой локоть, не позволила мне сбежать. Будто под конвоем, я пересекла танцевальную зону, чтобы предстать перед женихом, как преступник перед судьей. Рин Уимбер лениво потягивал розовое вино в высоком хрустальном фужере. На его дряблом, покрытом морщинами и старческими пятнами лице гуляла поистине кошачья улыбка. Она стала шире, когда его взгляд скользнул по моей фигуре и остановился на груди. Меня передернуло. — Дорогая, ты чудесно танцевала! — сияя, словно начищенный пятак, проворковала рина Беатрис. Видимо, она уже успела разобраться с мужем и вернулась, чтобы не дать актерам провалить самую главную часть этого представления — акта моей купли-продажи. — Это правда, — дребезжащим голосом поддакнул рин Уимбер. — Я получил наслаждение от лицезрения вас, кружащейся на паркете. Его взгляд, не сползающий с моей груди, весьма популярно пояснял, что именно привлекло седовласого рина в этом танце. Я кашлянула, надеясь перетянуть внимание с груди на себя. Дохлый номер. — Возможно, в следующий раз вы и сами пригласите Аурелию на танец, — нетактично вставил Теодор и получил от матери взгляд, полный негодования. Рин Уимбер разразился лающим смехом. Фужер с вином едва не выскользнул из его пигментированной ладони. — В моем возрасте, молодой человек, уже не танцуют. «Но женятся», — мысленно закончила я. — Теодор, что ты говоришь! — воскликнула рина Беатрис. — Благородные господа вроде рина Уимбера не интересуются такими глупостями. Его время расписано буквально по минутам и… — Все в порядке, — отмахнулся тот и улыбнулся желтоватыми зубами. — Молодежь горяча и торопится в суждениях. Для будущего офицера это простительно. Теодор помрачнел. Он вовсе не жаждал рассуждать о своей карьере. Благодаря связям и деньгам она должна была стать по-настоящему быстрой, головокружительной и невероятно скучной. Ему пророчили место секретаря у какого-то известного генерала. — Вы, как всегда, правы, — с восхищением проговорила рина Беатрис и поднесла веер к лицу, словно пряча блеснувшие слезы. — Моей дочери так повезло! Ваша мудрость позволит ей удержаться в бушующем море нашей жизни. Мы с Теодором одновременно хмыкнули. Рин Уимбер покраснел от смущения и выпятил и без того весьма заметный живот. — Без сомнений, рина Беатрис, без сомнений! Вы можете быть абсолютно спокойны за вашу прелестную дочь. Она в надежных руках. Что ж, сейчас или никогда. Я сжала кулаки. — К слову об этом. Кажется, я владею магией. Наверное, признание о том, что я прирезала кого-нибудь в темном парке, вызвало бы меньший шок, чем это. — Что? — тупо переспросила рина Беатрис. — О чем вы? — не понял рин Уимбер. Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила: — Ночью я услышала зов дракона. Это говорит о том, что во мне есть магия. — Что за чушь! — рявкнул Теодор. — Это все какое-то недоразумение, — со смешком проговорила рина Беатрис. — Девочка просто перенервничала перед объявлением о вашей помолвке. Нет у нее никакой магии. — И дракона из нас никто не видел, — поддакнул Теодор. — А мне кажется, что есть, — упрямо проговорила я. — Можно было бы … Рин Уимбер поднял руку, и мы все затихли. Он нахмурился. Его седые, кустистые брови почти сошлись на переносице. — Вы не проверяли ее на артефакте, рина Беатрис? Я раздраженно впилась ногтями в ладонь. Снова обращались не ко мне! Будто я и вовсе была пустым местом. — Мы… не успели. Но это неважно! — рина Беатрис зачастила, словно боялась, что ее не станут слушать. — Даже если она обладает даром, мы можем запечатать его. Очень многие женщины рожают детей и после этой болезненной процедуры! Моя дочь молода, это не скажется на ее здоровье! — Но тем не менее, по словам магов, шанс выносить и родить ребенка у женщины после запечатывания дара весьма мал, — настойчиво напомнила я. Именно этот абзац в книге, оставленной в карете, дал мне надежду. Хорошо, пусть мне придется лишиться дара (все равно я не успела его прочувствовать), но, если такова плата за возможность избавиться от навязанного жениха… Так тому и быть! Я с надеждой воззрилась на рина Уимбера. Мы все — и «маменька», и «братец» — словно замерли, ожидая его решения. Я почти на физическом уровне почувствовала злость, исходящую от рины Беатрис, и это заставило меня лишь сильнее расправить плечи. — Ваша правда, дорогая, — после паузы проговорил рин Уимбер и вдруг весело подмигнул мне. — Но я и не нуждаюсь в наследниках. У меня их уже трое. Скорее мне нужен тот, кто скрасит мои последние годы… — Его взгляд снова жадно заскользил по моей фигуре, и меня передернуло. — Так что запечатывание дара меня вполне устроит. От его последних слов — холодных, деловых — сердце ухнуло в пятки. Я в панике посмотрела на рину Беатрис. На ее лице медленно расцветало облегчение, смешанное с торжеством. — Конечно. Мы можем обсудить детали позже? — Естественно. Не станем портить вечер столь несущественными нюансами. Я распахнула рот, беззвучно глотая воздух, как выброшенная на берег рыба. Моя жизнь была лишь несущественным нюансом в чужом договоре. Перед глазами заплясали круги. Впервые в жизни я едва не рухнула в обморок. Наверное, я побледнела, потому что рина Беатрис вдруг проговорила: — Дорогая, ты устала. Подыши свежим воздухом. До объявления помолвки еще есть время. Я была настолько раздавлена, что, не глядя ни на кого, развернулась на каблуках, как послушный оловянный солдатик. Рина Беатрис ухватила меня за локоть и тихо сказала: — Не выходи за территорию парка, — поймав мой взгляд, она одними губами прошептала: — Охранное заклинание. С этими словами она отпустила меня и обернулась к рину Уимберу, возобновляя разговор. Теодор, схвативший с подноса, фужер с шампанским, явно подготовился к долгой светской беседе. Я, как животное, выпущенное из клетки, устремилась на свободу. Пусть и иллюзорную. Я так спешила, что пару раз столкнулась с кем-то и, не извиняясь, шла дальше, как сомнамбула. Прозрачная ткань, отгораживающая балкон от бальной залы, скользнула по лицу и плечам, а затем фатой сползла по моим волосам и упала на пол, возвращаясь на место. Меня сотрясала дрожь злости и бессилия. Подойдя к резным мраморным перилам, я сжала их так, что костяшки пальцев заныли. — Твою ж!.. — в сердцах выругалась я и с новым ругательством долбанула ладонью по балюстраде. Руку обожгло болью, и я, охнув, прижала ее к груди. Ладно, только покалечить себя не хватало… Как ни странно, боль привела в порядок мысли. Жаль, что рина Беатрис и здесь подсуетилась с охранным заклинанием. Интересно, в какую же сумму ей это обошлось? Видимо, жених обещал за меня столько, что это перекрывало все сопутствующие траты. За спиной заиграла музыка, и раздались звуки смеха, а я, поежившись от холодного осеннего ветра, почувствовала себя безмерно одинокой. В зелени парка уже пробивались золотые и багровые тона, и я невольно подумала, что это отличная аллегория тому, что происходит с моей жизнью. Я упрямо стиснула зубы. Пусть бежать у меня не получится, но попробовать, определенно, стоит. Хотя бы ради сохранения остатков самоуважения. Воровато оглянувшись, я окинула взглядом зал. Кажется, никому нет до меня дела. Я наклонилась вперед, оценивая высоту, — второй этаж, не разобьюсь. Не колеблясь, я задрала юбку, перекинула ногу через перила и ухнула вниз. ГЛАВА 3 Трава и куча опавших листьев смягчили падение, и я, не тратя времени на попытки отряхнуться, похромала по подъездной аллее в ту сторону, где, как мне казалось, скрывался выход. Естественно, черный. Через парадный меня точно бы не выпустили. Вот только географический кретинизм — это диагноз. И, судя по всему, от него нельзя избавиться и после смерти. Эта мысль осенила меня спустя не менее получаса блужданий по парку. Я и сама не поняла, как в стремлении обойти охранное заклинание забралась в эти заросли. Я ушла достаточно далеко от основной дорожки. Здесь почти не встречались магические фонари, а света луны катастрофически не хватало, чтобы сориентироваться в бесконечном зелено-желтом лабиринте кустов. — Не сбежала, но побегала, — устало пробормотала я себе под нос и пнула камешек под ногами. — Прекрасно, Мира! Нога после прыжка ныла, но на адреналине я почти не обращала на это внимание. Краем глаза я заметила какое-то шевеление под высоким деревом и испуганно замерла. В памяти промелькнули последние воспоминания прошлой жизни — подворотня, темнота, убийца с удавкой… К горлу подкатила тошнота. Вынырнувшая из облаков луна развеяла эту картину. Под деревом в страстном объятии сплелась пара. Я выдохнула с облегчением, поколебалась немного, а затем все-таки направилась к ним. Видимо, самостоятельно дорогу мне не найти. Конечно, ситуация щекотливая, но что поделать. Надеюсь, дама не испугается. Я не собираюсь никого компрометировать. — Простите, — проговорила я и громко кашлянула. — Вы мне не поможете?