Я пытался ударить по тормозам. Внезапно мне показалось, что мой ботинок весит не меньше тонны. Нога отказывалась подчиняться. По мышцам разлилась слабость. Я… просто не мог остановить снегоход. И свернуть тоже не мог. Не мог уклониться. Даже напрягая все силы, я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой! Парень тащился, опустив голову, отмахивая руками в такт шагам. Он не слышал меня. Не видел. Я беспомощно смотрел, как мой снегоход врезался в него с яростным грохотом. Удар пришелся парню в бок и отшвырнул его назад. Я видел, как его ноги отрываются от земли, как он взмывает в воздух, подброшенный ударом. Я видел, как его глаза сделались дикими, слышал его отчаянный вопль. Вопль, который буду слышать до конца своих дней. Вопль боли и ужаса. Мой снегоход пронесся мимо него. Внезапно я снова обрел возможность двигаться. К рукам вернулась подвижность. Я сжал и разжал пальцы. Действуют. Ноги тоже работали. У меня не было времени выяснять причину этого необъяснимого паралича. Я заглушил мотор и скользил по инерции, пока не остановился, въехав в высоченный сугроб. Посидел несколько секунд, пытаясь отдышаться, чувствуя, как кружится голова, весь дрожа от пережитого потрясения. Потом встал, встряхнулся, прогоняя головокружение, и обернулся. Молодой человек распростерся навзничь, вывернув ногу под неестественным углом. Капюшон его слетел, длинные темные волосы разметались на снегу вокруг головы. Лиззи уже стояла возле него на коленях. Склонившись над молодым человеком, она прижимала ладонь к его груди. Увидев, что я подбегаю, она повернулась ко мне. Глаза ее были широко раскрыты. – Он мертв, Майкл! – закричала она. – Ты убил его! 16 Ее вопли звенели у меня в ушах. Голова трещала. Я зажал уши ладонями, чтобы не слышать ее слов. «Он мертв, Майкл. Ты убил его!» У меня вырвался протяжный стон. Тут подъехали и остальные, выстроившись перед нами в шеренгу. Они остались сидеть на снегоходах, словно боялись слезть. Пеппер обхватила себя руками за плечи. Я видел, что ее всю трясет. Диего угрюмо навис над рулем. Кэтрин и Гейб приставили ладони козырьком к глазам, чтобы лучше разглядеть тело на снегу. – Майкл, ты же прямо на него несся. Ты что, не видел его? – спросил Гейб. – А он почему не видел меня? – огрызнулся я. Мне не хотелось никому рассказывать, как мои руки и ноги вдруг онемели. Я сам этого не понимал. Никогда в жизни я не испытывал такой паники. – Я… я не мог остановиться, – добавил я. – Я пытался, но… – Когти надо рвать, – произнес, озираясь, Диего. – Пока никто не пришел. – Ты обалдел? – вскричала Пеппер. – А его бросить тут?! – Он мертв. Ему уже ничем не поможешь, – настаивал Диего. – Слушай, нельзя нам тут болтаться. Мы пили пиво, помнишь? Копы нас заметут. – Это был несчастный случай, – возразил я. – А им пофиг, – отрезал Диего. – Заставят дыхнуть – и привет. – Это был чисто несчастный случай… – твердил я, по-прежнему ощущая слабость и головокружение. Снег слепил глаза. Все казалось каким-то нереальным. – Диего прав, – промолвил Гейб. – Нас арестуют. Нажрались, скажут, школьнички, полихачить решили, вот и сбили парня. Про универ можно тогда забыть. Все полетит к чертям собачьим. Наши жизни пойдут прахом. – Но нельзя же его бросить, – не сдавалась Пеппер. – Он точно мертв? Лиззи, он не дышит? У него только голова слегка кровоточит. Может быть… – Поехали! Валим к черту! – заорал Диего, заводя мотор. – Нет. Подождите! – уперлась Пеппер. – Подождите. Всем сохранять спокойствие. Нужно подумать здраво. – Я здраво думаю о нашем будущем, – сказал Гейб. – Смысл себе жизнь ломать? Парень погиб. Ему уже ничем не поможешь. Себя спасать надо. Неожиданно вмешалась Лиззи. Она все еще стояла на коленях в снегу, склонившись над телом. – Я… я, кажется, его знаю, – проговорила она, смахнув со лба молодого человека темную прядь. Его глаза бессмысленно уставились в небо. На снег пала тень. Подняв глаза, я увидел того самого красного ястреба, пикирующего вниз. На полпути он круто развернулся и полетел в сторону леса. Повисла тишина. Мы стояли, оцепенев, и ждали, что Лиззи продолжит. – О боже. Да. Я его знаю, – повторила Лиззи. – У него кличка – Ангел. Он… он учился в моей прежней школе, пока… – Ее голос сорвался. Отвернувшись от парня, она подняла глаза на меня. – Он, Майкл, учился в моей прежней школе, но влип в неприятности. Причем по-крупному. Я сглотнул. – В смысле, неприятности? – Двух ребят избил. До полусмерти. Все знали, что это его рук дело, но он каким-то образом выкрутился. – Ого, – пробормотал Диего. – Вот гад. – Он конченый психопат, – продолжала Лиззи. – Серьезно. Все от него просто стрелялись. Самый злобный тип из всех, кого я знала. Однажды он схватил в столовой учителя и разбил его головой стеклянную дверь. Учитель после этого бросил преподавать. – Все, поехали, – сказал Диего, вновь заводя мотор. – Валить отсюда нужно. – Он прав. – Лиззи вскочила и обеими руками отряхнула джинсы от снега. Она оседлала снегоход. – Это был конченый негодяй. Едем. Скорее. На сей раз никто спорить не стал. Мы развернули снегоходы и погнали вниз по склону Ривер-Ридж. Никто не оглядывался. Я убил человека, крутилось у меня в голове. Я все представлял себе ошеломленное лицо Ангела, когда мой снегоход врезался ему в бок. Видел, как он взмывает в воздух, суча руками и ногами. Как мне выбросить эту сцену из головы? Вдобавок, снова и снова прокручивая ее, я не мог забыть и то необъяснимое чувство: как меня будто парализовало, какими вдруг слабыми и беспомощными сделались руки и ноги. Столбняк. С перепугу на меня напал столбняк. Как это еще объяснить? Мы неслись под гору по широкой трассе вдоль Ривер-Роуд. Впереди – мы с Лиззи, за нами – Диего и Кэтрин, Гейб и Пеппер замыкали. Солнце еще стояло высоко в небе. Мы летели вниз по склону, без труда вписываясь в повороты. Внезапно я поднял руку и дал по тормозам. – Подождите! – крикнул я, перекрикивая рев моторов. Обернувшись, я увидел, как остальные тоже затормозили, образовав неправильный круг. Со стороны это выглядело как авария на шоссе, когда одновременно сталкивается несколько машин. Авария. Совсем как авария. Это слово не давало мне покоя. – Майкл, в чем дело? – крикнул Гейб. – Зачем ты остановился? – Мы должны вернуться, – сказал я. – Мы были идиотами. Все заговорили одновременно. Я опять поднял руку, пока они не умолкли. – Мы совершили чудовищную ошибку! – прокричал я; эхо разнесло мой голос над склоном холма. – А вдруг он еще жив? Плевать, какой он человек! Нельзя бросить его умирать в снегу! Это будет уже не несчастный случай. Это будет убийство. – Слишком поздно, Майкл, – заспорил Диего. – Мы не можем… – Мы не можем покидать место происшествия, – перебил его я. – Голову включи. Думаешь, копы не заметят следы снегоходов? Заметят как пить дать. А чтобы выяснить, кто их оставил, много времени не нужно. – Майкл прав, – подхватила Пеппер. – Шесть снегоходов из магазина его отца? И часу не пройдет, как нас всех уже вычислят. И будет еще хуже, потому что мы оставили парня там лежать. – Разворачиваемся – и обратно, – сказал я. – Вызовем полицию. Расскажем, как дело было. Все согласны? Возражений ни у кого не нашлось. Мое внимание привлекла Лиззи. Она сидела, опустив голову, словно напряженно думая о чем-то. Затем она подняла взгляд. Ее темные глаза некоторое время изучали меня, а потом она кивнула, соглашаясь с моим решением. У меня возникло странное чувство – как будто между нами возникла некая связь, как будто мы с ней вдруг сделались очень близки. Мы развернули наши снегоходы и поехали обратно в гору. Теперь ледяной, порывистый ветер хлестал нам в лицо, до боли в щеках. Я натянул пониже лыжную шапку, но лицо защитить не мог. Казалось, прошло не меньше часа, прежде чем мы снова взобрались на Ривер-Ридж. Страх, разливавшийся тяжестью в животе, казался мне холоднее бушующего ветра. Я первым достиг рокового места у лесной опушки. Остановился. Заморгал. Пригляделся получше. – Где он? – закричала Лиззи. Остальные, не веря своим глазам, что-то невнятно забормотали. Парень исчез, оставив лишь отпечаток в снегу. Вот тут была его голова, тут – спина, тут – нога, выгнутая под неестественным углом. Вот тонкая полоска розового снега – это кровь натекла из разбитой головы. Но никакого тела. Никакого тела, распростертого на снегу. – Ну, хотя бы мы знаем, что он жив, – с трудом вымолвил я. – Но он психопат, Майкл, – проговорила Лиззи тоненьким голоском. – И он знает, кто мы такие. Он знает, кто мы. Мы… боюсь, теперь мы влипли по-крупному.