Мистер Дэвис отошел от окна. Он указал рукой на нас с Пеппер. – А с ними как быть? То есть им ничего не грозит? Не следует ли нам… – Можете возвращаться к занятиям, – сказала Гонсалес. – Мы организуем в районе школы регулярное патрулирование. Тем не менее допоздна не задерживайтесь. Никуда не ходите поодиночке. Старайтесь держаться в группе. – Будьте осторожны, – добавил Нова, – будьте крайне осторожны. 32 В ночь на пятницу снега намело чуть ли не по колено – настоящего, плотного снега, что так восхитительно хрустит под ногами. Когда же наконец взошло солнце, весь город засиял мириадами снежных искр. В субботу я помогал отцу в магазине. Ехали мы туда в почти полном молчании. Ривер-Роуд успели расчистить, но нашу колымагу все равно слегка заносило на поворотах. Папа отыскал свою любимую радиостанцию, крутившую музыку кантри, и врубил на полную громкость. Наверное, ему просто не хотелось со мной разговаривать. Он даже не сказал мне, что наш магазин разжился двумя новенькими «Полярисами». Когда-то я смерть как хотел погонять на таком. Видите ли, эти красавцы способны пройти где угодно. Божественные штуковины. Но я понимал, что сейчас лучше даже не просить. Должно пройти еще много-много времени, прежде чем отец снова станет мне доверять. Всю неделю он хранил суровое молчание. Не бушевал, не читал долгих нотаций, не предлагал перетереть по душам, «как мужчина с мужчиной». Сказал только, что очень во мне разочарован. Мама же, по ее собственным словам, больше испугалась, чем разозлилась. Конечно, ее здорово огорчило, что я не был откровенен ни с ней, ни с отцом, даже когда попал в серьезную передрягу. Папа же радовался и тому, что я уцелел. Оба они понимали, что моя жизнь висела на волоске, а человек, подстроивший автокатастрофу, до сих пор разгуливает на свободе. Дел в магазине оказалось невпроворот – кому не хочется погонять по свежему снегу? Сначала я долго стоял за кассой. Потом разъяснял новым покупателям разницу между моделями саней. То и дело я проверял телефон – надеялся, что позвонит Лиззи. С того вечера, как она украла кольцо моей матери, от нее не было ни слуху ни духу. Может, следовало рассказать об этом полиции? А впрочем, какая разница. Это никак бы не помогло в розыске и поимке Ангела. К тому же я до сих пор лелеял дурацкую надежду, что Лиззи сможет все объяснить. Я не мог выбросить из головы наш долгий поцелуй, как она удерживала мою голову, как отчаянно льнула ко мне… Я не хотел, чтобы она оказалась воровкой. Не хотел, чтобы она пострадала. Я не из тех ребят, что витают в облаках. Хоть кого спросите. Вам скажут, что я самый что ни на есть приземленный, рассудительный человек. И тем не менее я буквально грезил о Лиззи. Короче, я не мог выбросить ее из головы. Ну почему она не выходит на связь? Почему не пришла меня навестить? Она ведь наверняка слышала об аварии, о том, что случилось с Гейбом… Пожилая пара в одинаковых синих пуховиках с капюшонами – такие небось только на Аляске носят – взяла напрокат двух «Барсов». Я принял у них кредитку. Дядька обстоятельно объяснил, что они катаются на снегоходах впервые. Я кивал, а сам почти не слушал. Я убеждал себя сосредоточиться на работе, но куда там. Вернувшись домой около пяти, я обнаружил, что в гостиной меня дожидаются Диего и Кэтрин. Мама угостила их горячим какао с зефиром, и они сидели рядышком на зеленой кушетке с зелеными чашечками в руках. Я кинул куртку на стул и прошел в комнату. – Привет, как дела? Волосы Кэтрин свисали на лицо, словно она забыла причесаться. На ней были лыжный свитер в красно-голубую полоску, синяя юбка и черные леггинсы. Диего был в обычном своем прикиде – безразмерной бордовой толстовке в серую полоску с эмблемой нашей школы и потертых джинсах. – Твоя мама сказала, что ты был в магазине, – сказала Кэтрин. – Все хорошо? Мне кажется, Кэтрин восприняла смерть Гейба тяжелее, чем любой из нас. Я и не знал, что они были так близки. Нестерпима была сама мысль, что кто-то, кто был нам так дорог, кого мы видели каждый день, взял и покинул нас. Ушел безвозвратно. Кэтрин, казалось, сейчас разревется. У Диего на верхней губе застыли шоколадные «усы». Он даже не пытался их стереть. Я упал в кресло напротив них. – В магазине полный капец. Сами знаете, свежий снег. Всем охота покататься. – С того катания на снегоходах я никогда больше не была счастлива, – проговорила Кэтрин, уткнувшись взглядом в кружку, стоявшую у нее на коленях. Диего обнял ее рукой за плечи, пытаясь утешить. – Есть что новенькое по этому выродку? – спросил он. – Полиция не напала еще на след? Ты хоть что-нибудь слышал обо всем этом? Я покачал головой: – Вообще ничего. – И что нам пока делать? – спросила Кэтрин срывающимся голосом. – Делать вид, что все хорошо, прекрасная маркиза, нет никакого чокнутого маньяка, которому невтерпеж всех нас поубивать? Ответить я не успел. Мы дружно повернулись на громкий стук во входную дверь. Я вскочил и побежал открывать. На всякий случай я сперва выглянул в окно гостиной, но оно настолько замерзло, что разглядеть посетителя я не смог. Мама поспела к двери одновременно со мной. Приоткрыв дверь, я уставился на полицейского. Уже сгустились лиловые сумерки, а фонарь над крыльцом не горел. Лишь через несколько секунд я узнал в фигуре на крыльце офицера Гонсалес. Тем более что форменная зимняя шапка-ушанка частично скрывала ее лицо. – Я войду? Мы с мамой посторонились, пропуская ее. Она отряхнула тяжелые бутсы на коврике с надписью: «Милости просим!», сняла перчатки и распихала их по карманам куртки. – Простите, что прерываю… – У вас есть новости? – спросила мама. – Не совсем, – отозвалась Гонсалес. Тут она увидела Диего и Кэтрин, замерших посреди гостиной. – О, как кстати. Тут и другие ваши друзья. – Она направилась к ним, а мы с мамой последовали за ней. – Возможно, кто-нибудь из вас сумеет дать мне хоть какую-то информацию об этой девочке, Лиззи Уокер, – произнесла Гонсалес. – Зачем? – удивился я. – Вы же сказали, что свяжетесь с руководством школы и… Офицер Гонсалес пристально посмотрела на меня. – В школе нет записей о Лиззи Уокер, – сказала она. – Вообще никаких. Часть пятая Наши дни 33 Следующее утро я встретил с мыслями о Лиззи. Увиденный ночью сон не отпускал меня. На протяжении всего сна мы с Лиззи болтали по телефону. Причем я видел нас обоих одновременно. Мы будто находились в одной и той же комнате, однако продолжали долгий телефонный разговор. Моргая спросонья, я все пытался вспомнить, о чем мы говорили. Сон выветривался из головы. Я сел и уставился на трепещущие занавески. Комната была выстужена. Не помню, чтобы оставлял окно открытым… Мой взгляд упал на подключенный к заряднику телефон на столе. Ну почему я никогда не говорил с Лиззи по телефону? Почему мы никогда не переписывались? У нее нет телефона, вспомнил я. Она сказала, что не может себе его позволить. Я представил ее в тот день, крадущую продукты из супермаркета. – Может, она действительно бедная, – пробормотал я себе под нос. Но если она так бедна, то как может жить здесь, в Норт-Хиллс, самом престижном районе Шейдисайда? Впрочем… может статься, она здесь и не живет. Я вспомнил другой вечер, когда хотел подвезти ее до дома, а она отказалась. А в первый вечер, когда она появилась в моем доме, сказала, что заблудилась. Притом что якобы живет от меня в паре кварталов. Скорее всего, она лгала. Но… зачем? – Может, она в бегах, – сказал я сам себе вслух. А может, она сумасшедшая. Она украла кольцо моей матери, а потом показывала его всей школе. Такое поведение никак не назовешь нормальным. Я вспомнил тот день, когда она воткнула мне в палец булавку. «Теперь мы с тобой связаны кровью», – сказала она тогда. Мы связаны кровью – а я не знаю о ней ровным счетом ничего. Я наспех принял душ, продолжая думать о Лиззи. Надел джинсы, футболку и свитер. Снизу, из кухни, тянуло запахом кофе и яичницы. Мама любит жарить яичницу по утрам. Я уже натягивал зимние ботинки, собираясь в школу, как вдруг запиликал мобильник. Сообщение. Я взял телефон и прочел на экране: